Золотой караван

После успешных учений Николаев решил отдохнуть. До полудня Виктор лежал в железной кровати с толстыми матрасами и читал книгу, которую взял в библиотеке эмира. Советник жил в лучшей гостинице Бухары, ему выделили две комнаты, где стены были расписаны в восточном стиле, как в старых миниатюрах: загородные сады, кругом яркие цветы, олени, птицы – и все это не совсем сочеталось с европейской мебелью. Там, как обычно, останавливались богатые купцы, коммерсанты и заезжие дипломаты. Но нынче это заведение почти пустовало. В тот день полковник намеревался устроить у себя маленькую вечеринку с двумя русскими офицерами и купцом, который уже завозил товары из Турции. Они были приглашены к шести вечера, и потому Николаев решил предаться безделью, да и нужно было выспаться, так как подобные вечеринки с большим количеством вина и шашлыка длились до утра.

В постели Виктор читал роман Дюма «Учитель фехтования», как вдруг постучались в дверь. «Кто там?» – крикнул полковник по фарси.

– Это Хасан, слуга Его величества, – отозвался тихий голос.

– Что еще случилось? – пробурчал себе под нос советник и открыл дверь в белом нижнем белье.

– Господин, наш славный эмир ждет вас в своем кабинете.

– Передай эмиру: явлюсь, как только побреюсь.

Через десять минут в сопровождении двух охранников Николаев уже двигался в сторону Арка – дворцовой цитадели. По пути у соборной мечети они увидели множество народа, перед которым выступал какой-то мулла, вернее, он истерически кричал, призывая людей на защиту священной Бухары от неверных: «О, мусульмане, неужели мы допустим, чтобы эти русские разбойники, дети Шайтана, захватили наш священный город, дарованный нам самим Аллахом? Конечно, нет и еще раз нет! Один раз наш эмир уже хорошенько дал им под зад, что бежали они до самого Самарканда. И вот эти разбойники опять поднимают головы против Бухары. Они хотят прийти сюда и осквернить наши мечети. Так неужели мы допустим это? Неужели мы позволим, чтобы они грабили наши дома и насиловали наших сестер, жен, дочерей? В дни революции я был в Самарканде и все это видел своими глазами. Подобные насилья ждут и священную Бухару. Чтоб такого безбожья не случилось, есть только один путь: сплотиться вокруг нашего эмира и выполнять все его указы. Только он знает, как спасти город. Да здравствует наш эмир – спаситель мусульман! Пусть будут прокляты русские кяфиры! Смерть русским!» При этих словах мулла гневно размахивал своим посохом, глаза его злобно сверкали.

Упоминания о русских заставили Николаева остановить коня и прислушаться к резким словам муллы. И вдруг выступающий заметил русского офицера и прервал свою жаркую речь. Он явно растерялся: все-таки этот человек приближенный самого эмира. Полковник тоже глядел на него из-под козырька, нахмурив лоб. Николаев был недоволен: этот малообразованный святоша путает русский народ с большевиками и сеет вражду к его народу. И в этот миг полковник стал сожалеть, что эта пропагандистская идея исходила от него самого. Здешние люди не отличают большевиков от русского народа, который сам страдает от засилья Советов.

Толпа мусульман тоже заметила русского полковника, и все устремили свои злые глаза на чужака. «Бейте русского, бейте кяфира!» – кто-то крикнул из толпы, и некоторые двинулись на Николаева, желая взять его в кольцо. Но те не успели. Охрана и сам полковник вмиг достали свои маузеры из кобуры и стали стрелять в воздух. Это подействовало. Напуганная толпа застыла на месте, а всадники развернули лошадей и ускакали прочь от мечети.

Это происшествие оставило в душе полковника тяжелое чувство: лучше быть убитым на поле боя, чем растерзанным толпой фанатиков.

Когда Николаев вошел в кабинет эмира, тот сидел на диванчике и о чем-то думал, уставившись на ковер под ногами.

– Ваше величество, звали меня? – обратился полковник.

– А-а, Виктор, друг, ты мне очень нужен, – совсем по-дружески заговорил эмир. – Садись рядом, надо кое-что обсудить. Друг мой, я всецело доверяю тебе и буду весьма откровенен. Я получил очень тревожную весть от своего надежного человека, он служит в правительстве большевиков Туркестана. Через неделю в нашу сторону отправят несколько поездов с красноармейцами. Неужели это война?! Я хотел бы знать твое мнение.

– Да, это война. Очевидно, пока они будут стягивать войска к нашим границам. Сейчас важно установить численность армии и ее вооружение.

– О Аллах, неужели это конец Бухары? И это может случиться совсем скоро. Виктор, какие у нас шансы?

– Все зависит от того, сколько полков они выставят против нас, но у них в Самарканде достаточно сил, чтобы овладеть Бухарой.

Некоторое время эмир молчал и лишь тяжело вздыхал.

– Что ж, на все воля Аллаха, но я хочу поговорить с тобой о другом деле. Сейчас больше всего меня беспокоит судьба казны Бухары. Времени у нас мало. Надо хоть часть золота спасти. Я хочу, чтобы ты спрятал ее в горах и составил карту того места. Речь идет примерно о десяти тоннах – это немало. Разумеется, об этом деле будут знать всего два-три верных человека. Если ты исполнишь задуманное, я тебя щедро отблагодарю. Этих денег хватит еще и твоим внукам, если надумаешь обзавестись семьей. А когда мы изгоним из Бухары большевиков, казна вернется на место. Ты согласен помочь мне?

– Я готов взяться за это дело, – твердо ответил полковник, которому льстило такое высокое доверие со стороны правителя, к тому же дело сулило большие деньги.

Такой ответ тронул Алимхана.

– О, мой старый друг, благодарю тебя, что в столь тяжелые дни ты рядом. Хочешь знать, почему я выбрал для этого дела именно тебя, а не свою родню? Скажу, не тая. Во-первых, ты честный офицер. Во-вторых, ты человек нежадный, и много денег тебе не нужно: у тебя нет жены и множества детей. Жаль, что не могу доверить это своей родне. Они могут проболтаться о месте казны, ведь у каждого из них не один десяток родственников и каждому надо помочь. Вот тогда они начнут таскать золото, пока там ничего не останется.

– Что я должен сделать и когда? – спросил Николаев.

– Это не совсем простое дело, – и эмир задумался, прежде чем произнес. – Тебе придется убрать свидетелей, которые будут сопровождать этот караван. Иначе тайну никак не сохранить. Но это не означает, что ты сделаешь все своими руками. Для этого у тебя будут помощники. Ну, что скажешь?

Николаев задумался: в такой роли он не представлял себя и был немного растерян. Нельзя сказать, что ему не доводилось убивать людей, однако то было на войне, и там был враг. И не убей его – убьют тебя. Сейчас совсем другая ситуация: надо будет устранить невинных людей. Но, с другой стороны, эмир сулит большие деньги, и упускать такого случая нельзя. «Подумаешь, отдам приказ застрелить каких-то неизвестных мне азиатов. Тем более, что сей приказ исходит от эмира – это не мое желание». Размышляя об этом, полковник довольно быстро нашел себе оправдание. «К тому же, – сказал себе Николаев, – если не сделаю я, то отыщется другой человек. Такова судьба этих несчастных – тут ничего не поделаешь. Я же не должен упустить такую возможность… Да, есть еще одно оправдание…» – и тут Николаев понял, что таких оправданий можно найти еще с десяток. – «К черту совесть! Мне надо думать только о себе, о Наташе, тем более эти азиаты буквально недавно были готовы растерзать меня».

– Алимхан, я готов исполнить твое поручение.

– Я догадываюсь, как не просто было тебе решиться на такое… Ты думаешь, мне легко, тем более это мой народ? Да, они невинные люди, но я правитель этой страны, и интересы эмирата для меня превыше всего на свете. Я спасаю не личную казну, а Бухарского эмирата. Мне жалко этих несчастных. К сожалению, род человеческий так слаб, что лишь единицы смогут удержаться от соблазна не своровать такое количество золота. Так что пусть тебя не мучает совесть: эти жертвы необходимы. Я не могу рисковать народным добром, иначе Бухара станет нищей.

– Понимаю тебя: ты хочешь сказать, что война без жертв не бывает.

– Ты нашел удачное сравнение – значит, понимаешь меня верно. Ты рассуждаешь подобно государственным мужам. Это хорошо. Теперь о тонкостях нашего дела. На лошадях золото доставите в горы Байсуна и там спрячете в одной из пещер. В этом караване главным человеком будешь ты. Тебя будут слушаться все, даже начальник моей охраны Таксынбай, солдаты которого будут охранять груз. А погонщиками в караване станут дервиши во главе с Давроном – моим верным слугой. Этот человек будет твоим помощником и исполнит любой твой приказ. Место для захоронения казны подыщет сам Даврон. В тех горах много пещер. В одной из них спрячете мешки с золотом, вход завалите камнями. Эту работу исполнит Даврон, а ты составишь карту.

– Все ясно. Когда мы должны отправиться? – спросил полковник.

– Сегодня же в полночь вы тронетесь в путь. Ни одна живая душа не должна знать о том, что везет караван, иначе могут напасть.

– А люди, которые будут сопровождать обоз, должны знать о содержимом груза? – поинтересовался Николаев.

– Что ты! Ни в коем случае, иначе они сговорятся между собой и сами захватят караван.

– Понятно.

– Да, я приготовил для тебя одежду – новенький халат и чалму, чтобы ты походил на местного купца, который везет товар в Кабул.

Еще около часа они обсуждали подробности этого путешествия, и затем эмир сказал:

– А теперь идем в подвалы казнохранилища: как там идет подготовка.

Когда эмир с советником спустились с крыльца парадного входа, их ждала черная карета с охраной. Они тронулись по широкой дорожке между кустами можжевельника.

Подземное хранилище находилось недалеко, и вскоре они подъехали к нему в сопровождении конников во главе с Таксынбаем. Выйдя из кареты, полковник удивился: вокруг не было ни одного солдата, хотя прежде здесь нес службу целый отряд. Николаев догадался: их убрали отсюда намеренно, чтобы никто не узнал об отправке золота.

По кирпичной лестнице они спустились вниз к железным воротам. Затем начальник охраны Таксынбай стал стучать кулаком, и за дверью раздался голос:

– Кто там?

– Это я, Таксынбай, живо открывай!

Дверь отворилась со скрипом, и за нею показались два стражника средних лет. Увидев правителя, они вытянулись в струнку и застыли на месте, пока эмир не прошел мимо.

Большое полутемное хранилище со сводчатыми потолками было увешано керосиновыми лампами. Люди в белых штанах и рубахах копошились возле огромных сундуков и тихо переговаривались между собой. Их было человек десять, они заполняли золотом хурджуны – двухстворчатые матерчатые сумки. Затем их складывали посреди помещения. И когда работники подносили туда на плече тяжелые хурджуны, особый человек прошивал их грубыми нитками и черной краской ставил на полотне номер. Рядом стоял белобородый учетчик в большой чалме, длинном халате до пола и карандашом делал записи в тетради. За работой этих людей наблюдал Даврон, который ходил по хранилищу и строгим голосом давал указания: «Торопитесь, после отдохнете… Хватит разглядывать монеты, они все равно не ваши».

Увидев эмира и советника, дервиш заспешил к ним навстречу с поклоном.

– Как идут дела, мой верный друг? Успеваете? – спросил эмир и пошел в глубь помещения, чтобы все увидеть своими глазами.

– Все делается в точности, как вы велели, – доложил дервиш, следуя рядом с государем. – Думаю, к вечеру управимся.

– Это хорошо, хорошо…

Эмир шагнул к двум работникам, чьи лица блестели от пота. Те сразу утерли мокрый лоб и застыли перед правителем в поклоне. Это были молодые, здоровые дехкане, которых Даврон нанял в одном из кишлаков. Они впервые воочию увидели своего государя. От волнения и страха у них перехватило дыхание, а усталости будто и вовсе не было.

– Как вам работается, не сильно утомились? – вежливо осведомился эмир.

– Благодарим, Ваше величество, – ответил один из них, едва подняв голову, – разве можно уставать на работе во благо нашего славного эмира!

Второй, чуть моложе, в знак полного согласия закивал головой.

– Трудитесь усердно, от чистого сердца, вам доверено государственное дело. Это деньги всего Бухарского эмирата. Вы должны гордиться тем, что удостоены такой чести.

– О да, конечно, мы будем молиться за нашего великого эмира…

В это время к эмиру заспешил главный хранитель казны, высокий пожилой человек в ярко-красном халате и с толстой книгой под мышкой. Он стал извиняться, что, увлеченный важной работой, не сразу заметил почтенного правителя.

Эмир сразу заговорил о деле, и тот подтвердил, что сам лично ведет строгий контроль: каждый хурджун с золотом взвешивается и записывается в книгу учета. И в подтверждение сказанного раскрыл большую книгу, желая показать цифры. «Не надо, я верю тебе», – сказал Алимхан.

Эмир пошел дальше, наблюдая за тем, как работники загребают руками из потемневшего с годами сундука блестящие монеты и горстями опускают их в хурджуны.

Затем правитель встал возле людей, которые совками выгребали золотой песок из сундуков и ссыпали его в шелковые мешки.

И тут Алимхан вспомнил о самоцветах:

– А что вы делаете с драгоценными камнями? Вы их уже упаковали? Там нужен глаз да глаз.