– Добрый вечер, – сказала Ленкина мать, бабка в ответ промолчала, только уставилась на нее, как бы страшившая: «Что хотела?»
– Извините, вышло страшное недоразумение. Прямо не знаю, как сказать…
Но тут бабка увидела мое пальто и закричала, не дослушав:
– Это что, Галки нашей пальто? А чего это оно у вас? А сама где? – выпалила бабка и начала оглядываться вокруг, как бы рассчитывая меня увидеть.
Я предусмотрительно спустилась неслышно на пару ступенек ниже.
– Вот об этом я и хочу сказать, – Ленкина мать говорила извиняющимся голосом, – понимаете, моя дочь принесла вещи вашей внучки к нам домой и сказала, что Галя придет позже, но вот уже вечер, а Гали нет, и я подумала, что, может, она пошла сразу домой, а про вещи забыла, и решила вам их занести.
Я настолько превратилась в слух, чтобы ничего не пропустить, что не заметила, что по ступенькам прямо на меня снизу поднимался отец. Я даже присела, держась рукой за перила, надеясь, что хоть в подъезде при Ленкиной матери он бить не станет. Но отец, не заметив меня, прошел мимо и уже тогда, увидев бабку и Ленкину мать все еще с пальто в руках, спросил громко:
– Что тут происходит?!
Я чуть ли не кубарем скатилась вниз по лестнице. «Нет, ну его, пересижу пока у Ленки, пока все не утрясется», – решила я. Она-то дома, раз мать ушла, на кого бы Витьку оставила. И я со всех ног побежала к Ленке.
Мое состояние никого в офисе не интересовало, и работать все равно пришлось. Секретарь выглянула поверх своей стойки и, выпучив глаза, начала подавать какие-то знаки, то глядя прямо на меня, то показывая глазами на кабинет шефа. И потом одними губами без звука сказала: «Уже спрашивал». Я метнулась к себе, захватив бумаги со стола, а потом на всех парах бросилась в пасть к дракону:
– Вызывали?
– Да. Проходи, садись.
Свет в окнах Ленкиной квартире горел. Вообще-то они тут временно живут, Ленка мне все по секрету рассказала, они поживут тут немного, а потом ее отчим получит отличную квартиру прямо в центре. Я, когда мне Ленка это сказала, страшно расстроилась. Раз в центре, значит Ленку и в школу переведут в центре, ну кто ее будет возить через весь город. Эх, потеряю такую подружку. Но уже скоро первая четверть закончится, а они все еще не переехали. Да и вряд ли квартиры в центре так быстро получают, может, она еще немного тут поживет. Пока я стояла под окнами, думая об этом, послышались голоса. Обернувшись, увидела Ленкину мать и моих мать и бабку. Мать была в халате, в котором ходила по квартире, только пальто поверх накинула. На голове уже косынка повязана, значит она дома была, пока я в подъезде подслушивала. Она первым делом, когда домой приходит, накручивает волосы на бигуди, а сверху косынку надевает, а к приходу отца снимает и расчесывается, это, значит, чтобы быть красивой. Мать у меня и правда красивая, меня все так и спрашивают: «Как у такой красавицы, как твоя мать, могла родиться такая уродина?» Ну а я откуда знаю как. Ленкина мать шла чуть впереди и посередине, а мои бабка и мать, как конвоиры из фильмов про немцев, шли по бокам от нее.
«Хорошо, что темно!» – подумала я, когда они прошли мимо и меня не заметили. Я как могла тихо проскочила за ними в подъезд. И тут опять мне повезло: они пошли к лифту, а я бегом побежала по лестнице, очень надеясь их опередить. Но тут мое везение кончилось. Когда до Ленкиной квартиры оставался один этаж, дверь на лестничной площадке открылась, и из нее вышел мужик с собакой. Мужик на меня даже не взглянул, а вот собака взглянула и зарычала. У нее поднялась на загривке шерсть, и она начала рваться с поводка на меня, обнажая зубы. Я вообще собак люблю, у меня тоже когда-то была, правда недолго. Я подобрала маленького щеночка как-то после школы, принесла домой. Бабка помогла мне тогда его искупать в тазу, и мы даже ленточку ему повязали. Назвали его Тобик. Мать тоже вроде не против Тобика была. Но потом отец пришел. Не хочу дальше рассказывать.
Мерзкая псина начала рваться с поводка, как дурная, и не давала мне пройти, а лифт уже проехал мимо, на Ленкин этаж. Мужик перестал ковырять ключом в замке, обернулся к собаке и спросил удивленно, вроде бы она человек и могла с ним разговаривать:
– Герда, что с тобой?
А эта его бело-черная Герда как и не слышала своего хозяина. Тот уже и фукал ей, а она – ноль реакция, лаяла и рычала. А потом резко на жопу села и давай выть. Ну я не стала дожидаться, чем все закончится, и рванула наверх. Но, понятно, что опоздала. Вся эта делегация: мои и мать Ленки уже стояли перед открытой дверью, а на пороге стояла моя лучшая подружка. Она, и правда, моя лучшая подруга, а я ее. Вначале, когда Ленка только попала в наш класс, она сразу выбрала дружить со мной, а не со Старобогатовой и остальными из той компании. Я к ней сама подошла и говорю: «Давай дружить», ну мы и стали дружить, а потом, когда ее посадили со Старобогатовой, та ей говорит: «Не дружи с Козлиной», это они меня «Козлиной» зовут, потому что моя фамилия – Козлова, но Ленка им сказала, что друзей не предает.
Ленкина мать говорила им тихим голосом:
– Проходите в квартиру, пожалуйста, я вас прошу.
Но мои ее не слышали, а в два голоса орали на Ленку:
– Где она? Куда подевалась?
Когда я вернулась к себе после взбучки у шефа с мокрой блузкой под пиджаком, то встала у окна и смотрела вниз, на блестящую от дождя дорогу, по которой неслись мокрые разноцветные машины, и их дворники усиленно работали.
Пожалуй, с меня сегодня хватит. Я собрала свою сумку, выключила компьютер и пошла вниз. И очень хорошо, что Вадим уехал в командировку и его еще неделю не будет. Впереди суббота, и я выпью сейчас снотворного, лягу и проснусь завтра.
Ленка чуть не плакала. Мне, конечно, было жаль ее, но в таком деле каждый за себя. Ленку мать не бьет и отчим пальцем не трогает, ну покричат и все. Потому я решила, что тут постою, а к ним не выйду. Опять же, я же не знала, что Ленка им собралась врать, надо было послушать, чтобы одинаково врать.
Но тут случилось странное. Ленка врать не стала и стала вот прямо все говорить, как было. Что меня математичка с контрольной выгнала, что она мое пальто из гардероба взяла и понесла к себе домой, потому что думала, что я ее не дождалась под школой, а пошла к ней домой. А почему так подумала? Потому что уже так было и не раз. Я чуть не закричала изо всех сил: «Зачем ты им это рассказываешь?!», но тут моя мать, которая до этого внимательно Ленку слушала, спросила:
– А портфель? Портфель тоже ты забрала?
И тут случилось странное. Ленка глаза опустила и еле слышно сказала:
– Да, я и портфель забрала, – и добавила, – Галя его в классе оставила.
Таблетки все никак не действовали, и я лежала, глядя в потолок и вспоминала, как я пришла в этот класс, как встретила эту Козлову, будь она неладна, как все с этого момента пошло наперекосяк.
Я же не знала, кто есть кто, растерялась, не сообразила, что могла попасть сразу в местную «элиту». Она подбежала ко мне и предложила дружбу. Потом меня с местной «королевой» класса посадили за парту, но уже поздно было, я как будто испачкалась об Галку. Мне страшно не хотелось переезжать и идти в другую школу, где все знакомы давно и учатся вместе с первого класса, а я буду новенькой. Я вообще с отцом хотела остаться, жить с ним в нашем доме, ходить в походы в горы, ездить на рыбалку, гулять с Тарзаном, это овчарка папина, а не ехать через полстраны в этот город и жить в двушке на выселках. Но мама была очарована Эдуардом. Это теперь, с высоты своего нынешнего опыта понимаю, что нельзя было так делать: бросить все, поехать в качестве любовницы женатого человека, ребенка ему родить. Никаких гарантий, никаких перспектив. Психолог считает, что мне нужна полная сепарация. Так и говорит: престаньте общаться с матерью. Интересно вот только, как я перестану, если она против.
Один раз я попробовала сказать маме, что больше не могу терпеть такое отношение к себе. Она посмотрела на меня своим ледяным взглядом и сказала многозначительно:
– Ну хорошо.
Больше я никогда не начинала подобные разговоры. Витя считает, что я безвольная дура и стоит просто все забыть и жить дальше. Но он же не знает, что именно мне надо забыть…
Ладно, завтра, завтра…
Мои, наоравшись, ушли, мать Ленки зашла в квартиру, а Ленка все еще стояла на пороге, как будто ждала меня. Но я теперь была на нее в обиде. Тоже мне, лучшая подруга, называется. Разве так лучшие подруги поступают? Тут из недр квартиры ее окликнула мать:
– Долго я тебя ждать буду?
Ленка быстро метнулась в дом, а я за ней. Прямо и не знаю, как так у меня вышло, но успела я заскочить. Заскочила и встала сбоку от шкафа, в темном углу. А потом и вовсе в шкаф влезла. У них в прихожей стоит такой, там и вещей особо нет, так, шуба Ленкиной матери в чехле, красивая, аж жуть, я раз ее видела, Ленкина шубка мутоновая на зиму, обещала дать мне пару раз в школу надеть, пару коробок и все, не то, что у нас дома. У нас все забито: бабкины вещи, которые она из деревни с собой притащила, мамкины тоже какие-то и старые, и новые, ни разу не надетые, в некоторые она уже не помещается, говорит, что это для меня, я буду носить, когда вырасту. Пока я устраивалась в шкафу между коробками, слышу, вроде бы Ленкина мать ей говорит, только голос другой:
– И как это понимать, Елена? Во что ты нас втянула? Ты же понимаешь, что папа будет страшно недоволен, если вдруг к нам придет милиция?
– Но, мама…
– Что мама? Я не хочу даже слышать ничего, чем вы там занимались! Слышишь! Сколько раз я говорила тебе, что эта девочка не нашего круга?! Я же говорила, не водись с ней!
«О ком это она говорит? У Ленки, что, еще подружка есть? Скоробогатова что ли?»
– Мама, но ты сама говорила…
– Не мамкай! Ты втянула меня! Нет, ты втянула нас с папой в неприятности!
И голос Ленки чуть слышно:
– Он мне не папа…
– Поговори у меня! Марш в свою комнату! Видеть тебя не могу, гадина!
Я сидела в шкафу и не могла понять, что случилось с Ленкиной матерью. Она такая ласковая всегда была, а тут ужас как разозлилась! И из-за чего! Девчонка какая-то к ним ходит, нашла из-за чего злиться. Я, конечно, тоже на Ленку была зла, сдала меня, как стеклотару, но так бы ее не стала обзывать. Стало понятно, что мне теперь домой никак нельзя, посижу пока тут.
Проснулась я утром от звонка в дверь. Из-за двери послушалось: «Откройте, милиция!», и тут я уже не на шутку перепугалась. Одно дело, отругала Ленку мать, а другое получается, что меня уже с милицией ищут. Ох, зря я домой не пошла, теперь и Ленке по-настоящему попадет, и мне – все, смерть.
Кто зашел в квартиру, я не увидела, но услышала, что мужики, милиционеры, значит. Говорят, ищем пропавшую Козлову Галину Васильевну. Меня, получается. Ленкина мать опять начала своим голосом разговаривать и приглашать их пройти в комнату. Но они в кухню пошли. Ленкина мать им чаю предлагает, но они ей: «Извините, ребенок пропал, некогда нам чаи гонять».
– Леночка, иди сюда, дорогая, – это Ленкина мать позвала ее.
И опять начались по кругу вопросы: «Как ушла? Когда ушла? Пальто с собой было? А портфель? А где встретиться договорились?» И опять Ленка зачем-то про портфель соврала. Сказала, что она его из класса забрала. Эх, лучше бы она кеды забрала!
Поспрашивали они и ушли. А Ленкина мать опять с ней, как моя со мной, начала разговаривать. Я хотела за милиционерами выскочить, но не успела, пришлось в шкафу остаться.
Нет, психолог вроде бы все правильно говорит. Да, надо, как Витя, сепарироваться, порвать с ней и уехать, как он. Он сразу, как школу закончил, уехал к своему отцу в соседний город. А мне уже не к кому было ехать, мой отец умер. А даже если бы был жив, как он мог исправить то, что я натворила?
Галя увязалась со мной домой буквально с первого дня в школе. Мне вначале показалось, что мама осталась довольна. Она даже похвалила меня, что я такая молодец, сразу нашла подружку, влилась в новый коллектив.
Но потом Галка начала ходить к нам каждый день. При ней мама молчала и улыбалась, но я уже знала, что стоит Галке уйти, как мама будет меня ругать, и хорошо, если просто ругать, а не молчать, как обычно. Она бы и сейчас со мной не разговаривала неделями, как в детстве, но сейчас то одно ей надо, то другое, приходится общаться со мной сквозь зубы.
Психолог мне говорит, что это ненормально, это абьюз. Витя тоже так говорит. С ним она никогда не молчала, что бы ни натворил, ругала, но не молчала.
Когда милиция в тот день ушла, мать вынудила меня все рассказать. Так и сказала, что или я ей все рассказываю, или она сейчас их догонит и пусть они со мной сами разбираются. Я не помню, как, но она по ниточке все из меня вытянула. Как я вышла из школы с пальто и сразу побежала за угол, где была заколоченная дверь и потому никто через тот вход не ходит. Мы с Галкой там всегда встречались. И увидела, как она с каким-то взрослым парнем разговаривает. Меня они не видели, парень этот стоял, опершись на руку, а потом вдруг резко другой рукой достал что-то из кармана джинсовой куртки и Галке в лицо сунул. Я видела, как она обмякла и начала заваливаться на бок, но парень ее подхватил и повел, а у нее ноги заплетались. Я стояла как парализованная и смотрела, как он ее уводит. А потом увидела, что идут они недалеко: сразу за забором, где дырка в заборе, стоят красные «Жигули». Он Галку в эти «Жигули» уложил на заднее сиденье, сам сел за руль, и они поехали. И тут только я увидела ее портфель, который остался стоять под одной из колонн.
Мама выслушала меня, не перебивая. А потом сказала вдруг совершенно спокойно:
– Мы вот что сделаем, раз Гале ничем не помочь…
И в этот момент хлопнула входная дверь. Это я хорошо запомнила, потому что решила, что это милиционеры не ушли, а стояли все это время в коридоре и все слушали, и похолодела от ужаса. Но это был сквозняк.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке