– Так мы же их убьем, – удивился Алексей, – навсегда причем.

– Ну, предложите свой план, – пожал плечами пенсионер.

Сколько же всего этих частей, промелькнуло у меня в голове. Старик явно не прост и в прошлом занимался чем-то загадочным. Врача нашли в ординаторской, на втором этаже. В комнате находилось несколько специалистов, которые замерли во время отдыха. Здесь было проще, у каждого красовался бейдж с именем и специализацией. Эдуард Михайлович вколол лекарство нейрофизиологу, уже более умело, и через несколько минут врач кинулся к стоящему в углу кулеру.

– Что вы тут делаете? Вы кто? – ошалело спросил врач, выпив подряд два стакана воды.

– Времени мало, – начал говорить Эдуард Михайлович, – нам срочно нужно, чтобы вы провели обследование одного из замерших.

– У меня штаны мокрые! – удивленно произнес врач.

– Доктор, миленький, потом о штанах думать будете, – раздраженно сказала я, – у нас тут конец света на носу. Минут через двадцать вы снова вырубитесь.

– Дайте сообразить, – подумал врач, запахивая халат, – можно быстро сокращенную электроэнцефалографию. Тут кабинет функциональной диагностики рядом. Буду с ходу расшифровывать.

На замершего надели шапку с датчиками, и из аппарата поползла лента с пиками сигналов.

– Если бы я сам не видел, то, наверное, точно не поверил, – удивился врач, – слабый альфа-ритм, смешанная активность в мозге… какая-то асинхронность в ритмах полушарий. Словно шум какой-то.

– Доктор, переведите на нормальный язык, – сказал Алексей, – мы же не специалисты.

– Если коротко, то такое ощущение, что мозг словно шумит. Основные его части, скорее всего, лимбическая система, подает хаотические сигналы.

– Чуть-чуть понятнее, но все равно не ясно, – вздохнул Эдуард Михайлович, – нам бы попроще… Как для обычных смертных.

– Если коротко, то у человека не один мозг, а как бы три, каждый из которых выполняет свою функцию, – продолжил врач. – Самый древний – ствол головного мозга, его еще рептильным называют, это инстинкты. Потом лимбический мозг, эмоции, память и реакции, и, наконец, неокортекс, самый молодой, начал появляться несколько миллионов лет назад. Он отвечает за разумное поведение. Они все в связке работают, конечно.

– А сейчас что не так? – поинтересовался Алексей.

– Судя по результатам, части, входящие в лимбическоий мозг, словно стали шум гнать. Первый раз такое вижу, но электрическая активность это четко показывает. И работа всего мозга разладилась. Но основные инстинкты, дыхание – функционируют.

– Что может быть причиной? Какое-нибудь пси-излучение? – спросил пенсионер.

– Ну, кроме физического вмешательства – ничего. По крайней мере, я не знаю, – ответил врач. – Словно часть функций просто выключили, перевели в спящий режим. Но как это сделано?

– Вы можете что-то придумать, что переведет мозг в нормальный режим? – не отставал Алексей.

– Скорее всего… всего… нет… – постепенно замирая, пробормотал врач, – надо… устранить… влияние…

– Немногим больше пятнадцати минут, – посмотрел Алексей на часы, – у всех по-разному срабатывает лекарство.

– Итак, коллеги, вот мы и выяснили природу и механизм действия этого загадочного нечто, – набирая лекарства в карманы, сказал Эдуард Михайлович, – теперь надо обмозговать, что с этой информацией делать дальше. И будет ли это дальше. Предлагаю сворачивать наши эксперименты и возвращаться на нашу импровизированную базу, в ГУМ.

– Все, кому вы вводили препараты, впоследствии умерли, – сказала психолог, когда Светлана закончила свой рассказ, – кома из-за передозировки, с остановкой дыхания.

– Надо было ничего не делать? – со злобой спросила Светлана.

– Я этого не говорила, – подняла руки психолог, – просто хотела понять, осознавали ли вы в тот момент, что убиваете людей.

– Конечно, я вначале была против, – возразила Светлана, – и сама точно не смогла бы всё это делать. Благодаря активности нашего пенсионера, который и взял на себя всю работу, мы ведь и сидим тут, беседуем. Кстати, как он там?

– Нормально, – коротко ответила психолог, – думаю, вам можно будет всем увидеться. Почему не спрашиваете, как дела у Алексея?

– Не знаю, всё равно, наверное, – пожала плечами Светлана, – не понравился он мне. Балласт какой-то, если откровенно.

– Спасибо за уделенное время, – поднимаясь, сказала психолог, – вы очень помогли.

– А вы не можете помочь мне? – спросила Светлана. – Очень хочется курить, а сигарет нет.

– Это сделано в целях безопасности, – виновато улыбнулась психолог, – я ничего не могу поделать. Но я думаю, терпеть осталось недолго. Кстати, вам врач не нужен?

– Врач? Зачем? – удивилась Светлана.

– Повязку на ране сменить, – уже подходя к двери, ответила психолог.

– Не надо, это же царапина обычная, – покачала головой Светлана.

3. Воскресни

– Как там погода снаружи? – спросил Эдуард Михайлович. – А то сложно понять, окон в моем теремке нет.

– Солнечно, легкий ветерок, – ответила психолог, заходя в комнату.

– Это хорошо, что ветер, дышать легче будет, – довольно покивал старик. – Зачем пожаловали, барышня?

– Побеседовать, – улыбнулась психолог, располагаясь за столом, – вернее, послушать ваш рассказ о произошедшем на третий день.

– Как я понимаю, истории Алексея и Светланы вы уже выслушали? – полуутвердительно спросил старик. – А меня напоследок оставили.

– От вас ничего не скрыть, – попыталась отшутиться психолог.

– Обычная логика, – заметил старик. – Итак, последний день замирания, значит. Хотите самого главного виновника произошедшего найти?

– Скажем так, хочется понять мотивы, которые двигали вами, – тщательно подбирая слова, ответила психолог. – Нам важен именно ваш взгляд на события. Ну и разобраться в том, что вы наворочали.

– Что, до сих пор расхлебать не можете? – усмехнулся Эдуард Михайлович. – Ладно, слушайте.

Вечером я так устал, что начали дрожать руки. Вся эта возня в больнице стоила нервов, хотя мои спутники ничего не заметили, полагая меня этаким бесчувственным препаратором. Но казалось, только я один понимаю, насколько серьезна ситуация. Вот и сейчас я один готовлю ужин на походной плите, а они занимаются спасением своих близких. Студент мотается по замершему, возможно навсегда, городу в поисках своей матери, а Светлана пытается поддержать своих ребят, делая им глюкозу. И только я думаю обо всех сразу, а не о каждом в отдельности.

Вечером, уже перед заходом солнца, все собрались в почти обжитом уголке ГУМа. Ужин я сделал на славу, благо продуктов в достатке.

– Итак, мои дорогие пятницы, – начал я, поднимая стакан вина. – У меня новая версия происходящего. И боюсь, она вам не понравится.

– Всё безнадежно? – прямо спросила Светлана. – Никого не спасти?

– Скорее наоборот, надежда есть, – ответил я.

– Хватит тянуть кота за это самое, – с раздражением сказал Алексей, – выкладывайте, до чего там додумались.

Не люблю хамов. Особенно если они молодые и ничего примечательного из себя не представляют.

– А давайте-ка поменяемся местами, – сложив руки, заявил я студенту. – Вы думайте, а я буду критиковать. Чего я один за всех отдуваюсь?

– Эдуард Михайлович, извините нас, – вмешалась Светлана, – это всё нервы.

– Будем считать, что инцидента не было, – я примирительно кивнул. – Если я что-то не так скажу, поправьте меня. Итак, мы умеем ненадолго нейтрализовать непонятное воздействие, мы знаем теперь, что оно вырубает что-то в лимбической системе. И…

– …и что это непонятное пси-воздействие еще присутствует, – закончил Алексей.

– Хорошая у нас молодежь, – похвалил я.

– Возникает еще вопрос, почему нас это воздействие не взяло? – спросила Светлана, задумчиво смотря куда-то вдаль. – Получается, наш мозг чем-то отличается от мозга прочих.

– Да, это тоже важный вывод, – согласился я. – Но сейчас главное – попытаться устранить это неизвестное воздействие.

– И как мы это сделаем? – умничал студент. – Рубильника не наблюдается.

– Тогда надо найти того, у кого он есть, – ответил я.

– Не понимаю… – сморщилась Светлана.

– Смотрите, где должно находиться это нечто, чтобы охватить всё население Земли? – спросил я.

– В космосе? – удивился Алексей.

– Скорее всего, там, – согласился я, – причем должна быть целая сеть таких станций.

– Заговор какой-то, – с недоверием заметила Светлана, – может, тогда уже пришельцев предположить?

– Ага, злобные пришельцы чем-то долбанули по нам и сейчас готовятся к вторжению, чтобы захватить наши ресурсы, – съязвил Алексей, – похоже на фантастику, и не самую оригинальную.

– В каком-то смысле такой вариант вполне возможен, – согласился я. – Но не будем плодить сущности сверх необходимого.

– Тогда американцы? – предположила Светлана. – Или китайцы?

– Сами по себе стукнули? – спросил Алексей. – Нажали не ту кнопку по ошибке.

– Даже не знаю, какой вариант ужаснее, – покачала головой Светлана. – Знать, что гибель человечества – это дело наших собственных рук. Или что это такой привет от братьев по разуму.

– Если это самоуничтожение, то военные скажут нам, так это или нет, – отозвался я, – уж у кого, как не у них, искать ответ на этот вопрос.

– Какие военные, что еще вы придумали? – с подозрением спросил Алексей.

– Как временно привести в чувство замершего, мы теперь знаем, – спокойно ответил я, – и надо попробовать привести в чувство военных. Поедем в министерство обороны и будем оживлять всех шишек. Есть же у них какой-то план икс на такой случай. Или они что-нибудь успели зафиксировать перед замиранием.

– А дальше? – спросила Светлана.

– По обстановке, – бросил я. – Вернее, по картине, которая сложится. Ну, если не они, то кто еще обладает информацией о всяких тайнах? В любом случае, мы немного сейчас знаем.

Национальный центр управления обороной на Фрунзенской набережной равнодушно смотрел на замерший город. Знамена на фасаде окаменели в вечном параде, словно воодушевляя застывших с ружьями наперевес солдат под самой крышей здания. Сейчас как никогда стиль дома соответствовал уснувшему городу и людям. На входе замерла охрана, строго глядя в никуда. Судя по обстановке внутри, никакой тревоги не было. Когда случилась катастрофа, все занимались своими обычными делами. Вот группа молодых офицеров сбилась в кружок, наверное, что-то обсуждали. Важный генерал в сопровождении пары адъютантов застыл около входа, так и не успев сделать шаг.

После просторного и залитого светом фойе мы попали в длинные печальные коридоры. Приводить в себя простого капитана представлялось пустой тратой времени, так я размышлял. Если уже оживлять, то какую-то важную птицу, вроде старшего дежурного центра или хотя бы заместителя министра. Либо взять «языка», чтобы уже тот вывел на нужного человека. Мы выбрали второй вариант.

– Пить…

Это было первое, что произнес капитан с красной повязкой «дежурный» на рукаве после инъекции лекарства. Потом он кинулся к телефону и начал куда-то названивать. Наверное, своему начальству. Звонил он долго, и каждый раз, набирая номер, тихо ругался. Бросив трубку, начал листать какой-то журнал на посту.

– Последняя запись два дня назад сделана, – ошарашенно пробормотал капитан, оглядываясь вокруг. – Вы кто? Как сюда попали? Документы!

– Паспорт не взял с собой, – пожал я плечами. – Да и зачем? Послушайте, у нас очень мало времени. Нам нужен главный, который может сказать, что случилось до замирания.

– Голова кружится… – вытирая выступивший пот, сказал капитан, – Нападение, что ли?

– Собственно, это мы и хотим понять, – теряя терпение, ответил я, – нам…

– Никто не отвечает, – перебил меня офицер, – причем связь есть. Непонятно ничего… Стойте тут, сейчас проверю.

И убежал, только гул шагов эхом разносился по безмолвным коридорам.

– Ничего не получится, – сокрушался Алексей. – Бюрократия. Надо было самим искать их главного.

Но капитан вернулся довольно быстро, только бледнее прежнего.

– Все как окаменели, – сказал офицер, – и доложить некому.

– Послушайте, мы сможем привести в чувство вашего главного, – обратился я к растерянному капитану. – Ну а дальше уже как он скажет.

– Ладно, идем, – сдался капитан.

Дежурный генерал оказался относительно молодым и подтянутым мужчиной с уже проступившей сединой. Он пристально смотрел на меня, выслушивая короткий пересказ событий за прошедшие дни. Потом генерал попытался соединиться с кем-то, что-то набирая на клавиатуре. В центре управления, куда он нас привел, работал большой экран, на котором была схема двух полушарий земли и какие-то символы.

– В целом, картина совпадает с тем, что вы рассказали, – мрачно кивнул генерал, – нигде никого нет. Линия связи с правительством работает, но никто не подходит. Экстренная линия связи со штабом НАТО тоже работает, а в ответ тишина. В небе ни одного самолета, ни у нас, ни у них.

– У вас и с ними связь есть? – удивился я. – Хотя, действительно, мало ли что…

– Ну и какая у вас гипотеза всему происходящему? – спросил меня генерал.

– Кто-то каким-то образом включил нечто, что выключило у всех часть мозга…. – начал я. – Специально или несознательно, уж не знаю.

– Ни у нас, ни у наших потенциальных врагов нет такой технологии, – рассуждал генерал, открывая бутылку воды. – Нет никакого психотропного оружия. Если не брать телевизор в расчет.

– Тогда пришельцы, – сказал я.

– Только не говорите про инопланетное вторжение, – поморщился генерал, перебив меня. – Мы бы зафиксировали хоть что-нибудь.

– Не случалось что-то перед самым замиранием? Что-нибудь странное или необычное? Не только у нас, но и за границей, – спросил я. – Какие-нибудь явления, или запуск каких-то устройств… Вы же тут всю информацию собираете.

– Секунду, сейчас просмотрю сводку… – полез генерал в настольный комп, – учения станции дальнего обнаружения на Камчатке, запуск разведывательного спутника в Китае… Срабатывание сейсмо-датчиков на Памире…

– … всё не то, – перебил я генерала, – что-то другое.

– Вот, вывод на орбиту научного спутника, – перечислял генерал, – международный проект. Правда, замирание, если и случилось, то не сразу после этого, часа через три.

– А что этот спутник делать должен? – спросил я.

– Вот тут информационная сводка есть детальная, – пояснил генерал, – на спутнике стоит какой-то экспериментальный прибор для передачи сигнала быстрее света.

– Что-то не понял. Быстрее света? – переспросил я.

– Так написано, – пожал плечами генерал, – создают вакуум Казимира, и в нем можно превысить скорость света. Эффект Шарнхорста, как написано в сводке. Не тянет на нечто, способное вырубить все человечество.

– Послушайте, генерал, я конечно не физик, но мне кажется, от этой штуки все беды и начались, – уверенно сказал я, – она ведь и сейчас там работает на орбите.

– И какие предложения? – нахмурился генерал. – Выключить спутник я не могу.

– Тогда сбейте его, и проверим, прав ли я, – просто сказал я.

– Вы представляете, что говорите? – повысил голос генерал. – Уничтожить спутники чужой страны! Это же акт агрессии!

– Генерал, еще пару дней, и никаких стран не будет, – я устало вздохнул.

– Проблема в том, что при этом уничтожатся и другие, – признал генерал, – в наших спутниках есть система самоуничтожения, и если я дам сигнал, то на орбите будет рой скоростного мусора, сметающий все на своем пути.

– Если я не прав… Некому будет нас наказать, – заметил я. – А если прав, тогда, может, стоить рискнуть ради всего человечества?

– Да, захватывающая история, – сказала психолог, помолчав минутку.

– Главное, правдивая, – добавил Эдуард Михайлович, – генерал уничтожил этот спутник, и через несколько часов началось всеобщее воскрешение замерших.

– А где были Светлана и Алексей во время беседы с генералом? – спросила психолог.

– Не помню, – признался старик, – я их оставил в фойе, чтобы не мешались. Да они мне уже и не нужны были, свою роль они сыграли.

– Получается, версия была верна? – спросила психолог. – Откуда вы знали, что именно разрушение спутника явилось причиной исчезновения непонятного воздействия? Или спутник сам являлся источником излучения?

– Я не знаю, почему, – пожал плечами Эдуард Михайлович, – но был уверен, что дело именно в этом спутнике.

– И еще одна странность, – заметила психолог, – после уничтожения спутника прошло часов пять до оживления людей, а замирание началось примерно через три часа после начала его работы.

– А может, дело было и не в самом спутнике? – спросил старик.

– Генерал и офицер не выжили, – поднимаясь, сказала психолог, – впали в кому и умерли. Нет у нас свидетелей беседы, получается. Только вы.

– Но остальные же ожили, – возразил старик.

– Да, ожили, – согласилась психолог, уже на выходе, – но не все. Много умерших от переохлаждения, или из-за аварий. И все выжили, получается, благодаря вам. Кстати, вам повязку на руке сменить не надо?

– Повязку? – переспросил пенсионер, словно в первый раз посмотрев на забинтованную руку. – Нет, спасибо.

4. Мышеловка и пожарный выход

Когда экран погас и выключили проектор, Сергей Иванович закашлялся. Двустороннее воспаление легких, как сказали врачи. После оживления многие всерьез простудились, ночи хоть и летние, но одето большинство людей было легко.

Эту запись он пересматривал уже третий раз, и каждый просмотр добавлял всё больше вопросов. Совершенно немыслимый рассказ, из которого надо сделать правильные выводы и отчет для очнувшегося начальства в Кремле.

– Еще раз включать? – спросила психолог.

– Нет, Катя, не надо, – покачал головой Сергей Иванович. – Аппаратура, которая снимала показания, точно исправна была?

– Точно, – закатила глаза Екатерина, – проверили несколько раз. Каждая личность у него имеет свою карту активности мозга, даже пульс и давление меняется. И таких людей реально не существует.

– Невидимка-спаситель, – задумчиво повторил Сергей Иванович, – и в одиночку сумел докопаться до причины. Чудеса какие-то…

– Обследование показало, что у него аномально развит неокортекс, очень высокая активность, – добавила психолог, – вот и все, что могу пока сказать. Сейчас идет анализ его ДНК. Очень возможно, что в его голове спят ещё и другие личности. Во время замирания они активировались одновременно, словно хором. А после снятия неизвестного воздействия стали включаться по очереди. Мое мнение – что это уже не совсем человек по своим возможностям и тому, как у него мозг функционирует.

– Что с ним дальше делать? – спросил Сергей Иванович. – Мне через два часа отчет надо наверх дать с однозначными выводами. А кроме записи и нет ничего. Каким образом связан спутник, общее замирание и этот уникум с множественными личностями, который единственный остался в сознании? Есть же что-то, что объединяет их, ниточка какая-то…

«Вызывает пост охраны. Объект исчез. Конец связи», – раздался голос из интеркома.

– Исчез? – переспросил Сергей Иванович.

В комнате уже находился начальник охраны вместе со своими сотрудниками.

– У вас же постоянный видеоконтроль должен быть! – с ходу закричал Сергей Иванович. – Как можно исчезнуть из запертой комнаты?

– Запись есть, – невозмутимо ответил один из сотрудников, включая ноутбук, – вон он есть в кадре, сидит за столом. На следующем кадре его уже нет. Исчез.

– Тут записка на столе, – сказал начальник охраны, – ерунда какая-то…

«Забежала мышка в кладовку и случайно сунула нос не туда. Попала в мышеловку, и погибать бы ей совсем, но тут пришел хозяин кладовки и спас любопытную мышку. Испуганная мышка кинулась со всех ног в свою норку, потирая ушибленный носик».

– Хозяин, значит, пришел, – повторил Сергей Иванович, – навел порядок и ушел восвояси.

– Получается, весь этот рассказ неправда? – предположила психолог.

– Что-то, наверное, правда, – ответил Сергей Иванович, – но теперь хоть многое ясно стало.

– Да что ясно? – воскликнула психолог. – При чем тут мышка?

– Вроде как получается, что мы случайно с этим научным спутником запустили некий предохранитель, который всех нас вырубил неизвестным способом. Но тот, кто эту мышеловку устроил, нас же и спас.

– Так это… – потрясенно замолчала психолог.

– Ага, они самые, – продолжил Сергей Иванович. – Хозяева кладовки. Присматривают за нами, опекают. Берегут свои творения.

– Получается, это был контакт? – удивилась психолог.

– Пойду отчет переписывать, – вздохнул Сергей Иванович.