Глава 1

2017 год, Москва

Как любой нормальный человек, Павел Николаевич Платов опасался ночных звонков. Поэтому, когда темноту прорезали настойчивые звуки, он, едва открыв глаза, решительно потянулся к телефону, уже точно зная, что услышит плохие новости. В три часа ночи иных быть не может.

Хорошие новости любят основательно выспаться и поваляться в постели. И лишь после того, как примут ванну и неспешно выпьют чашечку кофе, соизволят нанести вам визит. Плохие новости не знают разницы между днём и ночью, плевали на условности, писаные и неписаные правила, на вас и вашу жизнь: они без колебания выбьют ногой дверь в ваш дом, влетят в окно брошенным с улицы камнем… или просто позвонят в три часа после полуночи.

В те пару секунд, что Павел нащупывал в темноте орущий телефон, он уже сделал все выводы. Опыт подсказывал, что речь пойдёт о деньгах – всё остальное могло подождать и до утра. Опыт настаивал, что о деньгах больших: никто не будет беспокоить крупного бизнесмена по мелочам. Опыт буквально кричал, что о больших деньгах, завязанных на политику, – этот гремучий коктейль люди уровня Платова должны быть готовы испить до дна в любое время.

А интуиция нашёптывала, что надвигающиеся проблемы точно связаны с его новым проектом, за последние несколько месяцев ставшим для Павла Николаевича основным.

Основной конечно же не значит единственный. За годы успешной работы Платов научился заниматься всем и сразу. Но у него всегда было какое-то одно особенное дело, в это момент самое важное и любимое. Сейчас таким для Платова был проект калининградского завода по переработке «рассола».

Телефон звонил. Павел, пытаясь угадать, кто же это такой на том конце провода, мысленно пробегался по списку контактов от Лондона до Калининграда, а затем устремил свои мысли к деталям многодневной командировки, которой он решал множество задач по проекту завода.

Не нравилось сейчас Павлу и то, что определитель номера неожиданно не сработал. Что может быть хуже ночного звонка? Ночной звонок от неизвестного абонента!

– Дядя Паша, здравствуйте! – Платов сразу узнал голос Димы, хотя меньше всего ожидал услышать в это время именно его.

Дима был сыном директора банка, откуда Платову должен был прийти транш в рамках одобренной правительством кредитной программы. Павел был знаком с его семьёй довольно давно.

– Приветствую, Дима! Где и во сколько встречаемся? – Павел знал, что разговор срочный, не телефонный и что через сына, очевидно, действует его отец.

– Как можно быстрее. В «Шатре», – инструкции у парня были простые и очень чёткие. Платов уважал такой подход.

– Через полчаса буду.

Павел Николаевич Платов никогда не паниковал, но, пока накидывал ветровку, думать о предстоящем разговоре уже начал.

От его дома до ресторанчика на Чистых прудах было примерно 15 минут. Значит, ночная прогулка в одиночестве. Хотя личная охрана, само собой, незримо его сопровождала.

Москва Платову, выросшему в Киеве, искренне нравилась. Не столько хаотичной «скифской» застройкой, когда на одной стороне могут запросто чередоваться здание XVIII века и уродливые новоделы века XXI, сколько ощущением свободы, редко посещавшим его в других местах. Двухэтажки – и небоскрёбы, чайный дом – и телеграф напротив, респектабельные гостиницы – и тут же дешёвые рюмочные. При этом разношёрстность всего так прочно закрепилась в столице, что каждый дом рассказывал какую-то свою историю, не стремясь вступать в диалог с соседом.

В Москве, вопреки декларируемой коллективности, соборности и единству, каждый строил кто во что горазд, будучи ограничен лишь деньгами, но не здравым смыслом. Модерн и классицизм, особняки с ротондами и эксперименты модернистов, церкви и кинотеатры тасовались на каждой улице так причудливо, будто их создатели не только никогда не пересекались лично, но и ничего не знали о творениях предшественников.

До открытия «Шатра» на Чистых прудах оставалось несколько часов. Но Платов знал: даже сейчас, глубокой ночью, он может рассчитывать на поздний ужин или ранний завтрак, если согласиться с весьма сомнительной идеей, что четыре часа – это уже полноценное утро.

Ночная прогулка привела его в тонус. Прохладный воздух взбодрил, а вид знакомых домов несколько успокоил. Он шёл, не слишком обращая внимание на случайных встречных: кто-то ждал такси, кого-то в него уже запихивали, иной ковылял сам… Прекрасное разнообразие в ночь с воскресенья на понедельник.

Дима ждал его у входа в ресторан, докуривая сигарету. Наглаженная рубашка, деловой костюм – он словно бы и не собирался после этой встречи заезжать домой. «Сразу на работу?» – подумал Павел, вспомнив, что его друг банкир в настоящий момент предпринимал очередную попытку втянуть сына в семейный бизнес. Дима работе в банке не сопротивлялся, но и особых успехов пока не демонстрировал.

Завидев Платова, Дима почти сразу затушил окурок, стараясь не показать неловкости. Павел примерно знал, о чём он думает: нужно то ли дождаться какого-то условного сигнала от него, «Пал Николаича», то ли поприветствовать первым – но ведь уже здоровались… Поэтому, подойдя поближе, он сразу протянул ладонь для рукопожатия.

– Как жизнь, Дима? Твой рабочий день так сильно затянулся или так рано начался? – Платов смутно представлял, какую должность в банке занимает сын председателя правления.

– Пойдёмте внутрь, Павел Николаевич, – Дима, увидев Платова, почему-то не решился обратиться к нему «дядя Паша», как ещё 40 минут назад.

Двери «Шатра» были для них открыты – парень чуть ранее предупредил о визите телефонным звонком. Ночных гостей проводил к столику лично управляющий Константин – немолодой и смуглый, он напоминал итальянских рестораторов, легко становящихся за прилавок. Вот и сейчас Костя помог расположиться, ненавязчиво поинтересовавшись, ждать ли ещё кого-то. Куртка Платова почти сразу ушла на попечение местного охранника-гардеробщика, в чьей руке хрустнула бирюзовая купюра.

– Тут такое дело… Папа просил передать… – неловко начал Дима, елозя чашкой кофе по скатерти.

– Давай прямо, – настойчиво подбодрил Павел. – Что там с кредитом?

– Кредитный комитет завтра… то есть сегодня… не поддержит решение о выделении кредита. Вопрос вроде как не решён окончательно. Его отложат на неделю. До следующего кредитного комитета. Пока… Но ситуация показательная, сами понимаете…

– Нет, Дим, я пока ничего не понимаю. Я же сам видел распоряжение за подписью вице-премьера. Тебе ли не знать, что такие вещи готовятся не один день. И чтобы внезапно всё переиграть…

– Да, но… Возникли некоторые обстоятельства… Выйдем на воздух? – голос Димы зазвучал неестественно.

Платов огляделся – в зале, кроме них, никого не было. Даже Константин, отдав заказ, благополучно растворился где-то в недрах кухни. Курить они спокойно могли прямо здесь, невзирая на все действующие запреты. Но, похоже, вторая часть беседы не предназначалась для случайных ушей.

Если бы некий наблюдатель решил спросить Павла Платова, что он чувствует, когда рушатся его планы, тот бы с ответом затруднился. Его эмоции мало напоминали коктейль из обиды и ярости. Это также не было похоже на гнев, разочарование, уход земли из-под ног или на удар под дых. Больше всего это напоминало ощущение, будто ты сел за преферанс, а тебе вдруг сообщили, что играть будем в подкидного дурака.

Нечто похожее происходило и сейчас: Платов уже не сомневался, что в деле появилась некая противоборствующая сторона. Отменить или хотя бы затормозить выдачу кредита на проект, в который уже вложены его, Павла, деньги, в который вот-вот вложатся крупные западные инвесторы и, что особенно важно, в который готово вложиться (пусть и не напрямую) государство, – это нужно очень постараться. Но кто бы это мог сделать? А главное – зачем?

На первый взгляд, выгоды от задержки кредита не получал никто. Это и удивляло: в перспективности стройки Платов не сомневался. Как не сомневались в ней «Газпром», правительство и иностранные инвесторы. Всё было по несколько раз просчитано, переговорено и выведено на финишную прямую. Выходит, дело не в самом проекте…

О личных расходах, как и о том, что каждый день простоя будет высасывать из него нервы и деньги, Павел, следуя за Димой на воздух, совершенно не думал. За время их завтрака уже рассвело, хотя погода ожидалась бессолнечной. На это указывала белая заливка неба, всегда предшествующая дождливому дню.

– Поступило новое указание, – как сквозь толстое одеяло, говорил Дима, – отложить выдачу кредита по причине… Причина не указана. Вице-премьер отозвал своё распоряжение, ну и…

– Ты упомянул какие-то обстоятельства. Какие пояснения просил дать твой отец? – Павлу показалось, что в висках началась неприятная пульсация. Сейчас бы не помешала ещё чашка кофе.

– Есть два человека, которые очень добивались такого решения. Вы их хорошо знаете, – буркнул Дима.

Потом собрался и отчеканил информацию, которой его накачал отец:

– Валерий Титов и Илья Кожухин. Помните, вы продолбанные ими объекты к Олимпиаде достраивали? Лыжную трассу, сопутствующую инфраструктуру…

– И гостиничный комплекс… – Платов, конечно, всё помнил.

– Кожухин – новоиспечённый, я бы даже сказал, скоропостижный помощник вице-премьера, – пояснил Дима с таким виноватым видом, будто за назначением стоял он лично. – А Титов теперь замначальника кредитного департамента Центробанка. Девять дней назад подписали назначения, вас тогда в Москве не было…

Платову показалось, что в три часа ночи он всё-таки не проснулся от звонка. Происходящее всё больше напоминало театр абсурда.

«Бред!» – подумал Павел, а вслух выразился смачнее.

– Они уголовки чудом избежали, – заводился он. – Какой кредитный департамент? Не посадили – считай, уже подарок. Молчи и не высовывайся…

– И тем не менее, – пожал плечами Дима. – Вот что, дядь Паш, – не давая опомниться, почти затараторил Дима, вернувшись к более «семейному» обращению. – Игнорировать распоряжение вице-премьера мы, понятное дело, не можем. Кредитный комитет назначен сегодня на три. Мы в состоянии оттянуть рассмотрение вашей заявки до полчетвёртого… Или до четырёх, но это максимум. Проблему можно решить, если придёт ещё одно распоряжение, но уровнем значительно выше…

Попрощались скомканно. Дима сразу уехал, сославшись на какую-то «уважительную причину», суть которой Павел даже не собирался расслышать. Платов, вернувшись в ресторан, заказал себе двойной эспрессо и лишь затем, допив чашку, вышел в промозглое утро. Пересекая Рождественский бульвар, он перематывал в своём воображении хронику 2013 года – именно тогда ему поступило предложение возглавить авральные олимпийские стройки…

Люди, давно знакомые с Павлом Платовым, вряд ли назвали бы его честолюбцем. На трибуну он не рвался, к кожаным министерским креслам не стремился, да и к регалиям был достаточно равнодушен. Все амбиции Платова, мелкие и покрупнее, были связаны с его делом. Он не принадлежал к числу тех, кто бесконечно набивает кубышку только ради того, чтобы усесться на ней верхом, изредка одаривая фавориток. Не понимал он и тех, кто ставил себе целью вывезти как можно больше за рубеж, чтобы доживать последние годы на Лазурном побережье. Нет, конечно, он любил деньги, честно себе в этом признаваясь и зная толк во всех радостях, которые деньги могли принести. Истинное наслаждение Павел получал от работы, причём даже рутинной.

Стройка – это вообще не про фуршеты и перерезание ленточек. Да, они занимают какое-то время, но это скорее шапка пены в море: появилась и сразу схлынула. Тех, кто думает иначе, бизнес или пожирает, или разочаровывает. Платов же стабильно держался на гребне волны, даже если иногда приходилось нырять – иной бы использовал слово «тонуть» – и подолгу задерживать дыхание…

Павел был хорош сразу в двух вещах: он строил добротно и всегда укладывался в сроки. Поэтому и оказался в числе тех, к кому обратился с предложением государственный человек, курирующий олимпийскую стройку:

– Слушай, Паш, – сказал близкий к Начальнику чиновник, жестом указывая на кресло рядом с письменным столом, – у нас тут два объекта со всякой мелочовкой стоят, денег уже вбухано – во (его рука взметнулась сильно выше головы), а там до сих пор отписки идут вперемешку со слезами, что средств не хватает.

Говорил он вроде медленно и весомо, но фразы выплёвывал будто очередями:

– Мы разберёмся, но пока то да сё – уже пора на лыжи вставать будет. А никто не встанет – трасса не готова. Сам понимаешь, чем пахнет. Начальник нам этого не простит. Включайся, а? Словом, делом и обязательно деньгами. Сочтёмся потом…

Что рассчитываться с ним будут долго и трудно, Павел понял сразу. Хотя это его не слишком заботило: есть вещи, которые нельзя купить, – например, гордость за страну. Кроме того, есть предложения, от которых невозможно отказаться.

Сразу по прилёте в Сочи обнаружилось, что дебет с кредитом не сходятся даже в самых лояльных и примитивных расчётах. Когда берёшься разгребать чужие завалы, почти сразу понимаешь, сколько в прайсе вымученных статей расходов и ненужных работ. Сумма украденного складывалась очень легко и выглядела шокирующе.

Платов знал: не только ему подкинули недострой. За одиннадцать месяцев в лучшем и за девять – в худшем случае к аналогичным недоделкам стали привлекать крупных бизнесменов с навыками работы в авральных условиях. Знал он и то, что в отношении Кожухина и Титова, прежде курировавших от государства эти олимпийские объекты, была инициирована проверка ФСБ и Следственного комитета в связи с «нецелевым использованием средств федерального бюджета». И хотя лично Платов не общался ни с одним, ни с другим, поспособствовать их «утоплению» ему довелось: весь расклад по хищениям Павлу Николаевичу пришлось доложить кураторам. Как минимум для того, чтобы в будущем «отбить» свои вложения. В итоге оба чиновника чудом избежали тюрьмы, но тёплые государевы места потеряли. Как думал Павел, навсегда: есть проступки, не имеющие срока давности.

Сейчас же получалось, что эти политические мертвецы оказались живее всех живых и жаждут Павловой крови.

Личные счёты? Вполне логично. Что Кожухин, сейчас выполняющий роль испорченного телефона для вице-премьера, что Титов, севший на распределение финансовых потоков, явно имели на него зуб. Но были ли у них такие ресурсы, чтобы столь лихо восстановить карьеры? А если были – почему они не всплыли раньше? Ждали, пока страсти после Олимпиады поутихнут? Или просто подгадывали подходящий момент?

Скоропостижное воскрешение обоих в серьёзных должностях никак не давало Павлу покоя. «Проверить бы, чем они занимались всё это время. Глядишь, расклад окажется проще, чем кажется», – немного отстранённо подумал Платов. Он уже дошёл до дома – нужно было переодеться. Там, куда он намеревался нанести визит, предпочитали мужчин в костюмах, хотя необязательно дорогих…

* * *

В АП – как называют администрацию президента все, кто понимает, кто и чем там занимается, – интерьер с непривычки удивляет старомодностью. Тяжёлая мебель советского стиля, вычурные люстры, ощущение остановившегося времени – будто бы аппарат ЦК КПСС никуда и не съезжал… Общего впечатления не меняет даже тот факт, что, если верить справочникам, здание, начинённое всем этим добром, отдаёт «строгим рационализмом» и даже несёт на себе отпечаток романского зодчества.

Другое дело работающие в АП люди – ничего «советского» в них давно не чувствовалось. Вальяжные «хозяева жизни» и функционеры старой закалки как-то незаметно сменились поджарыми мужчинами с цепким взглядом. Одного такого – своего приятеля Сергея Каменского – Павел и намеревался повидать. Он был тем, кто мог напрямую связаться с Начальником – а главное, сделать это максимально быстро…

Пройдя через металлоискатель на входе и пожав руку встречавшему его помощнику Каменского, Платов привычно шёл по коридорам, автоматически поворачивая в нужную сторону и периодически здороваясь со знакомыми чиновниками. Ещё чаще – с незнакомыми (в АП царило неписаное правило: если ты здесь, значит, уже «свой» по определению).

У самого кабинета возникло препятствие – вышедшая секретарша попросила подождать: у Сергея Дмитриевича внештатное онлайн-совещание. Обычная, типичная и будто запрограммированная внештатность. «Что ж, подождём…»

Когда Платова пригласили к Каменскому, тот был явно не в духе. Сдержанно кивнув старому приятелю, он подошёл к окну – в его движениях чувствовалось напряжение. Как опытный картёжник, Павел понял: сейчас игры не будет. Как бизнесмен, проект которого пытаются зарубить, предпочёл этого не понять.

Платов постарался как можно короче объяснить, что ему нужно, не нагружая ни экскурсами в прошлое, ни своими теориями заговора. Всё сводилось к тому, что «перебить» письмо от вице-премьера может только резолюция Начальника и, поскольку Начальник платовский проект уже заочно одобрил – вкупе с «Газпромом» и прочими, – вряд ли его мнение успело за несколько недель измениться…

Сергей слушал не перебивая, но в какой-то момент Павел понял, что он «где-то не здесь». Когда же Платов умолк, Каменский без всяких обиняков сказал:

– Паш, я бы и рад тебе помочь, но вот веришь – вообще не до тебя. Тут двух серьёзных чиновников завалили: одного в машине, второго снайпер у подъезда снял. До кучи – мента уложили. Случайно или специально – пока непонятно. Сейчас такая шумиха поднимется: «политическое убийство», «возвращение в 90-е», «передел собственности в верхах», «кровавый режим пожирает сам себя», – передразнил кого-то невидимого Каменский. – В общем, всем тут весело будет. Силовики на дыбы встанут. Твой вопрос ещё вчера мы бы решили, а сейчас не могу, прости… У тебя есть неделя до следующего кредитного комитета – к тому моменту всё немного стабилизируется, и мы по прямой линии… В общем, ты меня понял.

Платов был из быстро понимающих.

Обменявшись ещё парой реплик с Каменским, он покинул АП.

На часах было уже почти двенадцать. Курить хотелось мучительно, в машине он давно уже старался не дымить, но Павел торопился: ему хотелось бухнуться в удобное ложе авто ровно к полудню – как раз в это время по радио начинаются новости. Привычка есть привычка – айфон не заменит фоновую болтовню радиоведущего.

– С вами «Вестник ФМ», меня зовут Александра Панфилова, в эфире новости часа, – приятный и одновременно раздражающий речитатив нёсся, как скорый поезд. – Сегодня в Москве убиты помощник вице-премьера Илья Кожухин и заместитель главы кредитного департамента Центробанка Валерий Титов. Рядом с Титовым застрелен полицейский. По имеющейся сейчас информации, Кожухин убит неизвестным у своего дома в районе Котельнической набережной, а Титов и полицейский – примерно в то же время у входа в здание Центробанка. Все трое скончались на месте. Замглавы администрации президента Сергей Каменский уже выразил соболезнования семьям погибших, а также свою личную обеспокоенность в связи со сложившейся ситуацией. Особо Каменский подчеркнул, что, хотя нельзя исключать у этих преступлений возможных политических мотивов, на данный момент в работе у следствия иные версии. Теперь к другим новостям…»

Дальше Павел слушать не стал…

Он достал из кармана пиджака телефон – одиннадцать пропущенных вызовов, шестнадцать сообщений. Смахнув все уведомления с экрана смартфона, Платов пролистнул список контактов и быстро нашёл номер своего адвоката.