Пройти иль быстро пролететь остаток жизненных утех?
Вопрос серьезности духовных и плотских простых желаний,
Смешавшихся как бы здесь наспех в надежде на большой успех,
Создавшей смесь из праведных начал и крепких давних начинаний.
 
 
По лестнице длинной восходя и за приборами следя,
Замечаешь, как меняются пропорции желаний,
На первых быстрых этажах, тебе как будто говоря и по поверхности скользя,
Руководит тобою инстинкт разумности здоровых новых знаний.
 
 
Не замечаешь ничего вокруг, а смотришь, что пришло так вдруг,
Подъем так смело набираешь, иногда чрезмерно быстро ты шагаешь,
Используя нагих, младых, прекрасных, одержимых мыслей чудный миг,
Наборы опыта и знаний в корзину жизни смело по наитию хватаешь.
 
 
С набором высоты процесс смешения красоты, на расслоение похожий,
По полкам важным разместит надежды и печали толстые и важные слои,
Которые дали, как рецепт всем так известный и широко расхожий,
Основу всей разумности тревожной, но возможной
На кратком и извилистом пути в примитиве-наитии.
 
 
Взяв на себя подписанные жизнью к исполнению векселя,
Не можешь их бросить иль просто предъявить обратно,
Бессрочны сроки обязательств по исполнению лишь только у тебя,
Не могут быть погашены в любой момент на предъявителя возвратно.
 
 
Ты вынужденно будешь миксовать, что бросить, а что взять,
Тасуя карты беспрерывно, мешая ценные бумаги и колоду,
Так просто вытянуть нельзя туза, и будут колдовать, чтоб сразу не отдать,
А лишь упорно помешать – зайти поглубже в жизни воду.
 
 
Как предпочтения отдать, при этом сбалансированным остаться,
Не выдвигая перечень простых желаний странных напоказ,
А просто лишнее отдать и темной жизни не касаться,
Пасьянс мечты раздать, чтоб всем желаниям воздать и не в отказ.
 

 
Прижав к себе любимую однажды, я вдруг почувствовал, ну и дела,
Как много жизнь мне здесь представила фантазий, так и дала
Размеров счастья здесь простор бескрайний, все не объять за раз,
Мне предстоит все изучить пространство страстно, да и не раз.
 
 
Искать там развлечений новых мы принялись вдвоём,
Друг другу помогая резво, вскрывая вен напор,
Реализуя мысли заждавшиеся светлых дней во весь объём,
Все принимая так открыто, как праздничный набор.
 
 
Все подробно изучая, я слишком далеко зашёл,
Интересуясь страстно, а что здесь есть, да и почем,
Контрастов полон мир здесь оказался разных властных,
Не очень мне понятных до конца, но очень привлекательных и сластных,
 
 
При изучении вопроса так много мне открылось вдруг,
Что до сих пор не перестаю я удивляться: а разве можно,
А зачем так сложно, лучше проще, а зачем здесь все в единый круг,
Настолько разным надо вдруг объединяться, безропотно принимая все вокруг.
 
 
Что, кажется, так далеко зайти здесь можно, растворяясь где-то тут,
Диффузия произошла большая, исчезли резкие границы вдруг,
Переходные зоны проявились в результате, ограды тесно трут,
Мешают восприятию активно и на сознание тяжко жмут.
 
 
Как помириться с новым человеком, внутри засевшим быстро у меня,
Последние лет сто процесс адапта здесь проходит, жестко так дразня,
Что было в применении ране и что нарисовалось там внутри,
Деформировав серьёзные начала так гладко на раз-два-три.
 
 
Объятия любви, как прежде, помогают просто, ты не жди,
Отдайся замечательному чувству и объяснений не проси,
Здесь нет примерного расклада – кто прав кто виноват, –
В едином сомкнутом пространстве все будет просто, лёгко так.
 

 
Река течёт, вбирая мысли о былом-прошедшем,
И все никак не отдаёт, смывая берега на русле быстротечном,
Излучина скрывает, откуда и куда промчались вОды, раздвигая
Оплоты здесь земли основ, как будто русло расширяя.
 
 
Два раза не войти в текущую реку воды, однако
Так лучше и не пробовать уйти все изменить куда-то,
Река те мысли не отдаст, с которыми вошёл когда-то,
Они плывут по-прежнему, бурля гребнями волн мохнато.
 
 
Ту реку вброд не перейти, нацелившись на берег, что напротив,
В надежде там найти тот идеал, помогший помечтать, все мысли сбросив,
О чем поймёшь потом, зашедши, с головою погрузившись,
Да и назад придёшь и не найдёшь того, что бросил, возвратившись.
 
 
В конце концов поймут тебя: стремился к рогу золотому.
Не каждому дано вернуться к берегу назад родному,
Чтобы припасть к источнику так близко дорогому,
Испить воды холодной родника, бодрящего, как чарка рома.
 
 
Воды текущий здесь поток лишь силы придаёт мечтам бурлящим,
Которых ещё полн здесь экипаж, вдаль пристально смотрящий,
Готовый дружно налегать с усердием на вёсла,
Чтобы доплыть туда, где ждут его экзотики ремёсла.
 
 
Где все найдут того, что долго так искали,
Лишь иногда к забытью рома припадали,
Надеясь в трезвом просветлении
Соединить реалии и душ страдающих мучение.
 
 
Река волнами чистыми лишь будет течь вперёд,
Где руслу проходить в крутой и длительный обход,
А где подмыть крутые скал твердыни берега,
Гранита мелкий щебень спокойно плавно унося.
 
 
Вода, как мысли, подмывая, огибает здесь крутой утёс,
А тяжкие страдания невозврата лишь поток унес,
Давая силу молодому экипажу и твердя под спрос:
«Ты настоящий, крепкий-сильный и удачливый матрос».
 
 
Войдя в ту реку, не смотри, робея, взглядами назад,
Иди вперед к другому берегу, местами наугад,
Иль в воду просто не ходи,
Спокойно жди свершения судьбы.
 

 
Не хочется ни пива, ни вина, а хочется общения простого,
Дающего затяжки на узлах каната временного,
Держащего союз былых времён и настоящего, живого,
Стремящихся оспорить существо баланса рокового.
 
 
Нехватка диалога простоты в объятиях звонкой тишины
Является примером растущей горькой чуждой пустоты,
Объемлющей все с ног до головы
И требующей заполнения пространства темной глухоты.
 
 
Понятия предстанут здесь простыми чудесами,
Нет недоверия и подозрений, пуст громадный саквояж,
Соткется ткани жизненный узор обычными руками,
Рисуя прелести лица, беря лишь яркий макияж.
 
 
Создастся образ, как душа желала, внимая впечатлениям твоим,
Взяла и слепила из того, что было, так лишь хотелось нам двоим,
Собрав все воедино и настроив желанную рассудком лишь одним
Картину мира, сцепляющую суть, в густом лесу, где путь непроходим.
 
 
В той сути главное мгновение – чувств обоюдность, где вдвоём,
Как будто строя башню в небеса, мы четкий ритм складно задаем,
Соприкосновениям душевным, возникшим под влиянием момента,
Чтоб не упали в бездну перемен, где смерти движущая быстро тень.
 
 
Результат забега по годам придаст уверенности шагу,
Ступающему по черте лихой, где пропасть слева-справа,
Доверить можем мы с тобой прощения жизненному магу,
Все знающему, что будет здесь потом, где огненная лава.
 
 
Так сфера кружится, вбирая, что есть внутри, а что снаружи, лишь сверкая,
Пройдёт, как света блики отражая, и, даже капли влаги не впитав,
Останется не тронутой совсем, свой смысл глубокий защищая,
Внутри содружество и стройность мыслей – центры – сохраняя.
 
 
Забить и плыть, лишь волны раздвигая сталью носа,
Свой двигатель напрячь, давая обороты лопастям,
Пройти чрез океаны всех проблем без временного скоса,
Доставить до мечты свой паритет и передать его на рассмотрение властям.
 

 
Ещё не знаю ни о чем, и потому так мысли быстро
То вдруг начнут бежать, то остановятся на нем, который
Разумом зовём, застрянут там и попытаются собраться,
Чтоб размышлениям вконец отдаться.
 
 
Но Разум тот хотя и крепок, с Рассудком спорит жарко ни о чем.
Рассудок полон чувств горячих очень, но тонких, нежных и простых.
Он тратит силы, как и прежде, на то, что слышал, воспринял.
И вдруг живет в соблазне очень все применить и передать.
 
 
Его нельзя остановить так просто, как на счётах,
Он хочет жить в пространстве-времени любви,
Все новое так страстно впечатляет, что не готов он бросить все свои страданья,
Принять урок и двинуться обратно, закрывшись в замке изнутри.
 
 
Те чувства, как бы формируясь, ему урок преподнесли,
Что можно и нельзя брать в душу и сознание.
Что можно думать или бросить, не приближаяся туда,
Где все так зыбко, как будто пропасть в никуда.
 
 
Рассудок вдруг тут понял, что если бросить все как есть,
То завтра все возьмет страданье, и не останется мечтаний,
Которые ещё живы, теснясь в дали воспоминаний,
Живя в душе, давая хлеб иллюзии любви.
 
 
Объединившись с Разумом однако, Рассудок как бы пожелал,
Что если Разуму так надо, то он готов ему внимать.
Но принципы свои тот Разум не должен скучно выставлять.
А чувства, собранные разом, они вдвоём начнут страдать.
 
 
И вот синтетика какая вдруг появилась в той душе,
Которая пустила в дом свой сразу и Разум, и Рассудок на челе.
Не могут жить они тут рядом, стеснившись в маленькой избе.
Рассудок за своё, а Разум: «Нет логики тут чистому мышлению», да и все.
 
 
Не принимая категорий от Рассудка, тот Разум сразу не понял:
Нельзя так сразу, по порядку эмоции под принципы подмять.
Категориальный аппарат хоть и не сложен, но индивидууму под стать.
Пытаться разделить их невозможно, не эгоизм это, а желанье знать.
 
 
Знать иногда про чувства и природу, которая их родила,
Где те причины, заставившие Разум прислушаться к себе хоть иногда,
И почему Рассудок так вдруг понял, что здесь она,
Мечта иллюзий, как наяву или во сне.
 
 
Мы можем подождать, но это будет не сейчас,
Монады с ноуменами не договорятся,
А чистый Разум – это не для нас.
Не надо формулу менять в сей час.
 
 
Конкубинат нам не помеха,
Мы призовём амфибиолии свои, оставить амфибиолии
Необходимость становится свободой
Ее познать нам только изнутри.
 
 
Нам апперцепции помогут
Рассудок помирить с раздачей Разума сейчас,
Придёт потом трансцендентально
Самосознанье сущности – и прямо в нас.
Мышление с бытием не согласуют, кто прав, кто виноват.
И чистой логики не будет: ступеньки слишком высоки на лестнице к большой любви.
 

 
Время – это куски твоих горячих состояний и чувств холодных образцы,
Созревших под влиянием обстоятельств и сжавшихся внутри.
Пружина распускается упруго, как только думаешь о ней,
Захватывает место, извиваясь, охватывает прошлое и здесь.
 
 
Натянуты мысли до предела – возврат не сложит кубики здесь,
Где все по новой разложилось, по правилам, которых и не счесть,