Крик
(День второй)

Пробуждение оказалось неожиданным. Истерический визг и крики неслись снизу. Друзья сделали несколько прыжков по горе и увидели заполненную до отказа площадку для проведения линеек. Вдоль понуро стоящих рядов ребят бегали две престарелые девушки и такой же, не первой свежести, парень. Как маузерами, они трясли перед ребятами тремя бутылками.

Сонно потягиваясь, подошёл Трезвяк.

– Заловили птенчиков… – ковыряя соломинкой в зубах, сказал он. – Пойдёмте, поспим ещё… Эта херовина быстро закончится…

Трезвяк ошибся!

Сон его оказался по водочным символам вещим!

Уже через пятнадцать минут к друзьям взлетела Света.

– Ой, мы пропали! – задыхаясь, выпалила она. – Ещё с утра эти две мымры вынюхивали у ребят, что им нравится да кто им не нравится. А тут, как специально, трое наших лопухов навстречу с сумкой. А в сумке три бутылки… Мы вам покушать сюда принесём! Вы, пока они не уедут, не спускайтесь вниз на всякий случай…

Через некоторое время трое добрых молодцев цепочкой поднялись на гору, держа в руках тарелки с завтраком. Градом кативший по их лицам пот говорил о великом старании «не уронить ни крошки». За ними, также гуськом и с полными стаканами компота, шли три юных воспитательницы и Марина. Молодцы поставили тарелки на одеяла и удалились. Друзья предложили девушкам расположиться на матрацах, а сами принялись за трапезу.

– Вы нас извините, Аполлон Александрович, что мы будем говорить во время еды, но у нас ЧП! – начала Марина.

– Слышали, слышали… и даже видели… – пробурчал Трезвяк. – Бормотуха?

– Водка, – трагично выдавила одна из воспитательниц. – «Русская».

– Молокососы! – выругался Трезвяк.

– Тут дело не столько в водке, сколько в ситуации, – продолжила Марина. – Мы бы хотели с вами посоветоваться…

– А чё советоваться?.. – опять начал было Трезвяк, но Марина прервала его:

– Сережа, я не с тобой разговариваю!

– Пожалуйста… – нисколько не обиделся Трезвяк.

Быть начальником везде трудно. Если, конечно, быть им, а не находиться. Но у нас руководить чем бы то ни было и кем бы то ни было ещё и опасно. И в прямом и в переносном смысле. А для хороших людей – так это просто гроб. Не успеешь оглянуться, как ты уже и сволочь, и хам, и скотина недорезанная, и вообще враг всего человеческого. Причём это не только злобствования подчиненных, а так оно и есть. В разной степени, но есть!

Страшно!..

Марина только прикоснулась к этой стезе в роли старшего методиста, а теперь начальника смены, и сразу же пришла в ужас. Несмотря на все старания сохранить юность, нежность и женственность, липкие паучьи сети циркуляров, требований и обязательных обрядов и форм оплели её и начали дёргать за ниточки. Жёсткость, рубленая безапелляционная конторская речь были первыми тревожными признаками, и она тайно поклялась себе страшной клятвой, что после этой смены бросит всё и будет поступать в аспирантуру. Наивная! Она думала, что в науке занимаются только творчеством…

– Сегодня у нас должно быть открытие лагеря, и поэтому уже с утра приехали инструктор школьного отдела Кизякова Алма и освобождённый секретарь первой школы Засыкова Зайра, – начала объяснять Марина.

– Ужасная солдафонка, которая в будущем наверняка станет большой шишкой, – вставила Света.

– Вы продолжайте, Марина Марсовна, продолжайте! Это интересно! – поддержал начальника смены Аполлон.

– Да… Я постараюсь поподробнее, чтобы понятнее было, – сказала Марина. – Мы сразу же почувствовали недоброжелательное… ну, негативное, что ли, отношение к нам. Очень неприятно это, но что поделаешь! Извините за казённый язык, но они явно хотели выявить наши слабые места, чтобы, как мы думаем, выйти потом на районное начальство с доводами и взять власть в свои руки. А как же! Всё уже организовано, подготовительная работа проведена, лагерь на ногах…

– Осталось только лавры пожинать! Карьеру нарабатывать! – не выдержала Света.

– Ну, если так можно назвать это… – продолжила Марина. – Прошли эти наши типичные комсомольские дамы по лагерю и уже шибко опечалились, как вдруг, видимо, специально для них, трое наших дураков им навстречу с сумкой. Они занимаются в Доме пионеров с четвертого класса и ума не набрались, дожив до десятого.

– Ну, ясно, что наши бдительные работники райкома заглянули в сумку и обнаружили, к своей невероятной радости, водку, – теперь уже не выдержала другая воспитательница.

– Да, – согласилась Марина. – Экстренно собрали весь лагерь, и наш горе-сторож, он же комиссар, произнёс пламенную речь, что в свете постановления, в частности, от такого-то месяца, «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом» мы обязаны… И так далее и так далее…

– Скучная речь! – опять вставила Света.

– Да, – снова согласилась Марина. – Долго он говорил, что это плохо. В общем, мы попали в струю…

– Зайра так вообще орала, что вот такие, как эти наши трое, на войне предателями были. В спину стреляли! – дополнила вторая воспитательница.

– Это их коронка. В таких, как она, и стреляли. И правильно делали… – буркнул Трезвяк.

– Как не повезло нашему району! Как не повезло! – воскликнула Света.

– Ладно, Светка, нам всем не повезло, что мы в этой стране родились! – оборвала причитания подруги Марина. – Куда они водку тащили? Сказали, что поварам, а я думаю – сами после открытия лагеря нажраться хотели.

– Поварам? Ха-ха-ха!.. – забулькал Трезвяк. – Да у них склад этого оружия! Причём не за наличные! Сейчас, правда, какие-то новенькие мужички с кривыми носами появились. Вылитые разноцветные близняшки. Может, они не в курсе… Хотя вряд ли! Рука руку моет!..

– Да потом они сказали, что местные просили припрятать, – вспомнила третья воспитательница.

– Вот! Совсем ерунда какая-то. Себе они тащили, себе! – уверенно поставила точку Марина. – Так я дальше… Вы кушайте, Аполлон Александрович, кушайте! Завтрак сегодня приличный! Шеф-повар хоть и выглядит подростком, но он призёр конкурса молодых кулинаров этого года. А близнецы – так… на подмену заболевших помощников на несколько дней. Те что-то не то поели… Слава богу, нам не досталось! В общем, тут же на линейке объявили, что ребят немедленно вывезут из лагеря, сообщат по месту работы родителей, по месту учебы и, видимо, они будут исключены из рядов ВЛКСМ. И тут вдруг те самые «трудные», на которых мы особой надежды не возлагали, выступили и сказали, что лагерь вообще-то у нас на самоуправлении и есть у нас совет лагеря, который вправе решать вопрос о том, вывозить ребят или не вывозить… Зайра сразу грубо их оборвала!

– Да-да! – опять не сдержала своего возмущения Света. – «Ещё неизвестно, какие вы сами!» – кричала.

– «Может быть, это с вами они собирались выпить? Да и вообще, какой у вас внешний вид? Да как вы говорите? Жаргон какой-то!..».

– Зайра прекрасно знает, что эти ребята на учете, – вставила первая воспитательница.

– В общем, она увела разговор в другую сторону и линейка на этом закончилась. Я считаю – безуспешно, – подвела черту Марина. – А потом пошёл заседать совет лагеря. Но перед заседанием Зайра, Алма и этот самый наш пресловутый сторож отозвали меня в сторону, и тут же показали себя во всей своей прелести. «Марина, что ты дурью маешься? Что ты этих щеглов защищаешь? Гони их!» – сказали они. – «Нас с тобой вызовут на ковер, а мы с тобой молодые, растущие! Нам нужно с тобой расти, а если нас вызовут, да ещё и „дадут!“, то мы уже не вырастем». Они так чисто откровенно свою философию и выдали. Я говорю: «Вы хотите таким образом расти – растите, а я не хочу так расти!».

– Ой, а мы этого не знаем! – воскликнула вторая воспитательница.

– Откуда же вам знать, девочки, дворцовые шуры-муры! – удивился Федя. – У нас же гласность только от этого до этого. Да и какая это гласность? Ну, у вас тут и разворачивается житуха! Вселенская паранойя на пяточке!

– Ну да, – согласилась Марина. – Но вы слушайте дальше. Я с пеной у рта защищаю самоуправление, демократию… Доказываю, что антипедагогично вывозить ребят, ибо здесь они под контролем, а дома никого нет, и за их поведение в городе вообще никто ответственности нести не будет. И что, в конце концов, поскольку я являюсь начальником смены и фактически отвечаю за жизнь и здоровье каждого, последнее слово о выезде за мной. Без толку! Пошли на совет… И вот здесь, Аполлон Александрович, ребята меня окончательно поразили. Мы, конечно, делаем, что можем, но нам до идеала далеко. И всё-таки хоть сегодня лишь второй день и говорить о какой-то сплочённости рано, но, видимо, эта ситуация и несправедливость их объединили. В общем, совет прошёл очень дельно и толково.

– Голубчики получили испытательный срок в два дня, и само собой получилось, что все комсомольцы обязались не курить, не нарушать дисциплину и прочее и прочее, – продолжила третья воспитательница.

– Да, – подтвердила Марина. – Хоть это всё и фантастика, но главное то, что ребята ещё раз утвердились в своей самостоятельности. Я, честно говоря, думаю, что тут нет худа без добра.

– Значит, парней оставили? – уточнил Аполлон и с удовольствием допил действительно высочайшего качества компот.

– Мы – да, а райком – нет! – устало закончила Марина. – Они сегодня до самого отбоя будут среди нас бдеть…

– Ну что ж, спасибо за вкусный завтрак, девочки!

– сказал Аполлон и начал складывать тарелки.

– Бросьте, Аполлон Александрович, мы уберём!

– остановила его Марина. – Мы хотели узнать ваше мнение по поводу случившегося и попросить вас отвезти их вечером в Алма-Ату.

– И если ничего у нас до вечера не получится, то попробовать по дороге отговорить от раздувания этого дела, – добавила Света.

– Мда-а… – протянул Аполлон. – Неужели всё так серьёзно?

– Похоже, что да, – развела руками Марина.

– Вообще-то я… Ну, ладно! Сейчас мы на заправку, потом по делам, а вечером к вашим услугам!

– И опять на открытии у вас будет музыкант! – довольно подвёл черту Федя.

– Теперь вот что… – продолжил Аполлон и успокаивающе положил руку на плечо друга. – В любом случае по лагерю готовность номер один и подчёркнуто доброжелательное отношение к комиссару и девушкам… Как у психиатров к буйно помешанным! Впрочем, вы и сами это знаете. А насчёт мнения… Не знаю, девочки, не знаю… «Кому это выгодно?» – говорят в таких случаях юристы. Если у них установка – вас раздавить, то, скорее всего, они вас раздавят…

Ну, чего носы повесили? Надо всегда двигаться от худшего к лучшему, а не наоборот. Маленький, но шанс есть. И мы – в вашем распоряжении. Теперь так!.. На всякий случай, мы с Федей тут посторонние люди, приглашённые в порядке шефской помощи. Отношения между нами на людях вежливо официальные.

– А мы так и объяснили им! – воскликнула Света.

– Умницы! – похвалил Аполлон и продолжил: Если нужно будет пообщаться, то за территорией лагеря и в обусловленных местах.

– Конспирация – мать подполья! – опять не выдержал Федя.

– А стратегия – мать победы! – теперь уже рассмеялся Аполлон, и, ещё немного поговорив, все разошлись по своим делам.