Моим словам не веришь и вздыхаешь,
И говоришь: – За что меня любить?
Ведь ты меня совсем еще не знаешь.
И я не знаю, как нам дальше быть.
И зачарованно смотрю на светлый лик твой,
И хоть молчу, но в жилах бьется кровь.
А как глазами прочитать молитву?
А как словами выразить любовь?
Любимая, взгляни в глаза собачьи,
Читай в них преданность одной тебе.
Я не смогу себя переиначить.
Меня ты приручила. Я судьбе
Покорен. И с тех пор не вздохом,
Ни взглядом не ищи во мне ты злость.
Как верный пес, у ног твоих я сдохну,
Не взяв другой протянутую кость.
Одной служа в стремлении природном,
И лишь одну тебя всю жизнь любя,
В клочки я разорву кого угодно,
За каждый камень, брошенный в тебя.
Я верю, мое чувство не обманет,
Исчезнет грусть, и счастье к нам придет.
Моя любовь твоей любовью станет,
Твоя печаль пускай в меня уйдет.
Мы встретимся,
Мы обязательно встретимся!
Когда-нибудь
Мы встретиться сможем.
Засветятся,
Глаза твои улыбкой засветятся,
И радостью,
На небо похожей.
Бездонные,
Глаза твои, как небо бездонные
Возьмут меня,
И в небо взлечу я.
Бессонные,
Огнём объятые ночи бессонные
Летят, звеня.
И снова кричу я: —
Любимая! —
Тебе кричу я: – Любимая!
Тебя зову,
Ты слышишь меня?
Возьми меня,
В свои ладони возьми меня.
Я наяву
Явлюсь из огня.
Заветные,
Слова скажу я заветные.
Оглохнет мир
От этого чуда.
Ответные,
Слова ты скажешь ответные.
Так были мы,
Так есть и так будет!
И нет у нас
Другого решения,
И нет у нас другого пути.
Горением,
Двух ярких звёзд коротким горением,
Нам эту жизнь
Светить и идти!
Я одержим искусством удивленья,
Полны открытий мысли мне нужны.
Я не терплю пустого повторенья,
Привычек рамки слишком уж тесны.
Отбрасываю вредные привычки,
Пустые мысли, скучные дела;
И даже не возьму себе приличных,
Чтобы привычной жизнь мне не была.
Пусть жизнь введёт в водоворот событий
Меня, и закалит в своём котле.
И, вдаль гонимый жаждою открытий,
Искать тебя я буду на земле.
К тебе губами, как к реке приникну,
Любимая, подруга и жена.
Так никогда к тебе и не привыкну,
Ты каждый день мне заново нужна.
И, каждый день, как новую планету,
Тебя я открываю, вновь и вновь.
Не назову тебя своей Джульеттой —
Мы заново изобретём любовь!
Мы плоть от плоти и отец и мать,
У нас опора есть и есть надежда —
Краёв лесных и тишь, и благодать,
Родного дома ветхий облик нежный.
Не нужно нам обителей иных
И райских кущ, где мёдом пахнут реки,
И тесный круг любимых лиц родных
Дороже нам всего, всего навеки.
Холодный зимний ветер ледяной
Нас не пугает, с ним мы всюду дома.
К судьбе не повернёмся мы спиной,
Нам тяжесть рук натруженных знакома.
Судьба нас разорвала, разнесла,
Развеяла по миру и по жизни,
Но не смогла у нас забрать тепла
И веры в счастье, правду и отчизну.
И слёзы на глазах, и счастья смех,
И труд, и отдых нам знакомы с детства.
Мы здесь собрались по призыву тех,
Кто в январе родился в том столетьи.
Кто в яростный и непокорный век
Вложил сердца и руки без остатка —
По праву тот и будет человек,
По праву и в веках ему остаться.
Ах, сёстры, вы двойные колоски,
Разбросанные вдаль летящей бурей.
Мне не удастся удержать тоски
В январский вечер этот хмурый, хмурый.
Вы, милые сестрёночки мои —
Улыбки ваши лица освещают.
Терпенья, веры и большой любви
Сегодня и всегда я вам желаю!
Мы разучились обращаться
Друг к другу жестами на «ты».
Рукой лица, волос касаться
Средь повседневной суеты.
Мы разучились улыбаться,
Когда друг друга видим вновь,
И научились притворяться,
И жалость видеть за любовь.
Мы разучились целоваться
На солнце и в тени гардин.
Мы разучились волноваться,
Когда останешься один.
Мы разучились обниматься,
Сливаясь вдруг наедине.
Мы разучились огорчаться —
Так пусто и тебе, и мне.
Мы разучились удивляться,
Смывает чувства с нас вода.
Мы разучились расставаться
И расстаемся навсегда.
На манеже абстракционистов
Я гляжу на картины и лица.
В изваяньях оживших и мертвых,
В колорите полотен всекрасочных
Каждый сам себя воспроизводит.
Каждый сам по себе абстракция.
Отыщи на газетах измятых
С бутерброда живой отпечаток
Или две-три капли из соусника,
Как от крови ночной от простыни.
А на простынях пятен игрища,
А в каменьях нетёсаных силища.
И картон изломан, как рубище,
Что на чреслах лежит обрубленных.
И в углу возникает пластика,
И танцуют худые, в тапочках.
Передать порыв – жест у мальчика.
Передать испуг – жест у лапочки.
И свингует оркестр разболтанный,
И лабает, кому как нравится,
И стебают строкой нетесаной,
Кто поет иль просто забавится.
И, отвернутые от стены,
Лица к лицам обращены.
В них читают они одни,
Как сияют в душах огни.
Может, бродит здесь тень Дали,
Ищет, ищет свою Гали.
Ширь родной России, без конца и края,
Я объехал, обошёл и облетел.
Можно жить в Европе, Азии, Китае,
Но дышать вольнее здесь мне, в Мари-Эл.
Полной грудью воздух пью я, не пьянея.
Высь густых лесов и неба глубина,
И родных берёзок не сыскать белее,
И прекрасней лиц – прекрасная страна!
Я с высоких круч просторы Волги вижу.
Здесь земля трудом Российским расцвела.
Я хотел бы жить и умереть в Париже,
Если б не было тебя, Йошкар-Ола!
На старте жизни, первой вехой,
Шестнадцать лет пришли к тебе;
А для родителей утехой
Послужит то, как ты в борьбе
С гранитом знаний и сомнений,
Свою покинешь колыбель.
И Шерлок Холмс, великий гений
Зовёт в туманный Альбион;
И тайны ядов и растений
Тревожат явь твою и сон;
Зовёт к себе окно в Европу
И Авиценновский канон.
Аэропорт: – Москва – Хитроу,
Огни земли, огни небес;
Ты первый, места нет второму,
Тебе на ухо шепчет бес.
Из дальней дали город новый
Встаёт, шумя, как в бурю лес.
Вблизи лепечет бор сосновый,
Река под горкою бежит;
Так Микеланджело с Кановой
Земли преображали вид.
Вокруг, хватает глаз насколько,
Хлопочут люди, жизнь кипит.
Здесь всё твоё – проект, застройка —
Науки и искусства храм;
Здесь люди новые настолько,
Что и не ведалось Богам.
Нет места зависти, корысти —
Всё, что имеют – пополам.
Всё чисто – и слова и мысли,
Всё просто и доступно всем;
Век золотой, простой и чистый
Здесь люди проживают все,
Без слёз, без голода и страха,
И без мечты о колбасе.
Не стоит охать или ахать,
Иль слёзы лить по пустякам;
Ты жизнь свою пройди, как пахарь
Не стыдно ни себе, ни нам;
Считай, что мира Сотворенье
Ещё неведомо Богам.
Смелее в жизнь, в поток творенья,
В горнило страсти и Любви;
Пусть яркой вспышкой озаренья
Горит огонь в твоей крови.
Для блага мира и для славы,
Для человечества – живи!
В наш век, безумный и кровавый,
Где злато из земли крадут,
Найди такие в поле травы,
Что Панацею нам дадут —
Лекарство и больным и старым,
Телам и душам свой приют.
Ведь стали жизнь и смерть товаром,
Запчастью – сердце, за него
Убьют, в погоне за наваром,
Чтоб жизнь свою, на шаг всего
Продлить, пусть проигравший плачет,
Когда прервётся жизнь его.
Иди путём, который начат
Под стон рояля, скрипки плач;
Пойми, что конь удачи скачет,
Чтоб сбросить всадника удач;
И укротить его непросто.
Но, для решения задач,
Герои дня любого роста
Седлали буйного коня;
На нём скакали к дальним звёздам,
Блестя щитом, мечом звеня,
Узду стальной рукой сжимая,
Сквозь бурю снега и огня.
Глаза и сердце открывая,
Скачи, бесстрашна и горда,
Всю славу мира покоряя.
Я верю, пролетят года —
На ярком нашем небосклоне
Зажжётся и твоя звезда!
И Боги склонятся в поклоне
Пред яркой памятью твоей;
И станешь ты звездой в короне
Бессмертной памяти людей;
И обратят к тебе все взоры
В надежде, радости, беде.
Ты помни только: в беге скором,
В потоке дел, в растрате сил,
Жизнь наша лёгким метеором
Летит, сгорая меж светил.
Неуходящая жизнь, неприходящая смерть;
Ангел, слетевший с небес, ангел, сошедший во мглу:
Дай нам очаг разложить, дай нам огнём догореть;
Если Господь наш воскрес, есть отторжение злу!
Ждать ли от жизни наград, ждать ли от смерти утрат;
Дивен твой промысел, Бог, даже отмерив нам срок;
Если надежда с тобой, если надежда уснёт.
Есть в нашей смерти покой, есть в нашей жизни полёт;
Дай нам от смерти зарок, дай нам для жизни глоток;
Жизни оконченный путь уж не проторишь назад.
Если мы вместе, сестра, ужас из жизни исчез;
Даже простившись навек, образ в душе удержи,
А от дождя пусть всплакнёт сирый у Пыщерки лес;
Неумолимая смерть, непобедимая жизнь!
Наконец мы одни на земле опустелой.
Кроме нас, больше в мире не стало людей.
Сбрось одежду скорей. Расстегни ее смело.
Все, что прячет тебя, изорви и развей.
Дорогая, зачем мы боимся друг друга?
Ты стоишь, боязливо потупив глаза.
Я поднять не могу непослушные руки,
Чтоб тебя, обхватив, унести в небеса.
Посмотри мне в глаза. Дай мне силу и пламень.
Водопадом грохочущим сделай меня.
Я на плечи твои упаду ручейками
И тебя обласкаю, бурля и звеня.
Ты смущаешься, что ж, сам сниму я покровы,
Те, что прячут тебя от меня и любви;
Ты мне только шепни одно нежное слово,
Робким голосом тихо меня позови.
Напротив три окна твои я вижу:
Одно из них мне закрывает липа,
Другие два – береза закрывает.
Зимою лучше видно сквозь березу,
Чьи ветки тонкие качает ветер;
Прозрачные и гибкие, как дождик.
А ветки лип зимой покрыты снегом,
Или одеты инеем блестящим.
И плохо видно через их преграду.
Чуть распушась, листочками, береза,
Твое окно от глаз моих закроет.
И свет в ночи слабее вижу я.
А липа не спешит листвой одеться,
Другое мне окно не закрывает,
И отдаляет призрак расставанья.
И летом окон мне твоих не видно.
От них лишь образ в сердце остается;
Сквозь листья свет струится золотой.
Когда осенний, злой подует ветер,
То золото листвы теряет липа,
И открывает золото надежды.
Но тонкая береза держит листья
До самого последнего дыханья,
И сильно отдаляет нашу встречу.
О проекте
О подписке