La Commedia di Dante Alighieri

АД – Песня I
Лес – Холм спасения – Небосвод – Три зверя – Вергилий. Раскрывается время, место и направление движения действия «Комедии», указанное Данте.

 
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины. 3
 

Быль из детства:

«Как учёба, Алексей?» – ласково спросил отец белобрысого, вихрастого и конопатого деревенского мальчишку, неисправимого второгодника.

«Да что, Аркадий Фёдорович, тёмный лес!» – чистосердечно отвечал Лёха, по прозвищу «Коммунист», преданно глядя в глаза своему учителю: – «Вчера батя за это дело опять выпорол».

«О какой половине жизни идёт речь?» – первый вопрос, который всплыл при начале чтения «Комедии». Такой же вопрос рождало каждое слово «Комедии» и каждый поименованный персонаж. Но ставить вопросы к каждому слову утомительно. Подразумевая вопрос всегда, постараемся начинать с ответа на него.

Для уточнения смысла текста первой терцины запускаю итальянско-русский переводчик:

 
В середине пути нашей жизни
Я нашёл себя в тёмный лес,
Для прямой путь было потеряно.
 

«Середина» – «половина»; «наша жизнь» – «земная жизнь»; «тёмный лес» – «сумрачный лес» и «прямой путь» – «правый путь». В оригинале Данте присутствует только «тёмный лес»; переводчик говорит о «сумрачном лесу» и «тьме долины». Тяжек труд переводчика, особенно переводчика шедевра мировой поэзии. Перевод по смыслу близок, но оттенки слов могут сказать об очень многом, а «вся поэзия – игра оттенков и смыслов». Ничуть не умаляя подвиг М. Л. Лозинского, предложим свою трактовку бессмертного текста, предполагая, – «тёмный лес», это не лес, как таковой, а поэтическая метафора школяра, означающая беспросветные будни учёбы.

 
Во французской стороне
На чужой планете
Предстоит учиться мне
В университете
До чего тоскую я,
Не сказать словами.
Плачьте ж милые друзья
Горькими слезами
На прощание пожмём
Мы друг другу руки
И покинет отчий дом
Мученик науки.
 

Давид Ф. Тухманов (1940 год – жив ещё) «Из вагантов».

Подойдя к середине прожитых до начала действия «Комедии» лет, поэт оказался в «selva oscura» – «тёмном лесу» – был направлен для изучения наук в какой-нибудь Европейский университет, например, Сорбонну. В те времена наиболее подходящим возрастом юноши, которого отдавали в учебное заведение, мог быть возраст от 6 до 15 лет, Данте появился в «Комедии» в возрасте не старше 30 лет, что для поэтов считалось временем наивысшего расцвета их таланта.

Поэт ведёт повествование от первого лица, являясь участником и главным действующим лицом описываемых событий. Те случаи, когда повествование в «Комедии» переходит к другим лицам, подчеркнём особо.

Действие началось во Флоренции, однако место действия поэтом прямо не указано. Флоренцию считают местом действия «Комедии» обычно, указывая, – Данте – уроженец Флоренции.

Данте потерял «прямой путь», а нашёл себя в «тёмном лесу». С «тёмным лесом» всё понятно, а что за «прямой путь» он потерял?

«Прямой путь» – «правый путь». Какой путь мог потерять Данте, попав в «тёмный лес»? Общепризнано, – годы учёбы не уводят человека с «прямого пути», а наставляют на «путь истинный». Обучившийся башмачник может стать правителем государства или профессором университета. Прошедший школу пекарь может стать великим поэтом или доктором медицины. А Данте сказал, – отправленный на учёбу, он потерял «правый путь», достойный сожаления. Обращаясь к путям жизни человека Средневековья, полагаем, – единственный путь, потеря которого способна была вызвать сожаление поэта, при господствующем тогда строе – абсолютной монархии, – путь коронованных особ.

Зададимся вслед за «певучим кораблём» поэзии детским любопытством и авантюризмом смелого исследователя, – представим себе следующую реконструкцию событий:

Данте шёл этим прямым «правым» путём монарха – был коронован, но потом утратил (потерял) его по каким-то причинам, связанным с отправлением на учёбу. В таком случае коронован поэт был до времени, когда его отдали в учёбу (он очутился в «тёмном лесу») – до 15 лет, а короновать наследника трона могли с самого рождения.

Предвидим возражения: «О чём мог сожалеть поэт, если, пройдя курс наук, скажем, в Сорбонне, он вернулся бы на законный трон просвещённым монархом?» Согласны, в этом случае жалеть не о чем. Но, прислушаемся к голосу поэта. Этот голос звучит из Ада, с «Того Света», он уже «умер» и «похоронен»; о его царской доле живущие быстро забыли. Разве это не достойно сожаления? Даже то, что он стал величайшим из поэтов, не отменяет чувства сожаления об утраченном «правом пути» монарха.

Вот сколько мыслей вызвали всего три строки великого поэта. Не сразу все эти мысли родились в голове, но после неоднократного прочтения текста «Комедии».

 
Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу! 6
 

Каков был тот дикий лес, дремучий и грозящий? Не стоит подходить к режиму учебного заведения Средневековья с мерками сегодняшнего времени, когда «права ребёнка» ставятся во главу угла. Строгий режим, постоянный надзор, казарменное или монастырское положение, скудная пища, монотонная долбёжка и повторение уроков, телесные наказания и карцер за малейшую провинность – суть и основные составляющие этого режима. Даже отпрыску высокого рода, каким возможно являлся Данте, никто не делал поблажек; такие попадали в учебные заведения строго инкогнито. После мамок и нянек, после баловства и вседозволенности в детские годы, переносить этот режим для поэта и есть «давний ужас», который он пронёс в памяти до конца дней. Уместно вспомнить, – телесные наказания в школах Англии отменили в самом конце прошлого «просвещённого» XX века, на нашей памяти, а там подвергали телесным наказаниям и королевских отпрысков. До сих пор вопрос о применении телесных наказаний в школах Англии не снят с повестки дня.

Быль из детства:

Мой отец, учитель русского языка и литературы 7-летней сельской школы, шёл по деревне Старое, после окончания занятий в школе.

«Аркадий Федорович!» – обратился к нему, почтительно сняв шапку, Ефим Ивлев, местный скотник, с лопатой на плече: «Как там мой Толя?»

«Неважно, Ефим» – отвечал отец: «Сегодня опять не сделал домашнее задание».

«Аркадий Фёдорович!» – умоляюще воскликнул Ефим: «Вы уж там с ним построже, лупите его почаще, а то скажите мне, если что, я сам его отлуплю».

 
Так горек он, что смерть едва ль не слаще.
Но, благо в нём обретши навсегда,
Скажу про всё, что видел в этой чаще. 9
 

Так горек «тёмный лес» – беспросветные будни учёбы, что невольно порой хотелось умереть, приняв блаженную смерть, чтобы остановить этот ужас. Но любознательный ум находит в этом «благо», обретаемое навсегда – плоды учения, накрепко вбитые в голову. Здесь Данте произнёс клятву самому себе и Истине: «Рассказать правду, только правду и ничего, кроме правды» о том, что он видел, познал и открыл в этой «чаще». Этой клятве поэт остался верен всю жизнь, и не стоит искать выдумки, беспочвенной, тем более болезненной фантазии или мистики в «Комедии».

Повторим главную мысль: «Всё, что в „Комедии“ описано, Данте видел, пережил и познал лично».

 
Не помню сам, как я вошёл туда,
Настолько сон меня опутал ложью,
Когда я сбился с верного следа. 12
 

Данте не помнил, как попал в «тёмный лес». Воспоминания детства и ранней юности, тягостные воспоминания о годах учёбы достаточно быстро стираются в памяти молодого, любознательного, впечатлительного человека. Прошлое представлялось сном, опутывающим ум ложью; от него лучше избавиться – забыть навсегда.

Поэт подчеркнул ещё раз, – он сам виноват в своём положении: «Сбился с верного следа». Видно в его поведении присутствовало что-то, что заставило «Божью руку» принять такое решение, ибо: «Сердце царёво в руце Божьей» – формула автократии. При этом не нужно глядеть на небеса. Монархов католического мира в «Средние века» возводила на троны и низвергала с тронов либо война, либо рука Церкви, вернее, рука её первосвященника – папы. В общем, – рука «Имеющего Власть».

 
Но к холмному приблизившись подножью,
Которым замыкался этот дол,
Мне сжавший сердце ужасом и дрожью, 15
 

Появился яркий образ «холмного подножья», которым замыкался «дол», сжавший сердце Данте «ужасом и дрожью». Он приближался к нему, – значит, тёмная долина и тёмный лес остались позади. Окончились годы учёбы, началась новая жизнь («Новая Жизнь», – цикл стихотворений Данте). Что послужило для поэта образом холма?

Он называл «холмом» купол небесного свода, который действительно охватывает (замыкает) земной дол по окружности горизонта

Посмотрим на небо:

Бездонный голубой купол неба – «холм», озаряемый ярким Солнцем, либо скрытый облаками, опоясывает по горизонту видимую часть земной поверхности – «дол», в центре которого мы находимся. Этот дол бесконечно многокрасочен, но, кажется, если пойти прямо и подойти к горизонту, можно будет руками потрогать небо, или взойти на него. Днём с холма-неба может пойти дождь, снег или град, можно увидеть великолепную, сверкающую всеми цветами вестницу бога Юпитера – Ириду – радугу, а если повезёт, то и двойную отражённую. С неба грозный Олимпийский бог Зевс-Громовержец (Юпитер, Перун) может бросить яркую, ослепляющую молнию и разразиться оглушительным громом. Но, в общем, днём и холм неба, и земной дол прекрасны и действуют умиротворяюще.

Наступает ночь. Долина становится «тёмной», «холм» неба также темнеет, и на нём в ясную погоду разыгрывается еженощное представление:

Мириады звёзд, яркие созвездия, Млечный Путь пёстрым, разноцветным ковром расцвечивают холм неба. Этот звёздный парад ощутимо для глаз вращается вокруг неподвижной долины Земли, не изменяясь в своих очертаниях. Вдруг на «холме» появляется яркая, сверкающая Луна, разыгрывающая ежемесячный паноптикум, – возрастая и убывая, прячась за Солнце, либо гордо сияя полным своим ликом, на котором отчётливо видны какие-то неизменные изображения. Среди «неподвижных» звёзд, при внимательном наблюдении, можно выделить несколько перемещающихся «блуждающих» планет. Вот одна из звёзд «покатилась» с неба, прочерчивая яркий след, вниз, исчезая с небосвода – «холма», но их количество, тем не менее, не уменьшилось ни на одну.

В этом заключается суть образа «холмного подножья» – края неба – «холма», касающегося горизонта – «тёмной долины», который так хочется потрогать руками, дойдя до кажущегося таким близким края долины.

 
Я увидал, едва глаза возвёл,
Что свет планеты, всюду путеводной,
Уже на плечи горные сошёл. 18
 
 
Тогда вздохнула более свободной
И долгий страх превозмогла душа,
Измученная ночью безысходной. 21
 

Приблизившись к горизонту, поэт возвёл глаза на небо и увидел, – свет путеводной планеты (Солнца) сошёл уже на плечи горные (Солнце коснулось горизонта).

Согласно «Геоцентрической системе мироздания», создание которой традиционно приписывается Клавдию Птолемею, Солнце являлось одной из планет, вращающихся вокруг неподвижной Земли.

Смоем «плесень древности» с указанного великого учёного, труды которого появились и были изданы только в XVI столетии В Пиркгеймером (1470—1530 годы). Да и как было ему появиться раньше границы ХАОСА и самого верховного Олимпийского бога Зевса-Громовержца = Дмитрия (Ильи) Донского (1350—1389 годы), изобретателя собственно письменности = кириллицы, и его внука, – апостола Андрея Первозванного = поэта Вергилия (1405—1464 годы), изобретателя латиницы на основе кириллицы [3]. Напомним – присвоение названий созвездиям, звёздам и планетам – заслуга самого бога Зевса, раньше которого простирался лишь ХАОС. Естественно, первоначальное понятие о Земле, как центре мироздания, вокруг которой всё вертится, – единственно возможное в те времена, при неразвитой ещё астрономии и математике, отразилось и в трудах Птолемея, собственное имя которого Клавдий = Хромой вряд ли возможно установить. Определённо можно указать, – труды Клавдия Птолемея на латыни могли появиться не раньше конца XV столетия по сегодняшнему счёту времени, как и сама латынь.

Основное предположение, – под этим именем издавали труды Георг Пурбах (1423—1461 годы, якобы) и Иоганн Мюллер (Региомонтан 1436—1476 годы), хотя Георг Пурбах, скорее всего, вымышленный персонаж истории.

Вот появилось и первое подтверждение предположения, – «холм» – купол небесного свода. Душа Данте облегченно и свободно вздохнула, превозмогая долгий страх «ночи безысходной» – периода преодоления «тёмного леса».

 
И словно тот, кто, тяжело дыша,
На берег выйдя из пучины пенной,
Глядит назад, где волны бьют, страша, 24
 
 
Так и мой дух, бегущий и смятенный,
Вспять обернулся, озирая путь,
Всех уводящий к смерти предреченной. 27
 

Поэт с трудом верил обретению свободы, сравнивая себя с пловцом, преодолевшим пенную пучину, который ещё не осознал этого, постоянно оглядываясь назад. Так и его дух, бегущий и смятенный, оглядывался назад. Кажется, окончив учёбу, можно преодолеть детские страхи. Но не только «тёмный лес» учёбы преследовал поэта по пятам.

От учёбы не умирают, умирают от войны. Подробные доказательства этой гипотезы обнаружатся далее по тексту. Важно понять, – в каком именно контексте, в какой ситуации сказаны поэтом эти слова. Нам предстоит восстановить контекст; поместить то, о чём говорит Данте, в правильное место, время, обстоятельства. Получается не обычная, привычная книжка, каковых большинство, даже научных, а подробное исследование каждого слова поэта методами дедукции и анализа. Проще говоря, – собираем рассыпанный паззл, совмещая кусочки реальности друг с другом, подбирая обстоятельства, в каких могла прозвучать данная фраза, и звучала правдиво и естественно.

История Средневековья – вся – непрерывная череда войн и междоусобиц, борьбы за престолы и передел мира; Данте по пятам преследовала война. Враг был близко, ему грозила неминуемая гибель. Причина тому – царский статус и права на престолонаследие, опасные для соперников. Поэт был вынужден спасаться бегством, поэтому приветствовал спасительную ночь. Позади разгоралась война – «волны бьют, страша», позади – «путь, всех уводящий к смерти предреченной».

 
Когда я телу дал передохнуть,
Я вверх пошёл, и мне была опора
В стопе, давившей на земную грудь. 30
 

Немного передохнув, поэт начал идти вверх, имея опорой «стопу, давившую на земную грудь». Используя такой образ, он обнаружил знакомство не только с трудами Архимеда, заявившего: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю», но и с трудами сэра Исаака Ньютона (1643—1727 годы), уточнившего принцип равновесия сил: «Сила действия равна силе противодействия». Действительно, для такого восхождения поэту было необходимо обрести равновесие сил.

В поисках персонажа, давшего образ великого Архимеда, взгляд падает на знаменитого учёного кардинала Николая Кузанского (1401—1464 годы), современника апостола Андрея Первозванного = Вергилия = папы Пия «II» (1405—1464 годы) [3]. Наравне с папой Пием «II» кардинал Николай Кузанский активно работал над «удревнением» истории «Великого Рима», размещая в огромном пространстве-времени современных ему учёных, присваивая им «псевдодревние» имена и годы деятельности.

«Холм», по которому Данте идёт вверх – небесный свод; дальнейшее путешествие поэт намерен совершить по небу. Как это возможно?

Передвигаться по небу можно только мысленно. Описание небосвода – звёздного неба – один из множества планов, помогающих поэту в создании произведения.

Согласно системе мироздания, называемой «Геоцентрической», создание которой приписывалось Клавдию Птолемею, в центре мироздания располагалась неподвижная Земля (Гея), а семь планет древности, видимые невооруженным глазом, – Солнце (Гелиос), Луна (Диана), Меркурий (Гермес), Венера (Афродита), Марс (Арес), Юпитер (Зевс), Сатурн (Крон) вращались вокруг Земли, удерживаемые некими хрустальными Сферами, вложенными друг в друга, предотвращающими падение планет на Землю, как падают камни и яблоки.

Может быть, по твёрдым хрустальным Сферам небесного свода можно и ходить, однако поэт избрал опорой для стопы земную грудь, оставаясь на твёрдой Земле. Его путешествие по звёздному небу было чисто умозрительным, точнее, созерцательным, основанным на наблюдении и сопоставлении.

Зачем Данте нужно было вводить в повествование описание звёздного неба, скрытое от глаз читателя, часто не знакомого с астрономией (не говоря уже об истории астрономии)? После того, как появилась версия: «В „Комедии“ имеются указания на звёзды и созвездия, а также астрономические точные указания на время и место происходящих событий», стоило подумать, – является это поэтическими метафорами, либо чем-то большим? Проверив несколько упоминаний астрономических объектов, приходим в восхищение, одновременно ужасаясь.

Восхищаемся, – в «Комедии» не обнаруживается ни одной отсылки к звезде, созвездию, планете, сделанной без смысла и цели. Ни одной фантазии на эту тему! Ужасаемся, – введение помимо описанного и всем видимого путешествия по существующим в воображении, но отсутствующим в реальности ландшафтам Ада, Чистилища и Рая ракурса путешествия по звёздному небу, видного каждому человеку, взглянувшему на него ясной ночью – означает, – «Комедия», – далеко не простое поэтическое произведение.

Астрономические «привязки» к времени и месту – самые точные. Укажем положение семи планет (включая Солнце и Луну) относительно созвездий Зодиака, – и больше не потеряемся в проблемах датировки и исторической реконструкции. Это, в свою очередь, вызывает ещё один важнейший вопрос, – не является ли путешествие по Аду, Чистилищу и Раю зашифрованным указанием на соответствующее путешествие по Земле? Что это так, видно из огромного количества указаний стран, городов, рек и других географических названий, рассыпанных (вернее, возвышающихся маяками) в «Комедии».

Если это так, – перед нами три совершенно поразительных параллельных путешествия:

– Высоколитературное путешествие по Аду, Чистилищу, Раю, наполненное массой мифологических персонажей – расшитый золотом занавес и кулисы «Комедии», скрывающие от зрителя реальный закулисный мир путешествия по земле и морю.

– Поэтическое метафорическое путешествие по звёздному небу – горящая звёздами рампа «Комедии», ярко освещающая сценическое действие – отражение реального земного действия.