Глава VIII. Полоцк

Лиза проснулась от криков, раздававшихся отовсюду. Услышав знакомый звук походного горна, который играл общий сбор, она медленно села на постели. Отметив, что через большую щель в палатку проникает утренний яркий свет, она огляделась. Корнилова не было. Она нахмурилась и вспомнила все, что произошло нынешней ночью. Воспоминания о тех вольных словах, которые она говорила Павлу, вызвали на ее лице густой румянец. Она поняла, что опьянела от коньяка, который молодой человек дал ей. Оттого говорила Павлу недопустимые, вызывающие соблазнительные слова. Да, Лиза осознавала, что в те мгновения говорила правду о притягательности молодого человека, но все же ее слова были до невозможности неприемлемыми для юной благовоспитанной барышни. Мало того, она хватала Корнилова за руки и гладила его плечи. Вспомнив все, Лиза ощутила, что ей становится не по себе. Неудивительно, что он поцеловал ее, ведь она, потеряв всякий стыд, завлекала его, словно кокотка.

Нещадно ругая себя, Лиза, присев на койку и сняв рубашку, осмотрела рану. Утренняя перевязка не требовалась, бинты были сухими. Лиза встала и, протянув руку, достала с края койки свое темно-синее, из плотной ткани платье. Она очень долго надевала его, потому как повязка на плече мешала ей. Наконец, справившись с платьем, она надела обувь. Встав, покопалась в своей сумке и достала расческу. Лишь эта сумка после нападения осталась с нею, так как она невольно захватила ее, когда выходила из кареты. Нынче здесь были зеркальце, пудра, помада и расческа с лентами, а также шкатулка с драгоценной брошью и кулон с портретами родителей. Умело расчесав волосы, девушка отметила, что они опять стали пыльными. Лишь однажды с помощью Саши ей удалось вымыть их, накануне нападения французов. А в остальные дни она умывалась лишь одной рукой. И теперь очень хотела помыться полностью. Но просить о помощи Павла она стеснялась. Лиза попыталась заплести косу, но движения раненой рукой все еще причиняли ей нестерпимую боль. Тяжело вздохнув, она поняла, что вновь придется ходить с распущенными неубранными волосами.

Как раз в этот момент в палатке появился Корнилов. Он принес завтрак. Два котелка с кашей и большой котелок с травяным чаем. Поставив все на походный стол, он без предисловий заявил:

– Мы меняем позиции. Завтра отходим к Полоцку, видимо, будем отступать с боями. Более оставаться вам в лагере весьма опасно.

– Я понимаю, – ответила Лиза, пристально смотря на него и отчего-то вспоминая, как молодой человек умело и страстно целовал ее ночью. – Странно, что Петр все еще не приехал за мною сюда. Ведь прошло уже десять дней, как я здесь.

– Идет война. Вряд ли ваш брат сможет быстро приехать за вами. Вы должны быть к этому готовы, – отрезал Павел, прекрасно зная, что никакого письма он никуда не отправлял. Мысль о том, что за Лизой приедет брат и заберет ее, была болезненна для молодого человека. Да, он прекрасно понимал абсурдность своих действий и осознавал – девушке здесь не место. Но его странная привязанность к ней, а в последние дни и явная необходимость в ее обществе заставляли Корнилова и дальше откладывать написание письма Петру Николаеву. – Я постараюсь сегодня найти место, куда перевезти вас.

– Благодарю вас, Павел Александрович, мне так неудобно обременять вас, – произнесла тихо Лиза.

– Прошу, только не надобно вновь об этом. Я уже много раз говорил вам, Елизавета Андреевна, забота о вас мне не в тягость…

Он придвинулся к ней, и Лиза отметила его поглощающий ласковый взор серо-зеленых глаз, направленный на ее лицо. Вдруг, вспомнив о вчерашней ночи, она смущенно опустила глаза и тихо сказала:

– Я хотела извиниться за свое вчерашнее поведение. Я вела себя непозволительно. Видимо, коньяк так подействовал на меня, что я…

Она замялась и подняла глаза на молодого человека. Отчетливо увидев, как он поменялся в лице, она замолчала. Корнилов побледнел, словно полотно. На его недовольном властном лице горели лишь одни глаза.

– Да, действительно, вчера вы вели себя непозволительно, это так, – процедил Павел, чувствуя, что гнев закипает в нем. Именно эти слова он и боялся услышать от нее сегодня. Все утро Корнилов напряженно думал о том, что произошло ночью. Тот поцелуй, слова девушки и ее ласки выбили его из колеи. Все утро, вспоминая это, он весь трепетал, чувствуя неведомый доселе восторг от чувств, которые переполняли его существо. И сейчас ее раскаяние в том, что произошло, словно острый нож, врезалось в его сердце. Как он боялся того, что она будет жалеть о том, что делала вчера, о том, что принесло ему сладостную упоительную муку. «Лучше бы она промолчала, – подумал Павел с горечью. – Или сделала вид, что ничего не произошло…»

– Обещаю вам, Павел Александрович, впредь этого не повторится, – добавила Лиза тихо. Она замолчала, потому что взор Корнилова загорелся такой яростью, что она нахмурилась, не понимая, отчего он так гневно смотрит на нее.

– Нет нужды извиняться, Елизавета Андреевна. Мне совершенно безразлично то, что произошло вчера, – холодно процедил он.

Она жалеет об их поцелуе, гневно подумал про себя Корнилов. И раскаивается… Понятно, что из них двоих только он ни в чем не раскаивался! А она вовсе и не хотела его целовать. И виной ее поведения был коньяк. Это он, как мальчишка, потерял голову…

Павел заставил свои мысли замолчать, ибо чувствовал, что еле сдерживает себя.

Он быстро отвернулся от Лизы, не в силах более смотреть на девушку, и начал искать в сундуке нужную сбрую, старясь заглушить в себе дикое чувство обиды и злость, которые пожирали его. Через минуту, не в силах более выдержать напряжения, Корнилов вылетел из палатки, совершенно забыв о каше, которую принес четверть часа назад.

Весь день слова раскаяния от Лизы не шли у Павла из головы. Получается, не так уж она наивна и скромна, как он напридумывал себе, злился Павел. К чему бы привела эта связь, если бы сам он не сдержался и не остановил ее, думается, ни к чему хорошему. Ему пришлось бы взять всю ответственность за судьбу Лизы на себя, но в его зависимом от военной службы положении это было невозможно. Он должен был сохранить свою честь, чтобы не вызвать сплетен. Надо было принимать какое-то решение, и он его принял. Держа в голове мысль о безопасности и присмотре за Лизой, он заехал в одну знакомую деревню и договорился с хозяйкой, простой селянкой, у которой его рота стояла на постое чуть ранее, о приюте и помощи для Лизы. И, дав ей денег и решив свое затруднение, со спокойной душой вернулся под вечер в лагерь.

Когда он вошел, Лиза, смущенно подняв глаза, сразу же обратила внимание на холодное, непроницаемое выражение его лица. Едва бросив быстрый взор на девушку, сидящую на койке, он на ходу, расстегивая доломан, кратко осведомился:

– Доктор Коваль был?

– Да, – произнесла Лиза, не спуская с него настороженного и внимательного взора. – Он сменил мне повязку.

– Рад, – сухо бросил Павел, стягивая с себя одежду, повернувшись к ней спиной. Оставшись обнаженным до пояса, он повернулся к ней и, холодно взирая на девушку, отрывисто произнес: – Я, как и обещал, нашел вам место в одной деревне в сорока верстах от Полоцка, но отсюда будет недалеко, всего в получасе езды верхом. Там вы будете в безопасности и под присмотром. Я говорил с хозяйкой, она из простых, живет одна с малолетним сыном и согласна дать вам приют и помощь. Собирайте вещи, Елизавета Андреевна. Я отвезу вас к ней.

– Сейчас? – тихо спросила Лиза, заметив, что Корнилов, как и с утра, сильно не в духе.

– Да, – бросил кратко Павел и, отойдя от нее, начал умываться.

Лиза пристально посмотрела на его широкую спину и, вздохнув, начала обуваться. Искоса бросая заинтересованные взоры в сторону Корнилова, она встала и начала собирать свои немногочисленные вещи в сумку. Когда он закончил мыться и обернулся к ней, она уже приготовила небольшой тюк с двумя платьями и бельем. Быстро скользнув восхищенным взглядом по его сильной шее, мощному торсу, плоскому животу и мускулистым рукам, Лиза быстро опустила глаза вниз, опасаясь того, что он заметит, как она разглядывает его. Павел, увидев, что девушка готова, быстро натянул на себя нижнюю рубаху и чистый доломан и коротко бросил:

– Посидите пока. Я привяжу ваши вещи.

Лиза послушно села. Холодность и недовольство сквозили в каждом жесте и фразе молодого человека, и это напрягало Лизу. Она не могла найти объяснения его поведению и решила, что молодой человек просто устал. Все же, кроме постоянных опасных переделок, боев и вылазок, он должен был заботиться еще и о ней.

Когда он вернулся спустя некоторое время, девушка стояла возле койки, она ожидала его, готовая к отъезду. Павел молча оглядел ее с ног до головы и, стянув с гвоздя свой плащ, приблизился и накинул ей его на плечи. Лиза хотела сама вытащить свои волосы, но Корнилов, к ее удивлению, проворно просунул руку в плащ и сам осторожно вытянул их, положив сверху плаща.

– Благодарю, – произнесла Лиза, скользнув ласковым взглядом по высокой фигуре молодого человека, которая возвышалась над нею. Павел проигнорировал ее взор и, нахмурившись, сказал:

– Пойдемте, необходимо успеть до вечера. Мне к девяти на сбор. Обопритесь на мою руку, вам будет легче идти.

– Да, благодарю вас, – кивнула Лиза и ухватилась за его подставленный локоть. Ощущение удовольствия от его близости заполнило ее, и Лиза почувствовала, как ее сердце забилось быстрее.

Они вышли наружу и приблизились к его жеребцу.

Чуть наклонившись к Лизе, Корнилов подхватил девушку на руки. Она вся сжалась, чувствуя его сильные руки, которые без труда держали ее. Быстро закинув девушку на круп высокого коня и посадив боком, Павел поправил ее юбку, прикрывая ноги в чулках. А затем, привычным движением всунув ногу в стремя, ловко вскочил в седло позади нее. В ту же секунду, приподняв колени девушки, он положил ее ноги сверху своего бедра, устроившись в седле удобнее. Чувствуя, как сильная рука Павла обхватила ее за талию, притиснув к своей широкой груди, Лиза вновь почувствовала, как сердце забилось глухими сильными ударами. Натянув поводья, Корнилов взглянул на нее сверху и спросил:

– Вам удобно, Елизавета Андреевна? Все хорошо? – Лиза лишь кивнула, ощущая, что у нее перехватило дыхание от того, как он прикасался к ней, и она вряд ли может ответить ему. – Тогда в путь.

Молодой человек пришпорил коня и пустил его иноходью. Они не проехали и нескольких верст, как Лиза ощутила, что ею завладело чувство невероятного счастья от близости Корнилова. Его притягательная сила, молодецкая удаль и твердый мужской характер сочетались в нем в совершенстве. Даже в самых смелых мечтах ранее в девичестве, да и после вынужденного замужества Лиза не могла предположить, что жизнь случайно сведет ее с таким привлекательным мужчиной. Желание смотреть на него, просто быть рядом, говорить с молодым человеком – все это приносило девушке неимоверную радость и воодушевление.

Однако ее удручало его странное поведение сегодня. Она отчетливо видела его сердитый колючий взор и чувствовала, что он недоволен ею. С самого момента знакомства Корнилов никогда так себя не вел. И теперь Лиза пыталась разгадать причину его мрачного вида и осуждающего взора, но никак не могла ее найти.

К тому же девушка была неимоверно смущена, отчетливо ощущая свой женский запах, все-таки она нормально не мылась более недели. Она предполагала, что Корнилову, возможно, неприятно чувствовать его. Она постоянно пыталась чуть отодвинуться от молодого человека, сгорая от стыда. Спустя некоторое время Корнилова начала раздражать возня девушки. После очередного неуклюжего движения Лизы в попытке отстраниться от него Павел рявкнул:

– Перестаньте ерзать, сударыня, мне и без того трудно держать вас!

После его раздраженного окрика Лиза замерла и, отвернув от него голову, решила подчиниться.

Рука Павла с силой сжимала ее упругий, немыслимо тонкий стан. Ощущение ее удивительной легкости, сладостного, присущего только ей аромата, притягательной мягкости, женской соблазнительности не оставляли его с того самого момента, как он взгромоздился в седло позади девушки. Возбуждение от ее близости и сильное плотское желание завладели им и сопровождали всю дорогу. Он понимал, желательно скорее доехать до места. Однако быстро скакать было нельзя. От сильной тряски Лизе могло стать хуже. Он крепко прижимал девушку к себе. Ее щека касалась его груди, а распущенные мягкие волосы переливались светлым золотым шелком в вечернем свете. Он безумно хотел поцеловать ее в золотистую макушку, которая находилась очень близко от его губ. Но сознавал, что девушка, вероятнее всего, этого не желает. Именно это он понял из их утреннего разговора. Сжав зубы, он пытался отвлечь сумбурные мысли от Лизы, стараясь не показать ей своего волнения. Через полчаса его сладостная пытка закончилась.

Подъехав к старой деревенской избе, огороженной через двор плетеной изгородью, Корнилов остановил коня и проворно спрыгнул на землю. Протянув руки к Лизе, он без церемоний обхватил ее сильными руками за талию и стянул с коня. Однако на землю не поставил, а, ловко подхватив девушку, понес в направлении калитки. Лиза уже вознамерилась протестовать, но в этот момент калитка в изгороди открылась, и навстречу им вышла немолодая женщина, с виду лет сорока, невысокого роста и с улыбающимся, покрытым мелкими морщинами смуглым лицом. Одета она была в простое темно-красное платье со шнуровкой на груди, под которым красовалась белая, из тонкого холста, расшитая красной нитью по вороту и рукавам рубашка, голова была покрыта белым платком, а на ногах невысокие козловые сапожки. Низко поклонившись, она с заискиванием в голосе сказала:

– Быстрехонько вы приехали, ваше благородие!

Корнилов подошел к ней и коротко поздоровался:

– Вот, Стефа, постоялицу тебе привез, о ней нынче говорил с тобой. Знакомьтесь, Елизавета Андреевна зовут.

– Да поняла я уже, Павел Александрович. Пожалуйте в избу, не прогневайтесь, у нас все по-простому, – сказала женщина, услужливо пропуская их на двор.

Корнилов с Лизой на руках направился через двор к избе.

– Добрый день, – кивнула Лиза женщине, когда они проходили мимо Стефании. Женщина добродушно улыбалась им, и Лизе она показалась приятной и простодушной.

– Добрый день, барышня, – бросила женщина, оглядывая девушку на руках Корнилова. Странный, подозрительный и оценивающий взор Стефы весьма не понравился Лизе. Она просяще вымолвила:

– Павел Александрович, прошу, поставьте меня на землю, я сама могу…

– Вы хотя бы единый раз могли бы не спорить и сделать то, что угодно мне? – резко перебил ее Павел, вперив в нее недовольный бьющий взгляд. Под его властным подавляющим взором Лиза сразу же сникла и, отвернулась в сторону, более не собираясь ничего ему говорить.

Стефания засеменила за ними в избу, быстро открывая дверь и провожая их в горницу.

– Проходите сюда. Вот эта небольшая горница как раз подойдет, – указала женщина на крохотную комнатку, примыкающую к большой горнице. В комнатке была кровать, лавка и небольшой сундук для вещей. – Сажайте ее на кровать.

Корнилов осторожно опустил Лизу на указанное место и важно сказал:

– Она после ранения. Присмотрите за ней, пожалуйста. Я буду приезжать так часто, как смогу. Пока не знаю, на какое время понадобится ваша помощь.

– Конечно, конечно, пусть Елизавета Андреевна живет сколь надобно. Накормлю ее и присмотрю, Павел Александрович. Вы столько денег дали, что на год вперед хватит, – добавила Стефа, с интересом рассматривая белокурую молоденькую девушку, которой на вид было не более семнадцати лет. «Красавица, – без промедления сделала вывод Стефа. – Неудивительно, что ротмистр так печется о ней, явно глаз на нее положил». Женщина перевела взгляд на высокого широкоплечего Корнилова и тут же поймала красноречивый горящий взор молодого человека, направленный на девушку, которая в этот момент развязывала тесемки плаща. Павел быстро отвел глаза от девушки, и Лиза не заметила его взгляда. Однако Стефа все отчетливо отметила и хитро улыбнулась, найдя очевидное подтверждение своим догадкам. – Вы тоже будете жить у нас?

– Вряд ли у меня получится. Я постоянно нужен в полку, – заметил Павел. – Но я буду приезжать каждый день, утром или вечером.

– Приезжайте, когда вам будет угодно, – кивнула женщина.

– Спасибо вам, – произнесла Лиза тихо и по-дружески улыбнулась ему. Корнилов как-то весь засуетился и быстро заметил:

– Теперь мне пора, до завтра.

Он бросил на Лизу последний долгий колючий взгляд и вышел из комнатки. Лиза проводила его высокую фигуру долгим взором и вздохнула. Молодой человек вышел на двор и через минуту вернулся с вещами Лизы. Молча поставив тюк рядом с кроватью на деревянный пол, он поклонился Лизе, кивнул небрежно хозяйке и исчез за дверью. Едва Корнилов покинул избу, Стефа, подбоченившись, улыбнулась и спросила:

– Ну как, барышня, откушать желаете?

– Очень, – кивнула Лиза.

– Ушица еще горячая, в печке томится, да пирог с грибами только поспел, будете?

– Конечно, если можно, – кивнула Лиза и улыбнулась.

– Может, вам еще чего спроворить? Так я мигом.

– Наверное, нет, – тихо сказала Лиза, боясь причинить лишнее беспокойство женщине. Она, словно кукла, сидела на постели и даже не шевелилась.

– Что-то вы уж больно стеснительны. Не бойтесь меня, говорите как есть, – сказала Стефания. – Раз у меня в доме жить будете, надобно нам подружиться. Вот сынок мой из леса вернется, я вас познакомлю. Двенадцатый годок ему пошел. Он у меня один помощник, с тех пор как отец его на войну ушел.

– Тяжело тебе, наверное, достается, одной-то с хозяйством управляться? – тут же заметила участливо Лиза. – Да еще я, одна морока.

– Ну, тоже скажете, барышня. Не тяжела мне жизнь такая, я уж привыкшая. Муж-то мой, – горестно вздохнула женщина, – постоянно в поле работал да на реке сети закидывал, только ночевать-то и приходил, все хозяйство на мне было. А летом я ему и в поле помощь, это мне тоже привычно. Мне вас как Бог послал. Пятьдесят рублев, что ротмистр дал за уход за вами, нам с мужем ни в жисть было не накопить, так что живите на здоровье да выздоравливайте. Нынче благодаря вам нам оброк, наверное, пяток лет есть чем платить, корову и пару лошадей купим, в хозяйстве они сильно сгодятся.

– Я рада этому, Стефания, – ответила Лиза по-доброму.

– Так что давайте не тушуйтесь, барышня. Я как-никак вам в матери гожусь. И говорите все как есть.

– Хорошо, Стефания, – кивнула Лиза уже более открыто. – Если можно, я бы хотела помыться. Мне кажется, я такая грязная, почти две недели не мылась.

– Зачем же дело стало? Теперича Никитка вернется, велю ему баню истопить. Да попарю вас как следует.

– Спасибо, – улыбнулась ей Лиза облегченно.

– Только вот вы сами-то идти сможете?

– Конечно.

– А то я подумавши, что и ноги ваши немощны, раз ротмистр на руках носил.

– Нет, вовсе нет, – смущенно заметила девушка. – Я сама могу, у меня только плечо ранено, и все.

– Тогда хорошо. Пошли, глянете, где умываться будете. Умоетесь, да кушать будем.

Лиза улыбнулась и медленно встала. Она направилась за Стефой в большую горницу.

Спустя некоторое время Лиза с удовольствием ела рыбное варево и нахваливала суп:

– Уха отменная. У нас в имении моего покойного отца повариха не умеет такую вкусную уху стряпать.

– Дак я старинный рецепт знаю, как надобно настаивать ее да какую травку положить для вкуса, вот она такая и получается, – объяснила Стефания, раскрасневшаяся и довольная похвалой Лизы.