Глава III. Четки

Бледный луч морозного вечернего солнца проникал через бычий пузырь, натянутый на маленькое оконце, и освещал темную мрачную избу. Катюша тяжело открыла свинцовые опухшие веки и осмотрелась. Убогое убранство деревянной избы вызвало у девушки горькие мрачные мысли. Ее воспоминания не были кошмарным сном, они были суровой реальностью. Почти всю предыдущую ночь она тихо проплакала, уткнувшись лицом в темный мех, боясь разбудить спящего неподалеку на лавке мужчину. Только под утро она забылась в беспокойном сне.

Осторожно приподнявшись на локте, Катя огляделась. В избе никого не было. Лавка, стоящая в углу и покрытая шкурами, на которой спал вчера Иван, была пуста. Катя задумалась. В избе имелась всего одна кровать, и она была занята именно ею. Девушка поняла, что этот непонятный человек уступил свое ложе ей, лишив себя удобства. Это показалось ей странным. Зачем он так услужлив с ней? И вообще, где он теперь? Судя по сумеркам, уже наступил вечер.

Неожиданно она вспомнила, что вчера Иван говорил что-то про деревню, в которую собирался сегодня. Она неистово хотела пить и, повернувшись, заметила, что у изголовья кровати на лавке стоит деревянная кружка. Она невольно дотянулась до нее, там оказалась вода. Девушка с наслаждением выпила ее всю, в душе поблагодарив мужчину за предусмотрительность. Она ощутила, что ее мочевой пузырь полон. Катюша несчастно посмотрела на деревянные брусья, из которых была сложена противоположная стена, за которой находилось отхожее место, не зная, что ей делать. Ведь помочь ей было некому.

Уже через миг она тяжело села на постели, подтянув пониже рубашку Ивана, в которой спала. С усилием девушка вновь попыталась встать, но, как и накануне, упала на пол. Сидя на темной шкуре, она вновь заплакала. Вдруг ее взгляд остановился на небольшом корыте с высокими краями, стоящем около кровати. Она поняла, что Иван специально оставил его рядом, чтобы она смогла воспользоваться им как ночным горшком. Однако представив, как незнакомый человек будет выносить за ней испражнения, Катя стыдливо поморщилась.

Но мочевой пузырь более не желал терпеть и причинял почти болезненные ощущения. Катюша, приподнявшись, сползла со шкуры и, опираясь на дрожащие руки, поползла в сторону маленькой двери. Хоть пол и был деревянным, что редко встречалось в избах, он все же оказался студеный. Руками и бедрами Катя отчетливо ощущала холод, исходивший от грубых напольных бревен, но все же настойчиво медленно ползла в нужную сторону. С большими усилиями девушка достигла отхожего места и после вернулась обратно к кровати так же ползком. Замерзшая, дрожащая она только через несколько минут, собрав последние силы, вновь взобралась на низкую кровать. Стуча от холода зубами, Катюша спряталась под одеяло и легла. Голова раскалывалась от боли, и она сжала виски руками. Горло болело.

Не прошло и двух часов, как снаружи послышался шум. Дверь в избу отворилась, и морозный воздух ворвался внутрь. Иван, одетый в мохнатый тулуп и шапку, вошел внутрь. Катюша сразу же повернулась и испуганно посмотрела на него. В лохматой темной одежде высокий хозяин избы показался Кате еще более зловещим, чем накануне.

Бросив цепкий взгляд в сторону постели, Иван заметил, что девушка не спит и внимательно смотрит в его сторону. Он приветливо улыбнулся Катюше и, сбросив с плеч большой мешок, опустил его на пол.

– Как вы здесь без меня? – спросил он, снимая верхнюю одежду с широких плеч.

– Хорошо, – через силу ответила Катюша и тяжело приподнялась на локте. – Вас долго не было.

Быстро ополоснув руки в умывальнике, Иван подошел ближе к больной. Как и вчера, Катя сжалась при его приближении. Взгляд его горящих глаз остановился на ее бледном измученном лице. Темные спутанные волосы ее казались безжизненными.

– Я в деревню ходил. Дорогу через болото сильно занесло. Наверное, в следующий раз в обход придется идти, это в два раза дольше. Принес вам одежду. Вы давно проснулись? – Катя отрицательно покачала головой. – Как ваши ноги?

– Так же, – ответила девушка и опустила глаза.

Иван, бросив быстрый взгляд на маленькое пустое корыто, предложил:

– Отнести вас в отхожее место?

Катя отрицательно покачала головой и тихо пролепетала:

– Я сама уже сходила.

– Как же? – перебил ее Иван, и его осенило. – Неужели вы ползали по ледяному полу?! – Катя подняла на него глаза и кивнула. Она видела, как его лицо напряглось, и он глухо выпалил: – Вы что же из-за своей глупой гордости решили окончательно застудиться?!

Он вмиг представил, как она ползла по полу с голыми ногами, ибо его рубашка хоть и была ей большая, но все же не закрывала полностью ноги.

– Я… – попыталась сказать что-то в свое оправдание Катюша.

– Почему вы не воспользовались корытом? Я же намеренно оставил его около кровати?

Катя покраснела и опустила глаза. Этот разговор на интимную тему до крайности смущал ее.

– Неужели вы не понимаете, что вам нельзя более застужаться! – продолжал он возмущенным хриплым голосом. Он проворно наклонился к девушке и приложил руку к ее лбу, отметив, что он все еще горячий. – У вас опять жар! Что ж, вас и на час оставить одну нельзя?

Катя чувствовала себя и так до крайности мерзко, а от его слов из ее глаз полились тихие большие слезы. Она видела, что Иван не на шутку разлился на нее, и девушка решила, что ее присутствие раздражает его.

– Простите, что так стесняю вас, – прошептала она, опустив голову.

Иван отчетливо отметил ее слезы, которые уже хлынули из больших глаз, и тут же остыл. Он напряженно смотрел на Катюшу и ощущал в себе нарастающее желание защитить от всех невзгод эту испуганную девушку, несчастную и необычайно красивую.

– Я принес вам лекарства да щетку для волос, – заметил он уже более спокойно, решив перевести разговор в другое русло. Он отошел и, взяв мешок, что принес с собой из деревни, положил его у кровати. Развязав веревку, Иван начал доставать из него вещи, раскладывая их на кровать перед нею и тихо комментируя: – Вот холщовая подстилка на кровать. Я подумал, что вам неприятно спать на медвежьей шкуре.

В следующий миг Иван извлек из сумки несколько белых длинных рубашек и два русских сарафана синего и красного цветов. А также вязаные носки, чулки, щетку для волос и несколько небольших баночек из бересты. Одежду он положил перед Катей, и девушка непонимающим взором посмотрела на нее. Банки и большой бутыль с молоком он поставил на небольшой дубовый стол, стоящий на широких бревнах около печи.

– Вот, знахарка дала мази целебные для горла и ваших ног, – объяснил он. – Насилу отыскал эту бабку. Раньше она на окраине села жила. А нынче боится одна оставаться, к дочери переехала в избу. В этой деревне неспокойно. Тамошнего помещика два месяца назад убили, да и хозяйничает на его землях разбойник один, Кучковым кличут. Эта деревня у него теперь вроде логова, где он своих людишек расселил, заставляет крестьян кормить их.

– А этот разбойник. Вы видели его? – с замиранием сердца спросила девушка.

Она ощущала, что от слов Ивана ей стало не по себе, а сердце наполнилось жуткими кровавыми воспоминаниями. Ведь она прекрасно помнила, что как раз с разбойниками Кучкова напал на их имение мерзавец Лавазье. Она с отчаянием осознала, что отныне не может появиться в этой деревне, что находилась ближе всего к избе Ивана, там ее могли узнать разбойники.

– Нет, не видел. Он как раз со своими людишками в каком-то разбое был. А вы что, знаете его? – спросил он вдруг, повернувшись к ней.

– Я? – опешила девушка.

– Я просто подумал, раз вы спрашиваете о нем, – буркнул Иван и как-то пронзительно посмотрел на нее.

Он заметил на ее лице испуганное выражение, а ее прелестные глаза были полны страха. Катя смутилась под его взором, и ей показалось, что Иван словно знает все жуткие подробности того, что с ней случилось несколько дней назад.

– Нет, я никогда не видела его, – пролепетала Катюша.

– Это и к лучшему. Поговаривают, что этот Кучков всю округу в страхе держит. Каждый месяц какою-нибудь усадьбу жжет. И куда наша императрица смотрит? – сказал он уже недовольно.

Катюша почти не слушала его, а затихнув, вновь прилегла на постель и стеклянным несчастным взором смотрела перед собой. Вновь на нее нахлынули страшные воспоминания о той кровавой жуткой ночи, когда погибли ее родные. Через мгновение из ее глаз полились молчаливые слезы.

– Вы опять плачете, Катюша? – тихий баритон Ивана вывел ее из печального оцепенения. Иван стоял рядом с кроватью, чуть наклонившись к ней. Она невольно подняла на него глаза. – Вы так и не сказали мне, как вас по батюшке зовут?

– Васильевна, – тихо ответила она печально. Он вдруг улыбнулся ей и подбадривающе заявил:

– А не хотите ли вы парного молока, Катерина Васильевна? Я из деревни принес.

Уже через полчаса Катюша в белой длинной вышитой русской рубашке, которая доставала ей до голеней, сидела на кровати и с удовольствием поглощала еще теплый ржаной хлеб с молоком, который Иван принес из деревни.

– Я тоже умею печь хлеб, – заметила вдруг девушка. Вкусная еда вернула ей силы, и она повеселела. Иван, который в этот момент поправлял дрова в печи, обернулся и усмехнулся.

– Неужели? – удивился он, сомневаясь, что ее тоненькие нежные ручки хоть когда-нибудь месили тесто.

– Да, умею, – обиженно возразила девушка. – Матушка учила меня хозяйству. Я умею готовить, а еще шить и вышиваю хорошо.

Он внимательно посмотрел на нее и спросил:

– А как же зовут вашу матушку?

Катя напряглась и вновь вспомнила страшную ночь, когда чудом осталась жива. Поняв, что Иван явно хотел выведать о ее прошлом, она нахмурилась и замолчала. Опустив голову, девушка тяжело вздохнула. Иван понял, что она не намерена отвечать, и вновь повернулся к печи.

– Теперь я навсегда останусь немощной? – вымолвила несчастно Катюша через несколько минут молчания.

Иван замер над огнем и напрягся. Повернувшись к ней, он быстро преодолел расстояние до девушки и остановился у ее кровати. С нежностью напряженно глядя в яркие голубые озера наивных глаз, он тихо ответил:

– Не думаю. Вы просто должны успокоиться, Катюша. Вы же все время плачете и переживаете. Это вредно. Потому-то и ноги вас и не слушаются. – Иван как будто о чем-то вспомнил и немедленно подошел к небольшому сундучку. Достав из него нечто, он возвратился к Кате и протянул к ней руку. – Возможно, это вас порадует, – добавил он тихо.

Катюша пораженно уставилась на гранатовые четки матери, которые лежали на его широкой ладони. Девушка вмиг напряглась и дрожащей рукой взяла четки с его протянутой ладони. С благоговением поднеся черные камни к лицу, она приникла к ним сухими горячими губами и прикрыла глаза. Иван молча наблюдал за ее действиями, и лишь спустя несколько минут Катюша опустила камни от своего лица вниз, сжав их в ладонях. Обратив на мужчину благодарный прелестный взор, она тихо сказала:

– Благодарю вас, Иван Алексеевич. Вы даже не представляете, что они значат для меня…

– Я рад, что смог порадовать вас, – так же тихо произнес он, не спуская с ее лица поглощающего взора.

– Где вы их нашли?

– Они были у вас в руке, когда я подобрал вас в лесу, – ответил Иван.

Он вспомнил, что даже в бессознательном состоянии Катюша судорожно сжимала эти черные камни. Еще тогда Иван подумал, что эти переливающиеся четки, наверное, очень дороги девушке, раз она не потеряла их.

– Они принадлежали еще моей бабушке, а потом матушке, – объяснила Катя, ласково погладив твердые камни. – Это черные гранаты.

– Черный гранат довольно редкий камень, – заметил Иван. И Катюша удивленно подняла на него глаза, не понимая, откуда он знает это. Ведь она думала, что простой мужик, который живет в дремучем лесу, даже названия камня гранат знать не должен.

Заметив, что Катюша как-то странно смотрит на него, Иван смутился, поняв, что сказал лишнее. Он засуетился и, отойдя от ее постели, буркнул:

– Я сварю вам взвар с малиной. Он снимет жар.

Он начал возиться с печью, а Катя напряженно смотрела на его широкую спину в серой простой русской рубахе и размышляла о том, зачем этот человек заботится о ней, создавая себе неудобства?