Ангелина согласилась и пошла в комнату. На комоде около зеркала стояла резная шкатулка. Открыв ее, женщина достала лист бумаги, сложенный в несколько раз, и виновато посмотрела на подошедшую Софию.

– Мой Александр вырос? – неуверенно спросила она ее.

– Да, ему уже тридцать восемь, и он стоит сейчас на улице и ждет, когда вы пригласите его войти.

Ангелина колебалась несколько минут, как бы сомневаясь, что все вышесказанное правда. Потом бросила блуждающий взгляд на статью про сына, посмотрела на настенный календарь, на котором красовалась дата нынешнего года, и, окончательно убедившись, что ее не обманывают, засеменила к входной двери.

***

Кристина стояла у окна и смотрела на море. Это была пожилая женщина, но благодаря косметическим процедурам и современным женским хитростям, а также физическим упражнениям, которым в молодости она уделяла не мало времени, она выглядела достойно для своих лет. Хотя кое-где уже появились морщины, которые не скроет никакая пластика. Однако ей все же были присущи элегантность и грация, которые выдавали ее непростое положение в обществе и сильный характер.

Взгляд ее холодных зеленых глаз был устремлен на спокойную гладь моря. Она находилась у себя дома и чувствовала удовлетворение в душе и защищенность, которая исходила от родных стен.

Она всегда любила этот дом. Она его так и называла: «Дом с видом на море». В этом доме она была счастлива. В этом доме росли ее дети. Когда они были маленькими, их детские крики и возня разносились по всему дому, повсюду валялись детские игрушки, машинки и куклы. Она постоянно натыкалась на них, перемещаясь по дому, но никогда не ругала детей за то, что они их разбрасывали на каждом шагу. У нее было свое виденье на вопросы правильного воспитания, не зря же она в свое время окончила педагогический университет. Хоть где-то полученные знания должны были ей пригодиться.

Мимо окна пролетела чайка и что-то надрывно прокричала. Счастливые воспоминания о детях тут же сменились болью и горем потери. Прошло уже двадцать лет, а Кристина до сих пор еще не сняла траура. Ее осунувшееся, грустное лицо носило на себе печаль от пережитой трагедии. Она помнила тот ужасный день так, как будто это было вчера. По сути это был обычный день, ничем не примечательный для сотен тысяч других людей, но для Кристины этот день расколол ее жизнь на «до» и «после».

Она всегда мечтала, чтобы в ее доме звучали детские голоса и топот маленьких ножек. Но, к сожалению, ее дочери так и не суждено было стать матерью. Детские ножки пробегали по этому дому и не раз, уже после случившейся трагедии, но это были не те ножки и не те дети, о которых она мечтала, когда стала бабушкой.

Еще одна чайка с криком пролетела у окна.

«Что-то они сегодня раскричались», – подумала Кристина, возвращаясь из своих печальных воспоминаний в день сегодняшний. – «Должно быть к перемене погоды».

Хотя на небе не было ни облачка, и море было на удивление спокойно, но тревожность птиц не давала ей покоя.

В дверь осторожно постучали.

– Кристина Борисовна, можно? – робко спросил женский голос, и в дверном проеме появилась женщина небольшого роста в черном платье и в аккуратном белоснежном переднике.

– Чего тебе? – не поворачивая головы, сухо произнесла Кристина.

– Вы просили принести вам отчет по фонду за прошлый месяц, как только курьер прибудет из офиса.

– Да, я совсем забыла про него. Хорошо, давай его сюда, и принеси мне кофе, будь добра.

– Да, сию минуту.

Женщина удалилась, осторожно прикрыв за собой дверь. Кристина с тяжелым вздохом отвернулась от окна. Идиллическое созерцание моря было грубо нарушено. Приходилось вновь возвращаться к дню сегодняшнему. Здесь и сейчас.

***

Ангелина никак не могла налюбоваться на своего вернувшегося сына. Она то и дело заглядывала ему в глаза и трогала его за руку, как будто все еще не верила, что он сейчас сидит здесь, в ее доме, на кухне, пьет чай и никуда не собирается уезжать. Блуждающая улыбка не сходила с ее лица.

– Сашенька, ты так повзрослел.

– Да, мам. Я повзрослел и очень изменился. Теперь меня зовут Алекс.

– Алекс? – выдохнула Ангелина, нахмурив брови. – Какое-то странное имя, не русское.

– Нормальное имя, мам. Называй меня так, пожалуйста, хорошо? – твердо, но в то же время с улыбкой, произнес он.

София предупредительно покашляла и пристально посмотрела на Алекса. Обратившись к Ангелине, она сказала:

– Ангелина, мне уже пора. Я как-нибудь на днях заеду, навещу вас. Алекс проводит меня, а потом снова вернется и расскажет вам о своей жизни в Варшаве. Хорошо?

Ангелина вцепилась в руку сына, как будто не желая его отпускать.

– Мам, я вернусь. Дай нам несколько минут, ладно? Я никуда без тебя не уеду. Я рядом.

Он взял со стола печенье и вложил его в мамину освободившуюся руку, а сам осторожно встал из-за стола и пошел к двери.

– Алекс, не дави на нее, – сказала София, когда они оказались на улице. – Ей нужно время, чтобы привыкнуть.

– Я понимаю, просто я не думал, что ситуация настолько тяжелая.

– Она не тяжелая, просто не обычная для тебя, – София попыталась его поддержать. – Если бы ты знал, с какими случаями нам приходится сталкиваться по работе в фонде. Поверь мне, случай с Ангелиной – это ерунда. По крайней мере, она может сама ходить и есть. А то, что в голове у нее сумбур, то тебе нужно набраться терпения и почаще ей напоминать о том, кто она, кто ты, какой сейчас год и т.д. Но только постепенно. Не надо ее сразу нагружать всей информацией, которой ты владеешь. Просто будь с ней терпелив и внимателен, и готовься, что некоторые вещи придется повторять не один раз. Старайся пока не оставлять ее одну, а когда будешь уходить обязательно несколько раз скажи ей, куда идешь, а лучше дублируй все записками.

– А ты уверена, что ее вообще можно оставлять одну? В доме все-таки газ? Она может забыть его выключить и тогда…

– Поэтому очень важно перед уходом еще раз напомнить ей про газ, про то, что его нельзя оставлять включенным и уходить. Думаю, все будет нормально. По крайней мере, до сих пор так все и было.

София улыбнулась. Алекс в ответ покивал головой, как бы соглашаясь со всем вышесказанным, но, даже не представляя, на что он подписывается.

– Мне надо ехать в фонд, – сказала на прощание София. – Если что, у тебя есть мой номер. Звони, не стесняйся.

– Хорошо, – еще раз согласился Алекс. – София, спасибо тебе за помощь, – и, подумав, добавил, – за все спасибо.

– Не за что.

Улыбнувшись на прощание, София села в машину и уехала, оставив Алекса один на один с его настоящим.

***

В офисе благотворительного фонда «Элиза» день начинался не лучшим образом. Его бессменный директор и хозяйка Кристина Новак чаще появлялась на могиле дочери, чем в офисе. Всеми делами заправлял ее сын Максим. Однако, прежде чем принять какое-либо решение, ему приходилось ставить в известность свою мать, потому что документы без ее подписи были просто- напросто недействительны.

Но и здесь все было не так однозначно. Кристина так и не оправилась после смерти дочери и к сыну относилась скептически. Она считала его никчемным и ни на что не способным. Да, он получил хорошее экономическое образование. Да, он защитил диплом с отличием. Да, он стажировался за границей в ведущих западных компаниях прежде, чем приступить к работе в семейном фонде. Но этого всего было недостаточно для того, чтобы Кристина могла полностью передать ему свои бразды правления и отойти от дел. Она подвергала сомнению и критике каждое его действие. И даже если в конце концов она соглашалась с правильностью его решения, то выглядело это так, как будто это была ее собственная идея, а он был здесь совершенно ни при чем.

Так было до тех пор, пока в их жизни не появилась София. Макс очень хорошо помнил тот день, когда впервые увидел ее. Он застрял на дороге из-за поломки машины и почти вбежал в офис. Уже готовя оправдательные объяснения для своей матери, он буквально застыл в приемной, увидев перед собой очаровательную блондинку с рюкзачком за спиной и длинными ногами, обтянутыми джинсами. Но не это в большей степени привлекло его внимание, а то с каким энтузиастом и воодушевлением она рассказывала о какой-то семье из пригорода, которая лишилась крова из-за весеннего паводка, и о том, что им необходима срочная помощь. Макс застыл на месте как парализованный. Девушка же, увидев его, тут же с секретарши переключилась на него и начала с еще большим напором и энергией доказывать, что этой семье действительно необходима помощь фонда. Она готова была прямо сейчас ехать на место событий, чтобы наглядно убедить членов фонда в своей правоте. Макс даже половину не услышал из того, что она говорила. Он был сражен ее необыкновенной красотой и ослепительным блеском ее зеленых глаз. Это была любовь с первого взгляда.

Похоже его мать энергетика прекрасной незнакомки тоже не оставила равнодушной, потому что вскоре помощь многострадальной семье с окраины была оказана, а София, именно так звали девушку, получила работу в фонде Кристины Новак, а еще немного погодя стала полноправным членом семьи, выйдя замуж за Максима.

Сложно назвать этот брак счастливым, хотя поначалу у них были прекрасные отношения. Макс осыпал молодую жену всевозможными подарками и букетами. Она добродушно их принимала и радовалась их совместному времяпрепровождению, но все с тем же энтузиазмом продолжала заниматься делами фонда, что вызывало в ее муже ни больше, ни меньше, но раздражение и бесконечную ревность.

Вот и сейчас, не успела София выйти из машины, как Макс сбежал вниз по ступенькам здания и набросился на нее с резкими вопросами.

– Ты где была? Можешь не врать про больницу, я туда звонил, мне сказали, что не видели тебя там сегодня. Итак, где ты была, София? – его вопрос прозвучал как обвинение.

– И тебе добрый день, Макс, – София пыталась быть вежливой и улыбнулась в ответ. Подобные сцены повторялись настолько часто, что она уже не оправдывалась за то, чего не делала, а просто констатировала факты. – Я ездила по делам фонда. Как ты знаешь, они не ограничиваются больничными мероприятиями. Если не веришь мне, спроси у своей матери. Она в курсе.

София прекрасно знала, что Макс ни за что на свете не осмелиться обратиться к Кристине, выясняя обязанности своей жены. Это было равносильно признанию, что он потерпел фиаско, не только как сын, но и как муж. Причем во второй раз.

– Послушай, Макс, я не хочу с тобой ругаться. Дела фонда идут не лучшим образом. Если еще и мы с тобой будем ссориться по поводу и без, то это уже совсем никуда не годится.

София подошла к мужу и посмотрела ему в глаза.

– Перестань злиться, лучше пойдем и вместе подумаем, как нам привлечь инвесторов. Нам нужны средства для строительства адаптационного центра. И чем быстрее мы решим этот вопрос, тем лучше.

София улыбнулась, как она умела, и сердце Макса смягчилось. Впрочем, как всегда. Он быстро вспыхивал, но так же быстро остывал.

– Да, ты права, – пробормотал он. – Пойдем в офис. Надо что-то решать с этим центром, а то уже звонили из строительной компании, спрашивали про начало строительства и про выделенные средства. И все равно, я не понимаю, где ты была все утро, – он снова начал распаляться. – Ты не отвечаешь на мои звонки. Твой телефон не доступен. Что я должен думать? Я волнуюсь, в конце концов.

София изобразила искреннее удивление, глядя на погасший дисплей телефона.

– И правда, прости, наверное, забыла его зарядить.

– Вот видишь, забыла, – Макс продолжал ворчать, идя с ней рядом. – А я уже, бог знает, что себе напридумывал.

София усмехнулась, беря мужа под руку и поднимаясь по ступенькам к центральному входу.

– Тебе надо романы писать с таким воображением. Только представь обложку – Максим Новак «Забытый телефон», – она всплеснула руками и рассмеялась.

– Очень смешно. Тебе все хиханьки, а я действительно волновался.

– Ты мой волнователь. Люблю тебя, – и нежно поцеловала мужа в щеку.

Но цель была достигнута. Напряженная обстановка разряжена. Теперь до конца дня можно работать спокойно. А дальше, там видно будет.

***

Море действительно было спокойно, что было большой редкостью в это время года. Только чайки, изредка пролетая, издавали свои заунывные крики. На берегу почти рядом с раскидистой сосной лежал огромный камень, даже и не камень, а скорее валун. Как он туда попал, никто не помнил. Местные поговаривали, что это часть оборонительной стены, которую сооружали наши предки, защищаясь от вражеских набегов. Но скорее всего этот валун остался еще с тех времен, когда все здесь было покрыто слоем воды, и этот валун как раз под водой и находился. Прошла не одна сотня лет, и море обмелело. Его границы сдвинулись далеко на север, а валун остался как напоминание о том, что когда-то давным-давно здесь было морское дно. Камень был настолько древний, что с одного бока был покрыт толстым слоем зеленого мха. Говорят, где мох, там север. Так оно и было.

Этот валун был ничем не примечательным. О нем никто и не вспоминал. У него никогда не назначались свидания, не объяснялись в любви. Более того, его и не замечал никто. Был и был. До поры до времени, ибо двадцать лет назад здесь произошло событие, которое сделало это место, чуть ли не главной достопримечательностью года. Репортеры сновали туда-сюда в поисках сенсации, фотографы щелкали затворами своих камер, толпы зевак приходили сюда как на поклонение языческому божеству, давали интервью местному телевидению и смаковали подробности.

Даже и теперь, спустя столько лет, около этого валуна лежали детские игрушки и горели свечи, но постепенно люди забывали события прошлого. Сенсация уже перестала быть такой лакомой, да и очевидцев тех событий с каждым годом становилось все меньше. И только для одной женщины те события невозможно предать забвению ни при каких обстоятельствах. Ни время, ни вода не могут стереть из ее памяти ту трагедию, которая разыгралась здесь двадцать лет назад.

Вот и сейчас она пришла сюда. Нежно поправляя игрушки и расставляя свечи около валуна, она вела с ним свою беседу. Беседу матери со своим ребенком.

– Они думают, что я хожу на кладбище к твоей могиле, – приговаривала она уже в который раз. – А что мне там делать? Там ведь лежит только твое тело. Твоя душа здесь. Я это чувствую, – она дотронулась ладонью до холодного камня. – Прости меня, детка, прости, что не уберегла тебя от той беды, – и слезы непроизвольно полились у нее по щекам.

Над морем снова пролетели чайки. Кристина подняла голову вверх, чтобы проследить их маршрут. Когда опустила глаза на валун, то увидела тень. Кто-то чужой пришел на это святое место. Как посмел он нарушить ее уединение, помешать ее общению с дочерью? Кристина обернулась, чтобы прогнать непрошеного гостя, и замерла, не поверив своим глазам.

– Ты? – выдохнула она, когда к ней вернулась способность говорить. Ее глаза были полны ужаса и страха. – Ты вернулся?

– Да, – произнес мужчина, не двигаясь. – Кристина, я хотел только…

Но она не дала ему закончить.

– Как ты посмел? Спустя столько лет. Что тебе здесь нужно? Пришел позлорадствовать? Посмеяться над моим горем? Убирайся! Убирайся отсюда!

– Кристина, – мужчина сделал шаг вперед, пытаясь успокоить ее. – Я не хотел вас расстроить. Я просто хотел…

Теперь он и сам запнулся, потому что толком не понимал, зачем пришел на это место. Последний раз он был здесь в ту роковую ночь, когда они с Лизой поссорились, и он оставил ее здесь одну, всю в слезах. Она тоже кричала ему тогда вслед, чтобы он убирался вон, как и ее мать сейчас.

– Как ты мог? – ее крик превратился в плач. – Что она тебе сделала? Она была такой хорошей девочкой, – Кристина повернулась к валуну, в самом центре которого была закреплена в рамке фотография улыбающейся Лизы. – Моя маленькая принцесса.

Слезы пуще прежнего струились по ее лицу. У Алекса разрывалось сердце от боли, но он не мог подойти ближе и утешить несчастную мать. Он догадывался, как это будет воспринято, поэтому стоял на прежнем месте, не делая больше попыток приблизиться.

И вдруг всхлипы и рыдания резко прекратились. Кристина повернула голову в сторону Алекса, и в ее глазах вспыхнул гнев.

– Как ты мог, после всего, что ты с ней сделал, снова сюда вернуться? Неужели тебя совсем не мучает совесть? Стоишь здесь такой, холеный, в дорогом костюмчике, живой. А моя девочка, гниет на кладбище из-за тебя, ублюдок!

Кристина сделала шаг в его сторону.

– Убирайся отсюда! Пошел вон! Или я за себя не отвечаю, – она подняла с земли небольшой камень и замахнулась на Алекса.

Алекс поднял обе руки вверх, как бы сдаваясь на милость победителя, и отступил назад.

– Я ухожу, Кристина, не волнуйтесь. Я больше не побеспокою вас.

– Будь ты проклят! Ненавижу тебя! Будь ты проклят! – неслось ему в спину, пока он шел по дорожке, ведущей вглубь просеки, подальше от злополучного места.

***

– Ваш кофе, Максим Андреевич, – молодая секретарша внесла в кабинет начальника поднос с двумя чашками кофе и сахарницей, поставила на стол и молча удалилась.

– Спасибо, Наталья, – бросил ей вслед Макс. – Итак, что у нас на повестке дня? – этот вопрос был обращен к Софии.

– А вопрос у нас, как всегда, один и тот же: где взять деньги? Государство выделяет грант на строительство, но это всего лишь незначительная часть. Львиную долю придется доставать самим.

– Как так? Они ведь обещали выделить нужную сумму.

– А вот так. В министерстве сказали, что бюджет на этот год утвержден и либо мы ждем следующего и снова подаем заявку в надежде, что на этот раз наши просьбы будут удовлетворены в полном объеме, либо … – София резко замолчала.

– Либо? – переспросил Макс, делая глоток кофе.

– Либо находим недостающую сумму своими силами.

– И откуда мы возьмем такие деньги? Сумма, я понимаю, не малая.

София задумалась, размешивая сахар в чашке, а Макс сделал еще один глоток, и предложил:

– Может, продать что-нибудь?

– Например? Дом?

– А что, это идея. Продадим свой дом, переедем к маме. Поживем у нее какое-то время. Потом можно будет снять квартиру или дом, поменьше.