Цитаты из книг автора «Арен Ванян»

Это мой долг, подумала я, создать новую крепкую семью. Вот фотографии моих предков – большой и красивой семьи, верных друг другу людей. Я не сомневалась, что возрождаю их традиции, что исполняю предназначение – и тем самым следую за дедушкой и бабушкой. Нас уже трое, подумала я, а будет еще больше, мы будем расти, мы создадим новую большую семью, как в старые времена, – и я с гордостью пойму, что исполнила свой долг.

Пока Сако был жив, я постоянно воображала себе жизнь без него. Тосковала по независимой жизни, которую я по глупости потеряла в двадцать лет. Но теперь я обрела эту независимость – и что? Стало луше? Нет. Новая, свободная жизнь пришла, но смысла в ней я не вижу.

Сотни лет жили под властью чужаков, то под властью турок, то под властью русских, и не ворчали, потому что кормились чужими объедками. Зато теперь, когда своя власть, когда сами можем себя прокормить, государство стало во всем виновато. Жертвы колониальной политики? Чушь собачья. Обыкновенная трусость. Обыкновенная низость духа. Обыкновенное рабство. Во мне опять просыпается ненависть к людям. Почти восемь лет я не испытывала ее – и вот я опять презираю своих сограждан.

Миф держит нас за глотку – и одновременно заставляет нас жить. Миф об Армении, простирающейся от Каспия до Средиземноморья, толкнул нас в восемьдесят восьмом объединиться, отделиться от прогнившей империи и начать кровопролитную войну за Арцах – но этот же миф сегодня раздирает нас на части, морит голодом, выводит на свет политическую гниль (т. н. патриотов). Мы любим Арцах, любим его всем сердцем – но эта любовь истощает нас, и она загонит нас под землю. Страшно признаться: мечта о воссоединении ведет нас в очередную историческую пропасть. Сколько лет мы пробудем в небытии: десять, двадцать, пятьдесят? И вдруг я подумала, что моя жизнь в миниатюре отражает то же самое.

На территории родной Великой Армении никогда не добивались таких успехов, как на Киликийской земле. Ни во времена греко-парфянских или римско-сасанидских противостояний, ни даже в годы, когда находились под властью Византии. И такого ясного культурного ориентира, как в тот период, мы больше никогда не имели. Первое по-настоящему рациональное воплощение Армении в истории. Рациональное – в смысле осознанное, целеустремленное, историческое. Но снова помешала та же проблема, что всегда: так называемый патриотизм ничтожеств. Их разговоры, что Киликийская Армения – не настоящая Армения, что франки и византийцы, католики и ортодоксы тайно желают поработить нас, что мы вообще другие и церковь у нас особенная, что долг киликийских армян – не о себе думать, а поднять с колен Великую Армению, возродить Двин, помочь Ани и т. д.; мол, настоящая Армения – там, а не здесь; иначе говоря – не жить сегодняшним, а тащить на плечах крест прошлых лет, мучиться из-за долга, трястись от страха перед историческим вызовом. Ведь очевидно, что нам следовало реализовывать себя на новой земле, все силы посвятить укреплению Киликийского государства (первого полноценного государства в армянской истории), чтобы быть готовым к будущим испытаниям (например, к приходу монголо-татар и сельджуков), но вместо дел настоящих, мы тонули в вымышленном: все эти ахи и охи о нашем великом прошлом, о какой-то настоящей, подлинной великой родине.

Нина снова показала себя не тем человеком, каким я ее представляла. Она дважды была жертвой, но нашла в себе силы измениться. Изменилась наперекор глупым и жестоким людям. Из обманутой и униженной девочки она превратилась в смелую и независимую женщину, которая знает, чего хочет. А я не знаю и, по правде говоря, никогда не знала.

Для меня важен риск, а для Нины – безопасность. Но почему тогда я остаюсь гнить здесь, а она отправляется на поиски новой жизни?

– Америка – не Армения, – сказала я. – Там другие нравы, правила. – Я знаю, Седа. Это одна из причин, почему я не хочу оставаться здесь. – Можно изменить место, в котором ты живешь. Даже эту страну можно изменить. – Возможно, Седа. Но мне жалко моей жизни. Я не сразу поняла. – Что ты имеешь в виду? – Мне жалко моего времени. Я не хочу его тратить впустую. Я хочу потратить его с пользой. Откуда мы знаем, сколько нам осталось?

– Я отправил запрос в российскую прокуратуру. Надеяться на Ванадзор бессмысленно, они коррумпированы все до одного. Так что будем ждать ответа от русских. На них – последняя надежда. – Армянская судьба, – сказала я. – Что? – спросил он, поднимаясь. – Очень армянская судьба, – повторила я. – Во всем зависеть от других.

Он повторял, что эти люди – Камо, Рубо – как злые призраки, как духи, чьи перемещения порождают хаос. Все, что нам остается, – это вновь и вновь прикладывать личные усилия, чтобы восстановить порядок.