Глава 6

В канцелярии вернувшиеся с обеда дамы опять чаёвничали. Судя по тому, сколько чашек за день они выпивают только на службе, их кровь как минимум наполовину состоит из чая. Я изобразила любезную улыбку, повесила пальто в шкаф и вернулась к учётным книгам. Во время перерыва принесли огромную пачку документов для рассылки, следовало их зарегистрировать, снять копии, разложить по конвертам и надписать. Отличное занятие, когда тебе нужно успокоиться. Раздавшийся писк местного переговорника застиг меня врасплох.

– Льена Дигиш, зайдите в приёмную, – прошелестел тихий голос.

Коллеги подавились чаем. Когда секретарь директора управления вызывал рядового сотрудника, это означало штраф, выговор или иные неприятности вплоть до увольнения. Я вышла, провожаемая сочувствующими взглядами. Служебный лифт бесшумно доставил меня на пятый, последний этаж, ковровая дорожка с жёстким ворсом привела к помпезным белым с золотом дверям, которые сделали бы честь императорскому дворцу. Просторная приёмная тоже поражала пышностью – дорогая полированная мебель, вычурные бронзовые светильники, уголок, обтянутый белой кожей. Секретарь, похожий на нахохленную сову, сухо кивнул мне и указал на неплотно закрытую дверь в кабинет директора.

– Вас ждут, льена Дигиш.

Несмотря на роскошь обстановки в приёмной, кабинет директора управления отличала деловая простота. Сам хозяин кабинета утопал в глубоком мягком кресле. Рядом напряжённо застыл невысокий худощавый мужчина неопределённого возраста с цепким и умным взглядом. Едва я вошла, он нетерпеливо рванулся вперёд и стиснул меня в объятиях.

– Юли, чёрт бы тебя побрал!

Сначала я попыталась высвободиться из железной хватки. Естественно, безуспешно. Затем покосилась на директора управления.

– Сарéн, – совсем иным, властным тоном приказал гость, – будьте любезны, оставьте нас.

Без единого возражения грузный директор выбрался из кресла и покинул кабинет. Я укоризненно покачала головой.

– Дядя Бриш, как тебе не стыдно! Ты выгоняешь начальника управления, словно нашкодившего щенка! Что теперь подумает секретарь?

– Плевать я хотел… – начал Бриш, задумался и скривился. – М-да, Юли. Перегнул. Но это ты виновата! Три дня ни одного звонка! Уже жалею, что согласился на твою авантюру!

– Мне не о чем было докладывать, – я воспользовалась тем, что Бриш ослабил бдительность, выскользнула из объятий и присела на край огромного директорского стола. – К тому же твои люди перестарались с достоверностью. Островитянин попал ко мне в ужасном состоянии. Счастье, что он не знает о том, что любой гражданин империи, уличённый в подобной жестокости, будет немедленно строго наказан. Ошейник, цепи и кнут, серьёзно?

Глава Третьей тайной службы с мальчишеской ловкостью запрыгнул на стол и устроился рядом со мной.

– Юли, мы хотели сыграть на контрасте. Мерзавец-хозяин, благородная спасительница, вечная признательность и всё такое прочее.

– Ты перечитал любовных романов, в которых прекрасная героиня спасает инго, а он влюбляется в неё и совершает подвиги, – фыркнула я. – Надо сказать твоему помощнику, чтобы прятал от тебя подобные книжки. Твоей работе романтика вредит.

– Девочка моя, в жизни срабатывают самые простые варианты, – вздохнул Бриш.

– Простые? – усмехнулась я. – Этого парня похитили и избивали, его переполняет ненависть к империи, он зубами выгрызал знак! И ты ждёшь, что в благодарность за тарелку супа он тут же выложит мне секреты островов?

Бриш многозначительно дёрнул плечом.

– К тому же ты забываешь: я не «коварная обольстительница» и не «очаровательное дитя», – озвучила я самые распространённые типы агентов. – На этот раз мой заурядный облик сыграл дурную службу. Нужно было поручить дело Нари́те или Дéлике. Меня островитянин только что назвал непривлекательной!

– Это он погорячился, – Бриш приобнял меня. – Юли, однажды выбранная тобой роль исключительно удачная. Обыкновенная, неприметная, незапоминающаяся – идеальный образ. Ещё подростком ты великолепно справлялась с заданиями. Отец гордился бы тобой. И сейчас – я в тебя верю. Именно поэтому оставил лишь внешнее наблюдение и позволил самой выбирать линию поведения с островитянином.

Он с тоской покосился за окно, где мельтешили белые хлопья.

– Снежный циклон. Потом, не сомневаюсь, его сменят ураганные ливни. За ними придут цунами вроде той волны, что вчера потопила корабли. А дальше? Пожары, бури, нашествия саранчи? Не представляю, как такое возможно, но это работа островов! И если мы не поймём как, то могущественная империя спасует перед крошечными клочками суши!

– Оставили бы их в покое, – резко произнесла я. – Бергану не нужны эти, как ты правильно сказал, крошечные клочки суши. Неужели так трудно на несколько лиг перенести морские торговые пути?

– Берг не привык, что кто-то открыто плюёт ему в лицо. Знаешь, что написал императору великого Кергара князёк Сайо? «Ты пожалеешь». В ответ на официальное послание на четырёх листах, фактически завуалированное предложение о мире, – два слова! Во дворце весь день ходили на цыпочках, лишь бы не попасть Бергу под горячую руку!

– Значит, это не было предложением мира, – упрямо возразила я. – Дядя, попробуй объяснить Бергану, что гордость не всегда благо. В конце концов, у него целая служба получает жалование за то, что занимается созданием положительного образа императора. Пусть снисхождение к островам преподнесут как великодушие потомка Алонсо Великого. Мы слишком мало знаем об островитянах. Шен поправляется на глазах, у него кровоподтёки проходят за ночь, рубцы рассасываются с невероятной скоростью, даже волосы растут по дюйму в день!

– Шен? – заинтересованно переспросил Бриш. – Это же порода собак? Что, его правда так зовут?

– Надо же было как-то к нему обращаться, – пожала я плечами. – Своего имени он не сказал. К тому же он чем-то похож на пса. Всё, что мне удалось вытянуть, – ему двадцать пять лет, он говорит на имперском почти без акцента и люто ненавидит Кергар. А ещё он страшный, как чёрт из преисподней! – добавила обиженно.

– Юли! – рассмеялся дядя. – Вот уж от кого-кого, а от тебя не ожидал! Ты умеешь подобрать ключик к любому объекту, независимо от своего к нему отношения. И я не требую, чтобы ты изображала страсть или влюбила парня в себя. Достаточно доверия.

– Давай я «перепродам» его Нарите? – предложила я. – Уверена, уже завтра они станут любовниками. Ещё ни один мужчина не устоял перед девушкой с ангельской внешностью!

– Моя цель заключается не в том, чтобы удовлетворить потребность островитянина в женской ласке, – отрезал Бриш. – Наша задача, Юли, – оценить масштаб угрозы, которую несут острова. И ты с этим справишься лучше других.

Он встал и выпрямился.

– Не хотел тебе говорить. Чтобы захватить твоего Шена, я отправил десять агентов. Лучших агентов, Юли. Из них трое погибли. Этот парень достался мне слишком дорого.

Я застыла.

– Дядя, кто?..

– Нéрит. До́раш. Лю́кер.

Каждое имя отзывалось тупой болью. Мы все знали друг друга. Пусть не общались годами, не встречались вне службы, делали вид, что незнакомы, случайно столкнувшись на улице. Наши отношения даже дружбой нельзя было назвать. Двойная жизнь, тайная служба во благо империи. Дораша похоронят как скромного бухгалтера, Люкер останется в памяти близких учителем физики, Нерита оплачут безутешная жена и две дочери. Их любящий муж и отец – простой клерк, которого почему-то очень часто отправляли в длительные командировки.

– Теперь ты, по крайней мере, понимаешь, почему я сходил с ума от твоего молчания, зная, что ты наедине с опасным объектом.

– Он один убил троих? – холодно уточнила я.

– Он защищался, Юли. Я поступил бы точно так же в подобной ситуации. Пожалуйста, не переноси…

– Дядя! – от возмущения спрыгнула со стола. – Я профессионал! Прекрасно умею отделять личное от работы!

Бриш тепло улыбнулся.

– Конечно, Юли. Ни секунды в этом не сомневаюсь. Буду ждать твоего звонка.

В приёмной директор пил ароматный кофе с густой шапкой молочной пены. На меня он старался не смотреть: директор управления был единственным, кто догадывался, почему глава Третьей службы Кергара лично приходит с неожиданными проверками. Разве что неприметную сотрудницу канцелярии обычно вызывали с каким-нибудь пустячным документом из архива. Но даже директор не подозревал, что Бриш – родной брат моего отца. О моих семейных связях не знала ни одна живая душа. Я носила фамилию матери, получала положенные мелкой должности восемьдесят тысяч и ни реалом больше, не пользовалась привилегиями, держалась в соответствии со своим скромным статусом… Список можно было продолжать до бесконечности. Такую роскошь, как друзья, я тоже не могла себе позволить. Максимум – Патриша, с которой приятно поболтать о театре и сумочках. С друзьями хочется быть честной, а откровенничать я не имела права.

– Льена Дигиш, – секретарь вежливо протянул мне запечатанный конверт и записку. – Это письмо следует срочно отправить с курьером. Здесь адрес.

Отлично. Не нужно ломать голову, объясняя любопытным коллегам причину вызова. Я поспешила обратно в канцелярию. Ещё три часа – и можно возвращаться к Шену. К человеку, убившему наших агентов. К островитянину с немыслимой регенерацией. К зыбкой надежде остановить эту чёртову войну.

Глава 7

По пути с работы я сделала крюк, зашла в универсальный магазин и еле дотащила до дома два больших пакета с покупками. Первым делом отправилась на кухню и поставила вариться курицу на бульон, в очередной раз с грустью вспомнив Зею. Переоделась в домашнее, для фона включила визор. В Грасоре открывали новый университет, очевидно, хотели показать, что никакие военные кампании и природные аномалии вместе взятые не сломят боевой дух великого Кергара. Алую ленточку торжественно перерезал сам император. Берган выглядел не по возрасту усталым и осунувшимся, обязательная для подобных церемоний улыбка не вязалась с холодным взглядом. Валивший хлопьями снег не прибавлял оптимизма. Приглашённые на открытие зрители тоже натянуто улыбались и прятали хмурые лица за шарфами и шапками.

В семь я принесла Шену ужин. Он уже вполне бодро сидел на кровати, серебристые волосы прикрывали кончики ушей. Наверное, ему было настолько скучно, что при моём появлении островитянин даже не съязвил. Без разговоров съел всё, что я принесла, выпил сок и с сожалением отставил пустой стакан.

– Хотите добавки? – предложила я.

Гордость в нём боролась с потребностями выздоравливающего тела.

– Не откажусь.

Со второй порцией он разделался так же быстро, сам собрал пустую посуду на поднос. Я не спешила уходить.

– Шен, выслушайте меня. Скоро придёт доктор. Для вашего же благополучия прошу: сделайте при нём вид, что вы – образцовый инго, пример послушания и преданности хозяину. Льен Тодеш уже советовал перепоручить вас Департаменту надзора. Боюсь, при малейших признаках агрессии с вашей стороны он обратится туда без моего ведома и согласия.

– Чем плох Департамент? – уголки губ предсказуемо поползли вверх. – Мне-то без разницы, кому принадлежит клетка, в которой меня будут держать.

– Вас не будут держать в клетке, точнее, не продержат в ней долго. Первый же серьёзный осмотр подтвердит, что вы – островитянин, враг, нелегально оказавшийся в империи. Шпион или случайная жертва – не важно. Благодаря князю Сайо, отказавшемуся от переговоров, между Кергаром и островами нет соглашения о выдаче военнопленных. Вы доведёте мою мысль до логического конца, или мне продолжить?

– Намекаете, что меня казнят? – усмехнулся Шен.

– Не намекаю, а говорю прямо. У вас два варианта: добровольно потерпеть четверть часа или бесславно умереть. Очень сложный выбор, не правда ли?

– Вы не собираетесь вживлять мне знак? – спросил он после долгой паузы.

– Нет.

– Обещаете?

– А вы поверите имперке на слово? – вздёрнула я бровь.

– Имперке – нет. Вам попробую.

В голосе Шена не было ни теплоты, ни признательности. Уверена, он просто наконец-то начал здраво рассуждать. Положение инго спасало его от смерти, хозяйка-девушка, одинокая и слабая, увеличивала шансы на побег. Теперь он перестанет предпринимать отчаянные попытки, начнёт собирать информацию, попросит доступ к газетам и визору.

– Льена Юлика, а если я дам вам слово, что не сбегу? Вы позволите мне свободно перемещаться по дому? Смотреть новости?

– Разумеется, Шен. Всё, кроме выхода на улицу.

Он кивнул.

– Можно считать, что мы договорились?

Вместо ответа я вышла, демонстративно оставив дверь открытой. Вернулась с объёмистым пакетом.

– Здесь одежда. Пижама, брюки, рубашка, бельё, носки и тапки. Если что-то не подойдёт – не срывайте бирку и скажите мне, завтра я обменяю на ваш размер.

Шен ошарашенно развернул бумажную упаковку и хмыкнул.

– Всё чёрное?

– Я не знаю ваших предпочтений, но, согласитесь, нежно-салатовое в горошек или персиковое в цветочек было бы вам не к лицу.

На его лице возникла слабая, почти нормальная улыбка, но переодеваться он не стал.

– С вашего позволения, льена Юлика, я дождусь доктора. Не хочу надевать чистую одежду на грязное тело.

Льен Тодеш появился через час. Долго сбивал снег с ботинок, потом отряхнул пальто.

– Ужас, что творится, – пожаловался со вздохом. – Метель, ни зги не видно, машину бросил на улице, вернусь – не найду среди сугробов… Как твой мальчик?

– Судите сами.

При виде Шена доктор всплеснул руками.

– Невероятно! Ну-ка, мой хороший, иди поближе ко мне.

От бесцеремонного обращения инго закусил губу, однако смолчал. Послушно сел на край кровати и позволил снять повязки. Льен Тодеш присвистнул.

– Поразительно! Опухоль спала, от воспаления не осталось и следа! И ни одного шрама – просто чудеса! Кожа как у ребёнка!

– Льен Тодеш, ему можно мыться? – спросила я.

– Сколько угодно! Фиксация больше не нужна. Только, пожалуйста, мой милый, никаких резких движений! Чудеса чудесами, но повреждения были слишком значительны. На всякий случай я сделаю пару уколов. И витамины – не забывай про витамины!

Уколы Шен тоже перенёс стоически. Напоследок доктор заставил инго открыть рот. Островитянин стерпел и это, лишь прикрыл глаза, чтобы не выдать гнев.