Чертыхнувшись про себя и дождавшись, пока немец уберётся подальше, Яша двинулся обратно. Тропинку он совсем потерял, так что пришлось ползти уже прямо сквозь крапиву. И едва ли не лбом он уткнулся в дощатую стену. Поднимаясь на ноги, Яша понял, что это небольшой сарайчик, в каких обыкновенно хранят всякий мелкий хозяйственный скарб, а иногда летом приспосабливают и для мелкой живности, хоть для тех же овечек или молоденьких поросят. И за стенкой определённо кто-то то ли хрюкал, то ли блеял! Эта была несказанная удача!

Перехватив винтовку так, чтобы удобно было работать прикладом, Яша, пригнувшись, стал обходить сарайчик. Дощатая дверь оказалась распахнутой, а внутри он увидел двух людей, возившихся в углу на соломе. У того, что восседал сейчас сверху, были приспущены мышиного цвета штаны и сверкала розовая задница. Тут голая рука второго, что снизу, нащупала тяжёлую глиняную крынку и, размахнувшись, жахнула ею по виску подмявшего его верхнего. Верхний застонал и схватился руками за голову.

Девушка, а это была именно хрупкая, невысокого роста, светловолосая девушка, оттолкнула немца в сторону и резво вскочила, инстинктивно поправляя юбку. Но немец уже успел прийти в себя и схватил автомат, направив его на девушку. Та замерла, словно в столбняке. Немец тем временем уже поднимался на ноги, одной рукой продолжая направлять на нее автомат, а другой подтягивая штаны. Всё происходило в полной тишине.

Девушка, не отрывая взгляда от автоматного дула, пятилась назад, к выходу. Она уже вышла на улицу, но немец, отвратительно улыбаясь, теперь манил её рукой обратно. Девушка мотала из стороны в сторону головой, а немец неуклонно к ней приближался.

Но едва он вышел из сарайчика, как получил по башке прикладом Яшиной винтовки. И упал как подкошенный.

Появление Яши, кажется, ещё больше испугало девушку. Она едва не вскрикнула, но в последнее мгновение прикрыла рот ладошкой, увидев, что перед ней – красноармеец.

Яша приложил ещё на всякий случай и палец к губам, приказывая ей молчать. И махнул рукой в сторону леса. Девушка кивнула и беспрекословно последовала за ним сквозь жгучие заросли крапивы.

Глава 8

Ель, под которой должен был ждать Рустам, была хорошим ориентиром – к ней и бежали под прикрытием кустов ракиты, поднимавшихся из низины.

– Эй, рыжий, – девушка на ходу окликнула Яшу, – тебя как звать-то?

– Моцарт. В смысле, Яша.

– Ты вот что, Моцарт-Яша, не болтай об этом, ладно?

– Да о чём, об этом?

– Про немца поганого… Он уж два дня за мной ходил, приставал. А тут увидел, что я к сарайке пошла, ну и… Ничего ему не обломилось, но противно же…

– А ты здорово его крынкой по башке… – засмеялся Яша.

Девушка глянула на него так, что он тут же осёкся…

– Ничего не видел, ничего не слышал… А тебя как звать?

– Тася…

Они как раз достигли опушки леса и увидели поднимающегося им навстречу Рустама. Тася насторожилась:

– Вас тут много?

– Достаточно, – ответил Яша. – Это Рустам.

Рустам согласно кивнул. Казалось, что появление Таси он воспринял как должное – будто она всего лишь вернулась из деревни, куда только что отправлялась вместе с Яшей.

Айдер с Дроздовым ждали их в тревожной тишине.

– Тася, – представил девушку Яша. – Она от немцев сбежала. А это Айдер и Батя, командир наш. Уходить надо, командир, а то немцы засекут убитого солдата, облаву устроят. Показывай дорогу, Тася.

– Уходить надо в сторону болот, там всегда можно на каком-нибудь островке спрятаться-переждать, – махнула рукой в глубину леса Тася. – Дорогу я знаю. А немцы туда если даже сунутся, то утопнут в болоте.

Тася посмотрела на вымотанного лихорадкой и болью Дроздова:

– Дайте-ка я гляну…

Тася потрогала пылающий лоб командира, уже почти беспрерывно стонущего, и, размотав «бинты», осмотрела рану:

– Он так долго не протянет. Надо срочно обработать рану. Заражение крови может начаться…

– Надо, но нечем, – вздохнул Яша.

– Вы идите вперёд по солнцу ровно, не заблудитесь.

– А ты? – удивился Яша.

– Я трав целебных для командира вашего наберу и догоню… – и Тася как тень скрылась в густом подлеске.

Яша, обернувшись на друзей, бросился вслед за ней.

Айдер и Рустам между тем подняли носилки и двинулись в направлении, указанном Тасей. Почему-то они ей тоже доверились с первого взгляда. А с другой стороны, разве у них был другой выход?

Яша нагнал девушку через сотню шагов, но почему-то не решился подойти ближе. Несколько секунд он с удивлением наблюдал, как она, нежно гладя стволы и ветви деревьев, что-то нашёптывала им.

– Она шо, с лесом разговаривает? – удивился Яша.

Затем Тася вышла на опушку, запрокинула голову и посмотрела в небо. Так она простояла секунд 5–6, окутанная лучами солнца, пока лес не ответил ей лёгким шёпотом листвы своих могучих деревьев.

Яша осмотрелся. Он поймал себя на мысли, что ему, бойцу, который не раз видел смерть, даже немного жутковато:

– Таки лесная Фея.

А Тася, уже опустившись на корточки, собирала цветочки и травки в букет, вдыхая их аромат.

– Эй, Фея! – окликнул он девушку.

Тася, конечно, заметила, что Яша наблюдает за ней. И совсем не удивилась, что он назвал её Феей. Это прозвище ещё в деревне привязалось к девушке за её отношение к лесу – он был для неё живым, и она черпала из него невероятную энергию и силу. Она любила лес, и он отвечал ей взаимностью.

– Эти травы целебные. Надо вашему командиру рану обработать и отвар ему сделать, а то он и до ночи не дотянет… Ну что, пойдём?

– Ага. А ты шо, лечить умеешь?

– Чуть-чуть… Матушка моя травницей была, меня всегда с собой в лес брала, учила отличать травы. Какие – кровь остановить, какие от головы или от живота… К ней даже из других деревень приходили, пока её немцы не убили…

– А отец?

– Отца я не помню, меня матушка одна вырастила…

В лесу было так тихо, будто и не было войны – только пели птицы и поскрипывали вершины деревьев.

– Я буду называть тебя Феей, – сказал Яша.

Девушка лишь улыбнулась в ответ.

Примерно через час бойцы наблюдали, как Яша с огромной охапкой трав и цветов послушно следовал за Тасей.

Остановившись на высоком краю оврага, по дну которого протекал ручей, Тася распорядилась:

– Надо воды вскипятить.

– Так, Рустам, тащи воды, а ты, Айдер, дрова собери, – не растерялся Яша. – Я пока место для костра организую.

– Есть, – взяв под козырёк, подыграли Айдер с Рустамом и отправились выполнять «приказ» боевого товарища.

Тася тем временем принялась раскладывать собранные травки в разные, более мелкие букеты. Губы её шевелились беззвучно, будто она молилась или колдовала что-то себе под нос.

Яша же, с важным видом, пытаясь привлечь внимание девушки, выкладывал из веток ели и сосны основу для костра.

– Для костра нужны только сухие дрова, вот такие, – тихо проговорил подошедший с сухими ветками в руках Айдер, чтобы не ставить Яшу в неловкое положение перед Тасей. – А ель и сосна много дыма дают.

Яша едва заметно кивнул, мол, благодарен он товарищу, что не опозорил тот его перед девушкой. Но свою роль командира доиграл до конца:

– Шо вдвоём с костром возиться. Ты, Айдер, давай сам тут разберись.

– Понял, – отрапортовал Айдер.

– Только ты это… убери ель и сосну, а то дыму-у-у будет…

– Ладно, – процедил Айдер.

Место для костра Айдер определил под елью, низко склонившей ветви над землёй. Он вырыл две круглые и довольно глубокие ямки, между ними прорыл что-то вроде канавки, которую накрыл сверху куском дёрна.

Огонь от бересты, подсунутой под сушняк, занялся весело и быстро. Костёр разгорелся бодро и жарко, словно в горне кузницы, практически совсем не давая дыма.

Костёр уже тихо гудел, давая сильный жар, а Рустама всё не было.

– Его только за смертью посылать, – усмехнулся Яша.

Айдер прислушался. Со стороны оврага слышались странные громкие звуки – будто хрюкала огромная свинья. Айдер с Яшей, стараясь не наступать на сухие ветки, подобрались к краю оврага, где и залегли.

На дне оврага, возле ручья, на корточках сидел Рустам, держа фляжки в обеих руках. А с другого берега на него глядел огромный кабан с загнутыми клыками. Один клык был, правда, сломан почти у самого основания. Кабан рыл копытом землю, хрипло похрюкивал и явно был готов броситься на человека.

– Рустам! – тихо крикнул Айдер.

Рустам в ответ поднял правую руку с фляжкой и тихонько помахал ею в ответ, словно говоря: не мешайте. Кабан же, услышав человеческий голос, ещё больше ощетинился и уже готов был одним прыжком перемахнуть через ручей и броситься на Рустама.

Но тут что-то случилось. Совершенно необъяснимое. Рустам пристально смотрел прямо в маленькие, налитые кровью глазки кабана и ни на секунду не отводил взгляда. Кабан замер на месте и даже сделал шаг назад, а потом тяжело, грузно осел на задние ноги, будто они у него мгновенно подломились.

Рустам продолжал смотреть в его глаза, от которых сначала отхлынула кровь, а потом они и вовсе прикрылись тяжёлыми серыми веками. Кабан припал уже и на передние ноги, но вдруг… завалился набок, словно его подстрелили…

…Горло ему перерезали финкой Дроздова – кабан даже не всхрипнул.

Наверх тушу решили не тащить, уж слишком кабан был тяжёл. Рустам лишь освежевал его и отрезал несколько кусков филе от задних ног и с толстых боков.

Тася, пока ребята возились с кабаном, сделала в котелках два отвара – один для питья, другой – для обработки раны. В этом же втором котелке она прокипятила чёрные, пропитанные кровью тряпки, которыми была перебинтована культя Дроздова. И, отжав их, несколько раз сильно стряхнула и подсушила над костром.

Пока она промывала рану, Дроздов то приходил в себя, то снова впадал в забытье. Приложив к ране вымытые в ручье листья, Тася заново перебинтовала культю. А потом, приподняв голову Дроздова, ладонью смочила его губы приготовленным отваром для питья. Дроздов несколько раз облизнул губы языком и открыл глаза. И даже смог сделать несколько глотков из фляжки, куда для удобства перелили отвар из котелка. Под голову его положили тяжёлые ветви лапника, чтобы он мог хоть на время сменить позу: в благодарность он несколько раз кивнул и снова прикрыл глаза, но уже не от боли, – видно было, что ему немного полегчало.

Айдер, соорудив из ивовых веток подобие решётки, поджаривал на ней мясо. Аромат от него шёл такой, что у всех буквально шевелились ноздри, – прямо как недавно у кабана, учуявшего рядом человека.

– Вот я интересуюсь знать, ты шо, кабанищу этого, прям взглядом усыпил? – сделав смешное изумлённое лицо, поинтересовался Яша. – Наши в Одессе говорили, шо есть один человек, с фамилией Мессинг вроде, так он такие представления давал, шо на сцене мог человека усыпить… И ещё вроде как будущее предсказывал… Так вот я думаю, может, тебе после войны в цирк пойти работать? – и Яша залился весёлым смехом.

– В цирке лучше тебе работать, – беззлобно ухмыльнулся Рустам, – клоуном…

– А правда, как ты его так? – тоже не сдержав улыбку, спросила Тася.

– У меня не было выбора – или он меня, или я его. Если честно, сначала я испугался, но потом вспомнил, что ещё мальчишкой усыпил отца, потом сестру друга своего, Эркина. Подумал, а вдруг и с кабаном сработает.

– Отца, говоришь, усыпил? Это как? – вполне уже серьёзно поинтересовался Яша.

Рустам задумался, отхлебнул Тасиного отвара и начал свой рассказ:

– Дело было дома, в Самарканде. Мне как раз тогда недавно исполнилось одиннадцать лет…

…На улице стояла полуденная августовская жара. Укрыться от неё было практически невозможно, даже в тени. И природу, и жителей она вгоняла в спячку.

Так и отец Рустама, каждый день приходивший с работы на обед, закончив трапезу, задремал.

Как и в других узбекских дворах, в тени высокого виноградника во дворе дома Рустама стояла большая квадратная деревянная тахта, застеленная курпачой – мягкими узкими национальными одеялами. На курпаче были разложены небольшие мягкие подушки.

Посередине тахты стоял невысокий деревянный столик, на который Рустам уже успел поставить небольшой фарфоровый чайник и две фарфоровые пиалы – одну для отца, другую для себя.

На одной из подушек, подперев голову рукой, дремал отец Рустама. Буквально за мгновение перед тем, как задремать, он говорил сыну, что надо было бы сегодня собрать виноград и положить его в тени сушиться на кишмиш. Но договорить он не успел: жара сделала своё дело и разморила его. Пару раз голова отца соскальзывала с руки, когда он пытался ещё что-то проговорить, но, в конце концов, оказалась на подушке.

Рустам поднял пиалу, чтобы налить отцу чаю, и взглянул в сторону забора. Там на улице слышны были голоса его друзей, которые, несмотря на жару, с азартом гоняли в футбол. Рустам тяжело вздохнул, уж очень ему хотелось туда к пацанам, но отец ещё некрепко уснул и в любой миг мог проснуться. Налив из чайника в пиалу зелёного чая, Рустам поставил её около отца. Через полчаса отец должен был с обеда снова уйти на работу.

В это время в проём даричи, небольшой деревянной двери, с улицы просунулась голова друга Эркина. Рустам приложил палец к губам, но было поздно – раздался знакомый эркиновский свист, который не только спящего, но и мёртвого разбудит!

Отец приоткрыл глаза. А в глазах Рустама застыли реальный страх и ужас. Не в силах отвести взгляд, он в упор таращился на отца. В голове, словно команда, звучала только одна мысль:

– Спите, отец! Спите!

Отец еле-еле улыбнулся Рустаму уголками губ и, толком не успев проснуться, снова мгновенно заснул. Рустам показал кулак Эркину, мол, молчи! Друг кивнул и прикрыл дверь.

Услышав, что отец захрапел, Рустам вскочил и побежал к ребятам на улицу. Легенда для отца уже созрела в его голове – он скажет, что заходил к соседям, а когда вернулся, то его уже не застал.

Не без гордости Рустам хвастался перед ребятами тем, как ему удалось выбраться из дома. Другое дело, что ему почти никто не поверил, даже, кажется, и Эркин.

– Вот бы и мою сестру кто-нибудь усыпил, а то она меня на улицу не пускает!

Но особо рассуждать и доказывать что-либо было некогда, да и нечего. Футбольная команда «противника» уже начала атаку на их ворота, которые привычно занял Рустам.

Команда Рустама и Эркина выиграла со счётом 5:1. Но, заиг-

равшись, ребята и не заметили, что прошло уже почти три часа.

Отец Рустама должен был скоро вернуться с работы. А это значило, что он устроит нагоняй сыну за то, что тот ушёл из дома, не выполнив отцовское поручение. И Эркин, как настоящий друг, вызвался помочь Рустаму в сборе винограда – оба надеялись, что справятся до прихода отца. Каково же было удивление мальчишек, когда они увидели, что тот до сих пор спит, даже не поменяв за всё это время положения своего тела.

Рустам испугался, что из-за его невинной шутки отцу могло стать плохо, и он почти шёпотом на ухо произнёс:

– Отец, просыпайтесь, уже вечер! Просыпайтесь! – Отец Рустама резко открыл глаза, словно и не спал вовсе. – Как вы, отец? Почти три часа проспали!

Отец посмотрел на часы, резко вскочил и побежал на работу, бурча себе под нос:

– Как же так получилось?! – Ругать Рустама вроде как было не за что, да и некогда.

– Слушай, Эркин? А может, и правда это я отца усыпил?

– Не знаю, может и ты, а может от жары уснул.

К приходу отца друзья виноград всё же собрали и даже сушиться его в тени положили, как тот и велел.

А на следующий день они решили проверить способности Рустама ещё на ком-нибудь. В качестве «подопытного» выбрали хозяина небольшой лавки хозяйственных товаров деда Якуба. Это был ворчливый старик с длинными усами в стиле Будённого. Он при каждом удобном и неудобном случае гонял мальчишек и вообще был довольно сердитым.

Друзья пришли в лавку, где продавалось всё, начиная от гвоздей, мыла и заканчивая керосином. В народе это место так и прозвали «керосинка». Дед Якуб сидел на невысокой скамеечке возле своей лавки в тени раскинувшихся широко стволов столетнего дерева тутовника. Мальчишки поздоровались со стариком. Оглянувшись вокруг, они отметили, что кроме них и деда Якуба никого поблизости не было.

– Что надо? – строго спросил дед Якуб.

Мальчишки замялись, а дед смотрел на них со всё большим подозрением.

Эркин, стоя за спиной Рустама, подталкивал его, чтобы тот не тянул и уже начал свой эксперимент. Рустам одёрнул друга, но тот никак не мог угомониться.

Наконец, вздохнув, Рустам, не моргая, уставился на деда Якуба.

Дед Якуб удивился:

– Ты чего это?

Рустам, молча, не отрывая взгляда от глаз деда, наклонил голову в одну сторону. Дед Якуб последовал его примеру. Рустам склонил голову в другую сторону. То же движение повторил и дед. Эркин с замиранием сердца следил за обоими.

Рустам вытянул шею и приблизился к лицу деда. Горячее дыхание мальчика обожгло лицо старика, и тот громко чихнул. Рустам отпрянул от него, а дед, ничего не понимая, схватил метлу и замахнулся на мальчишек:

– Ну я вам покажу!

От разъярившегося не на шутку деда Якуба они тогда еле унесли ноги.

А потом ещё с сестрой Эркина поэкспериментировали. Можно сказать, случайно, когда эркиновская старшая сестра Лола не отпускала брата поиграть в футбол, предполагая его использовать на каких-то важных и срочных домашних работах:

– Не пойдёшь, я сказала! Сначала дело сделай.

– А я сказал, пойдёт, – медленно проговорил Рустам и уставился на Лолу, прищурив свои большие карие глаза. На удивление им обоим, она застыла как вкопанная, и мальчишки благополучно сбежали. Самое удивительное, что Лола потом их даже не отругала, а о том, что произошло, и не вспомнила.

Ещё не раз потом Рустам проводил свои опыты, но с переменным успехом. Коня вот зато, почти дикого, и вправду удалось приручить. С возрастом появились всякие другие интересы, и о своём «таланте» Рустам почти подзабыл.

А вот когда он кабана в лесу увидел, то от страха не мог глаз от него отвести. Пристально и сосредоточенно смотрел – это и сработало. Рустам сам был удивлён, что его странные способности заново и враз открылись.

– А как именно, я и сам объяснить не могу, – закончил Рустам, удивлённо пожимая плечами.

– Страшно представить, если б с кабаном не сработало… – вздохнула Тася.

– И на твоей могиле мы бы написали: «Его сожрал кабан», – снова сумничал Яша и залился таким смехом, который заразил всех остальных – и Рустама, и даже едва пришедшего в себя Дроздова.

– Да уж, кабану не повезло, молодец Рустам, – проговорил командир, – а костёр разведчика кто развёл?

Айдер смущённо пожал плечами:

– Я. Отец научил. Он меня с детства и на рыбалку в море брал, и в лес, и в горы на охоту. Чтоб зверя не спугнуть, мы именно такие костры разводили. Он не дымит, а жару много даёт. Возле него можно даже осенней ночью спать… Ну всё, мясо, кажется, готово.

Айдер, нанизав на прут кусок мяса, протянул его Дроздову, а второй кусок Тасе. Те, не раздумывая, тут же впились в сочное мясо зубами. Яков тоже взял свой кусок, но есть почему-то не торопился. Не присоединились к общей трапезе и Айдер с Рустамом. Они, потупив взгляды, сидели чуть в стороне и лишь пили понемногу, передавая друг другу Тасин отвар из котелка.

– А вы чего, ребята? – Лишь сейчас Тася заметила, что мясо пришлось по вкусу только ей и Дроздову.

– Так… – развёл руками Яша. – Кабан – это кто? Свинья! А евреи и мусульмане свинью не едят. Вера запрещает! И шо ты, Рустам, кроме свиньи в лесу никого больше встретить не мог? Эх, сейчас бы мамин фиш.

И увидев непонимание в глазах товарищей, Яша тут же пояснил:

– Фиш – это ж фаршированная рыба.

Дроздов, облизнув пальцы, резко приподнялся на локте здоровой руки.