Глава 2. Прощальный костёр

Вернёмся немного туда, где Григорий Прокопьевич ещё жив, где лето, август и много жизни.

Елене Александровне исполнилось восемьдесят лет, и глава семьи лично обзвонил всех детей и попросил приехать на дачу.

Обеденный стол на лужайке у дома не ставили, зато на его обычном месте горел костёр, а вокруг расположились пеньки от деревьев.

– Пап, ты в язычество ударился? – громко произнёс Владимир, подходя к родителям, стоящим у костра.

Маргарита быстро отдала коробку с подарком имениннице и пошла к дому. Она искала Василину, желая скорее расспросить, зачем Григорий придумал эту церемонию. В гостиной был накрыт стол для всей семьи, и Василина, хлопотавшая у плиты, посматривала в окно.

– Здравствуй, – только и сказала Маргарита. – У нас в машине фрукты и вино…

– Своего хватает, – перебила её Василина.

– Как хотите, – фыркнула Маргарита. – Аглая у себя?

– Наряжается, – улыбнулась Василина. – А ты не в духе?

– Зачем эти костры, потом запах год не выветришь.

А у костра внучки обнимали бабушку, пели ей песню и перепрыгивали с пенька на пенёк босиком.

Владимир дочерям сам денег не давал никогда, их содержанием занималась Маргарита. Старшая, Катерина, которой в начале лета исполнилось двадцать один, оканчивала университет на факультете дизайна. Девушка увлекалась всем, что связано с красотой, во всяком случае, она так считала. Жила она с родителями, но уже много раз намекала, что пора ей уехать из родительского гнезда. Отец ответил жестко: или замуж, или сама заработай. Лиза была младше Кати на полтора года, училась на факультете высшей математики, удивив этим в своё время всю семью. Круглая отличница, тихоня, Лизонька жила своей особенной жизнью, не впуская в свой мир никого.

– Дед, мы обряды будем совершать? – весело спросила Катя и присела на один из пеньков, протягивая руки к костру.

Но дед угрюмо молчал, зато разговорилась довольная Елена Александровна.

– Катюша, я сама не знала, что Гриша костёр разведёт. Пеньки где-то заказал. Он такой молчаливый стал, слова не дождешься.

Лиза, обняв бабушку Лену, любовалась огнём. Языки пламени отражались в стёклах её очков.

Когда-то её бабушка тоже была отличницей и старалась сделать карьеру, но после рождения первенца бросила работу и занималась только детьми.

– Лизонька, ты нам поможешь немного в доме, мне салфетки надо разложить, а то Аглая собой занимается, а Василина не успевает.

– Бабуль, пошли, какой разговор.

– Возьми подарки, а то руки оттягивают. Боюсь, что Георгий не сможет приехать.

– Сможет, – глухо откликнулся Григорий Прокопьевич.

Елена Александровна взяла Лизу под руку и потянула к дому.

Отойдя шагов на пять, она шепнула внучке на ухо: – Как с ума сошел. Вздумал костёр развести, зачем непонятно.

– Зато так необычно. Я с детства у костра не сидела.

– Детство у тебя ещё не кончилось, – засмеялась Елена Александровна.

С тех пор, как сыновья выросли и повзрослели, Елена жила жизнью Вани и внучек. Муж отдалился от неё, а с Аглаей они никогда не были близки. Бабушка придумывала внукам игры, читала книги и рассказывала о прошлых временах.

Бабушка Аглая редко читала детям, но в её комнату девочки забегали чаще, чем в комнату Елены Александровны. Только Аглая могла так смеяться и петь, и любая встреча казалась детям праздником.

Наконец, появился и Сергей с беременной женой и сыном. Последним из их автомобиля выбрался Георгий. Задержались они из-за дяди Жоры, улёгшегося спать под утро. Сергей с трудом его добудился.

– Папа, ты волшебник! – первым добежал до костра Жора, нисколько не смущённый своим опозданием.

– Георгий, мы ждём вас уже час, – с неожиданной улыбкой ответил Григорий Прокопьевич.

– Самой время для костра, посмотрите какой закат!

– Дядя Жора, но волшебники не наливают.

– Что нам вино, Катенька, душа загорается от запахов и треска костра.

– Ты работу нашел? – убрал улыбку Григорий Прокопьевич.

– Папа, не сегодня. Я нашел, но она меня не нашла.

– Тебе деньги кто даёт, Сергей или Володя?

– Не смеши, они снега зимой не дадут.

– Понятно, Зина жалеет.

– В нашей семье один человек меня понимает, а вот и он.

К костру подбежал Ваня и сразу перепрыгнул его.

– Ваня, не дури, – крикнула Зина, собираясь сразу направится в дом. Улыбнувшись свёкру, Зина не стала подходить: – Я в дом пойду, надо Елену Александровну поздравить. Вань, ты со мной?

Но Ваня уже громко смеялся, догоняя Катю, бежавшую вокруг лужайки.

– Ну ладно, одна.

Оставшись с сыновьями, Григорий Прокопьевич подложил в костёр поленьев, с трудом наклоняясь.

– Жор, ты отцу ничего не говори, – тихо произнёс Сергей.

– Премия будет?

– Ну и гад же ты, братец.

– Капитализм. Не я же его придумал.

– Скотство это, а не капитализм.

– Твои проблемы…

Из дома, одна за другой, вышли женщины. Первой, под руку с Маргаритой, семенила Аглая Прокопьевна, в накинутом на сухонькие плечи ажурном платке. За ними шла именинница с Василиной, Лиза замыкала процессию.

– Пора садиться, – велел Григорий Прокопьевич.

– Сядем, но никак не могу я понять, Григорий, зачем нам всё это?

– Тебе и не надо понимать, Аглая, садись.

Усевшись на пеньки, все члены семьи, как по команде, замолчали и ждали слов от Григория. Он прокашлялся, поправил палкой костёр, выпуская в небо всполохи огня и начал говорить.

– Вы моя семья и вы должны узнать кое-что обо мне.

Жорик собрался пошутить, но осёкся под взглядом отца.

– Я продал одно изобретение, которое обеспечит вас и всех ваших детей. Но чтобы им воспользоваться, мне надо выбрать из вас того, кто не возьмёт чужого, и поделит всё по справедливости. Пока я не решил, кто из вас способен на это.

Глава 3. Наследники

Жорик, всё-таки, не выдержал: – А костёр зачем, будешь нас огнём проверять?

– Зря стараешься, Георгий. Боюсь всех удивить, но именно тебе или Ване я хотел доверить семью. Но ты сам себе доверять не можешь, а Ваня слишком молод.

– Если дело касается наследства, то я мигом исправлюсь, – резвился Георгий.

Остальные члены семьи смотрели на Ваню, ожидая его ответа.

– На меня смотреть не надо, – непроизвольно отмахнулся Ваня. – Я не собираюсь сидеть на деньгах, следить за всеми вами, отгородить себя от мира и разгадывать тайны прошлого. Таких преданных женщин, как бабушка Лена уже нет, а другие не захотят так жить. Вот брат у меня родится, может он захочет.

Зиночка непроизвольно схватилась за живот. Она явно ожидала от сына другого ответа.

– Пап, а костёр-то зачем? – подал голос Владимир. – Если мы не годимся, чего нам тут сидеть?

– А тебе нравится только в кабинете деньги считать? Да, если кому-то надо хранить тайну, то детей лучше не иметь. Хранитель, как сейф, копит и хранит для других, не для себя. Но некоторые тайны дороже жизни.

– Почему не я, Григорий? Детей нет, – Аглая поднялась, натянулась как струна и в упор смотрела на брата.

– Ты старая уже, Аглая.

– Благодарю, убедительно. Можно было Василину выбрать, она чужого не возьмёт.

– У неё другая кровь, да и ребёнок есть.

Теперь все смотрели на испуганную домработницу. В доме она появилась лет тридцать назад, но никогда никакого ребёнка у неё не было.

Василина вскочила и бегом припустила к дому. Но семье сейчас было не до неё.

– И что, у нас тупик? – спросил Сергей. – Что это за тайна такая, из-за которой надо обречь себя на одиночество? Прямо постриг.

– Это не я придумал, а мой отец. Он мне книгу отдал, но сказал, что кто её расшифрует, тому лучше жить в одиночестве и никому ничего не рассказывать.

– Дед, может, ты шутишь? Найти дураков, чтобы они от жизни отказались сейчас невозможно. Идейных нет, как говорится. У нас из всей семьи только мама в церковь ходит, – Катя говорила серьёзно, как никогда.

Теперь все переключились на Маргариту. Светская дама, державшая на расстоянии от всей семьи, оказалась верующей.

– У богатых это модно, – Жорик пытался шутить, но сразу понял, что зря.

– Гриша, спасибо за костёр, хорошо тут, но пора и к столу. Там всё стынет. У меня юбилей, если ты не забыл.

– Погоди ещё Лена, я не сказал главного. Если я не успею выбрать, то вы никогда не получите этих денег.

– Лучше замолчи немедленно, – Аглая вновь поднялась, – я проголодалась. Весь в отца, тот тоже изображал из себя провидца, да плохо кончил. Живи и радуйся. Закат сегодня уж слишком кровавый.

За Аглаей поднялась Маргарита, за ней Зиночка, вздохнув, встала и Елена Александровна. Поднялись и девушки, и, не глядя на деда, ушли в дом.

У костра остались только мужчины, и никто из них не решался встать первым. Владимир подложил в огонь поленьев, чуть приподнявшись с места.

– Дед, ты прости, я же тебе говорил, что не могу.

– Понимаю, я и сам не смог.

– А почему ты мне это в молодости не предложил? – взглянув на отца, спросил Сергей.

– Я сам много не знал. Да и женился ты рано.

– Меня, как я понял, ты бы и спрашивать не стал, – глядя на огонь сказал Владимир.

– Ну, если бы я тогда знал то, что знаю сегодня, не стал бы тебя менять. Ты заточен иначе, весь в мать. Живешь с прибыли, с процентов.

– Что в этом плохого?

– Для меня всё. Ладно, пошли.

Григорий Прокопьевич с трудом встал, но сыновья остались сидеть, будто ожидая от отца ещё чего-то.

– Он меня спрашивал лет семь назад, но я отказался, как Ваня, – поднялся и Георгий. – Нет, я за семью всей душой, но зачем? Вы сами справляетесь прекрасно, не обижены судьбой. Мне чужие открытия не нужны, я свободу люблю.

– А у Зины деньги клянчишь на эту свободу? – встал и Сергей.

– Я не клянчу, я в долг беру. Я человек удачи. Увидите, скоро мне повезёт, и я всё верну. Умираю с голоду, со вчерашнего дня не ел.

Продолжал сидеть только Ваня, но на крыльцо вышла Зинаида.

– Сынок, ты что там один сидишь?

– Иду, мама, давно костра не видел.

– Бабушка волнуется.

– Сейчас, ты иди.

Мужчины уже скрылись за дверью, а Ваня оббежал вокруг костра, перепрыгнул через него, поднял голову к небу и закричал: – Я не могу!

И бегом направился к дому.

За столом, несмотря на странный разговор у костра, все улыбались, предвкушая вкусный ужин.

Как умеет готовить Василина, знал каждый член семьи.

Подняли бокалы за здоровье Елены Александровны, закусили холодной телятиной, ещё выпили, нахваливая еду и хозяйку. Присела к столу Василина только тогда, когда гости приступили к горячему.

– Василина, а где твой ребёнок? – развалившись на диване спросил Жорик, папа шутить у нас не умеет.

В гостиной стало тихо.