Цитаты из книги «Шолох. Призрачные рощи»

Вы его лицо вчера видели? Там явно что-то психологическое.

Судя по этому списку, не имеющему конца, в первую очередь стоит сказать, что «мы все… куда более похожи, чем кажется».

Вообще у меня был как минимум один подходящий ответ. «Мы все хотим, чтобы нас любили», – сказал Полынь в подземелье Мудры, и он точно был прав. Хотим, да. Не знаю никого, кто бы нет. Хотим быть нужными. Чтобы нас ценили. Чтобы нас ждали. Чтобы понимали. Но мне казалось, что это как-то… грустно, что ли. На столь многое мы зачастую готовы, чтобы выпросить, вытребовать и выбить эту любовь к себе, что упускаем настоящие чудеса. И, бывает, меняемся в худшую сторону.

Грязи бояться – во дворце не служить.

Мне же в темноте платка вспомнилась иномирная картина, чью копию Анте однажды показывал нам с Кадией. Она называлась «Притча о слепых» и была нарисована до того жутко, что от нее сложно было оторвать взгляд. – «Если слепой ведет слепого, то оба они упадут в яму», – продекламировал тогда Давьер, склонив голову набок и любуясь полотном. – Что означает: тщательнее выбирайте учителей. – А если выбираешь не ты, а тебя? – пробормотала я, силясь найти в уродстве картины хоть какой-то просвет красоты. – Пф. Иллюзия, придуманная слабаками. Все, что с нами происходит, – следствие нашего, и только нашего выбора. – Если бы это было так, то все бы жили счастливыми, богатыми и знаменитыми, – возразила Кадия. – А кто говорит, что люди умеют делать правильный выбор? Большинство даже в теории не знает, в чем он для них заключается. Ну а на практике и вовсе выходит черт-те что.

Вся эта свобода – весь этот масштаб, безграничность вселенной, магия, путешествия – не отменяет того, что я человек. И я хочу любить еще и что-то маленькое. Уютное, камерное, преходящее, что на контрасте становится даже ценнее. Такое хрупкое и мимолетное, что его никак нельзя упустить. И вот тогда я искренне захотел вернуться сюда, в Шолох, – сказал Лис. – И пока не хочу никуда уходить. Теперь уже не очень важно, любит ли этот город меня. Оказывается, его люблю я – и этого вполне достаточно.

Разница между плохо и хорошо сделанным куда меньше, чем разница между плохо сделанным и никаким. Отредактировать всегда успеем.

– Люди любят шаблоны. – Дахху вздохнул: – Ведь клише не требуют осмысления и тем самым экономят энергию мозга: встречая их, мы действуем рефлекторно. В случае с базовыми потребностями – дышать, питаться, чистить зубы – это полезно, иначе бы мы спятили все время что-то постигать. Но опасная бездумность, даруемая шаблонами, так сладка и так ловко играет на нашей лени, что штампы проникают и туда, где становятся врагами – например, в искусство…

Меня так и подмывало снова начать возражать, успокаивать, предлагать варианты – развести, в общем, бурную деятельность, направленную на то, чтобы как можно скорее нивелировать последствия катастрофы. Но я вдруг вспомнила – слегка запоздало, признаем, – одно правило, которое мне не очень-то дается по жизни. Оно гласит: когда тебе плохо, важно, чтобы сначала кто-то просто разделил с тобой твои эмоции. Не пытался сразу же вытащить тебя на солнечный свет, отряхнуть и пнуть в сторону новых успехов, а спустился к тебе и вместе с тобой погрустил во тьме. Позлился. Поплакал. Повспоминал. Именно это называется поддержкой. Так что, заткнув свою жажду Немедленного Урегулирования обратно, я просто села рядом с Кадией и обняла ее.

Плюс я знаю на практике – счастье не зависит от колдовства. Счастье вообще не зависит от внешних факторов. Ни от каких. Счастье – это твое внутреннее состояние, которое ты можешь включать и выключать в себе по собственному желанию, если научился ладить со своими мыслями и эмоциями. Я поняла это в свое время, и, хотя я иногда забываю об этом – в дни неудач и печалей, ошибок и горестей, – глобально я продолжаю придерживаться той теории.