– У моего отца имеется тайный счет! На нем не меньше десяти миллионов! А в банковской ячейке хранится несколько картин! И только я знаю, как всем этим завладеть!

Профессор отвел шприц и заинтересованно спросил:

– Ты не врешь? Учти, если ты решила пудрить мне мозги, желая добиться отсрочки, то у тебя ничего не получится. Ну, говори, как мне добраться до денег и картин твоего папаши!

Лиза молчала. Профессор, ударив ее кулаком по животу, заявил:

– Считаешь, что обхитрила меня? Вообще-то ты зря рассказала мне об этом, Лиза, потому что теперь я не позволю тебе умереть, пока ты не сообщишь мне все подробности. Ты мне не веришь?

Профессор подошел к соседнему столу и вернулся к девушке со странным прибором.

– Знаешь, что это? Циркулярная пила, применяемая для вскрытия грудной клетки во время операций или аутопсии. Да, страдания жертв не доставляют мне наслаждения, но если по-другому нельзя... У тебя имеется выбор – или ты скажешь мне правду, и тогда умрешь быстро и безболезненно, получив инъекцию, или...

– Я скажу, – прошептала Лиза. – Деньги находятся на счету в швейцарском банке под названием...

С губ девушки сорвалось что-то нечленораздельное. Профессор крикнул:

– Говори громче, я ничего не понимаю!

– Номер счета... – продолжала Лиза.

Геллендорф алчно воскликнул:

– Повтори название банка, я его не расслышал! Да отчетливее, чтобы я успел записать!

Профессор склонился над девушкой, и Лиза, воспользовавшись этим, впилась зубами в его ухо и откусила мочку. Геллендорф завизжал и выронил пилу, которую подхватила Лиза.

* * *

– Что ты наделала! – закричал доктор-убийца, прыгая на одной ноге. По его шее текла кровь. – Дрянь, подлая дрянь! И как я мог тебе поверить? Ну, берегись!

Он ринулся на девушку и вдруг замер – левая рука Лизы была свободна, она перерезала ремень при помощи пилы.

– Как тебе удалось... – произнес профессор и мгновенно все понял. – Ты устроила это представление, чтобы освободиться. Никакого тайного счета нет!

Подхватив шприц, он кинулся на девушку и попытался всадить иглу ей в руку. Профессор был сильнее ослабевшей Лизы, однако она сопротивлялась изо всех сил. Свободной левой рукой она отталкивала от себя Геллендорфа, а тот, рыча, пытался сделать ей инъекцию.

– Ты сейчас умрешь! – орал профессор. – И мне совершенно тебя не жалко!

Лиза вонзила когти в лицо профессора, тот болезненно закричал, девушка вырвала у него из руки шприц и, воткнув его профессору в шею, ввела часть содержимого. Профессор, отступив назад, выдернул и отшвырнул шприц. Удивленно пробормотал:

– Ты... ты ввела мне концентрированный героин...

Его лицо побелело, разъяренный профессор подхватил со стола скальпель и кинулся на Лизу. Девушка поняла, что сейчас Геллендорф убьет ее. Но он вдруг пошатнулся, скальпель выпал из его руки. Раздался стон:

– Мишель, на помощь! Она отравила меня!

Профессор походил на пьяного. Он упал на один из столов, сметая колбы и склянки.

– Атропин... – бормотал он. – Где же он? Я должен ввести себе противоядие...

Профессора бросило в сторону, он снес стол с химическими реактивами, в том числе и небольшую работающую горелку. Большая лужа мгновенно вспыхнула. Девушка увидела, как огонь лизнул халат профессора. Геллендорф брякнулся на колени, что-то шепча. Несколькими мгновениями позже пламя охватило все тело профессора. Он завизжал и попытался подняться, но не смог – наверняка начал действовать наркотик – и только врезался в большой стеклянный шкаф, заполненный мензурками и пробирками.

Девушка старалась не смотреть в сторону Геллендорфа, ставшего жертвой пламени. Огонь быстро распространялся по лаборатории, помещение заполнялось едким дымом. С большим трудом Лиза дотянулась до скальпеля, выпавшего из руки профессора и лежавшего на краю стола, к которому она была привязана. Наконец ей удалось схватить инструмент и перерезать ремни, удерживавшие ее правую руку и обе ноги.

Дышать в помещении было практически невозможно. Проковыляв на онемевших ногах к двери, Лиза рванула ее на себя. Заперта! Но где же ключ? Наверняка в кармане профессорского халата! Но Геллендорф лежал в эпицентре пожара, и добраться до него было невозможно.

Она спаслась от рук профессора, но задохнется при пожаре или, что ужаснее всего, сгорит заживо? Стены, облицованные плитами из искусственного материала, тоже загорелись. Плавился линолеум, глаза разъедал черный дым, в горло как будто впились тысячи крошечных крючков.

Как же выбраться из лаборатории? Лиза посмотрела на потолок и увидела решетку шахты вентиляции. Прикрыв лицо рукавом, она вскарабкалась на стол и попыталась снять решетку. После нескольких ударов та упала вниз.

В лаборатории что-то взорвалось, и огненная волна пронеслась по помещению. Лиза, схватившись за края отверстия шахты, подтянулась. Боже, у нее не хватит сил, ведь в последние дни она практически ничего не ела...

Одна и та же мысль пульсировала у нее в голове: «Ты должна спастись! Ты не имеешь права умереть сейчас! Ты сумеешь выбраться наружу!»

Стул, ей требуется стул! Спрыгнув, Лиза подхватила металлический стул, водрузила его на стол. Дышать в лаборатории было почти невозможно. Закрыв глаза и действуя на ощупь, девушка сумела-таки вскарабкаться в вентиляционную шахту.

Воздух в ней, представлявшей собой узкую металлическую трубу, был горячим и ядовитым из-за дыма, но им можно было дышать. В лаборатории прогремел еще одни взрыв, на сей раз гораздо более мощный, Лиза поползла по шахте вперед. Она не знала, куда попадет, ей требовалось одно – оказаться как можно дальше от огня и дыма.

Тело у нее болело от ожогов, с лица капала кровь, ноги сводило судорогой, но девушка ползла и ползла. Она выживет! Она обязательно выживет!

Шахта расширилась и пошла под уклон. В лицо Лизе хлынули потоки холодного свежего воздуха, девушка радостно засмеялась, но ее смех больше походил на стоны и хрипы. Внезапно она ощутила под собой пустоту и полетела куда-то вниз.

Полет продолжался недолго, Лиза неудачно приземлилась на ногу и ощутила резкую боль. Она лежала на решетке. Девушка попыталась выбить ее ногами, и у нее это получилось. Она кубарем вылетела из шахты на цементный пол.

Лиза тяжело дышала, жадно глотая свежий, без дыма, воздух. Из отдаления до нее доносились крики, вопли и завывание сирен. Девушка, ухватившись за тонкую трубу, проходившую по стене, поднялась. Левая нога у нее сильно болела, но она могла идти, хотя бы и прихрамывая. Где она находится?

Осмотревшись, Лиза поняла, что попала в одно из тех подсобных помещений, которые располагались на территории парка, окружавшего клинику профессора... по всей видимости, покойного профессора Геллендорфа. Девушка подошла к небольшому круглому оконцу, вытерла закопченным и окровавленным рукавом халата пыль и паутину и присмотрелась.

Клиника пылала. Пожар, начавшийся в лаборатории по производству наркотиков, быстро распространился из подвала на расположенные выше уровни. Около здания суетились врачи и санитары, бегали пожарные и полицейские, на пожухлой траве сидели больные.

Лиза подошла к двери, но та, конечно же, оказалась запертой. Отыскав в подсобке топор, она несколько раз ударила им по замку, и дверь поддалась. Девушка вышла на свежий воздух.

Уже стемнело, но по темно-синему небу носились мириады золотистых, багровых и оранжевых искр, раздуваемых холодным ветром. Подсобное помещение располагалось на расстоянии метров семидесяти от горящей клиники, недалеко от распахнутых ворот, через которые въезжали все новые автомобили пожарных, полиции и медиков.

Наконец-то она свободна! Но какой ценой... Она не хотела устраивать пожар, не желала, чтобы кто-либо пострадал или погиб, даже профессор Геллендорф, пытавшийся убить ее. Но изменить произошедшее не в ее силах.

Лиза подумала об Анабелле и ее любовнике. Они должны понести наказание за убийство отца. Девушка подошла к полицейскому, стоявшему у ворот.

– Месье, меня зовут... – начала она, но полицейский, перебив ее, сказал, указывая на карету «Скорой помощи»:

– Мадемуазель, с вами все в порядке? Вы не получили серьезных повреждений? Обратитесь к медикам!

Лиза терпеливо обратилась к медикам, но те, вместо того чтобы выслушать ее рассказ, осмотрели ее ранения и сделали вывод:

– Несколько ожогов первой и второй степени, многочисленные механические повреждения кожного покрова, ушиб лодыжки. Мадемуазель, вам повезло, вы легко отделались.

Девушкой занялась медсестра. К ним подошел один из полицейских, и медсестра спросила его:

– Так что здесь случилось? Отчего в клинике начался пожар?

– Точная причина неизвестна, но уже ясно, кто совершил поджог, – ответил полицейский. – Одна из пациенток, безымянная особа по прозвищу Русалочка.

Лиза дернулась, медсестра начала ее успокаивать:

– Прошу вас, не двигайтесь, я сейчас закончу обрабатывать ваши раны... Эта та, о которой сообщали в газетах несколько месяцев назад? У нее вроде бы память отшибло...

– Так и есть, – ответил полицейский. – Мы уже говорили с одним из санитаров, который последним видел эту самую Русалочку и профессора Геллендорфа. Девчонка уже давно свихнулась, но сегодня у нее начался припадок. Ее заперли в одном из боксов, но она умудрилась напасть на профессора, убила его и намеренно подожгла клинику.

Лиза хотела крикнуть, что это неправда, поведать о том, что профессор пытался ее убить по приказу Анабеллы и произошло все в лаборатории по производству наркотиков, но слова застряли у нее в горле. К ним приближался один из врачей, который знал ее в лицо. Лиза сгорбилась, стараясь прикрыть лицо распущенными волосами и рукавом халата.

– Слава богу, что погибло всего несколько человек, – произнес врач, – а ведь жертв могло быть гораздо больше. Но профессор Геллендорф... Эта сумасшедшая убила его! Санитар Мишель видел все собственными глазами – она напала на профессора и перерезала ему горло, а затем устроила пожар. Мишель сам едва спасся...

– Если мы ее поймаем, эту Русалочку, то она до конца жизни отправится в психушку! Причем не в такую фешенебельную клинику, как ваша, а в государственное заведение, – гневно сказал полицейский.

– Ну, эта сумасшедшая уже погибла в огне, тут сомневаться не приходится, – заявил врач. – Спастись в том огненном инферно, которое бушует в подвале, не мог никто. Туда ей и дорога!

Не привлекая внимания, Лиза покинула карету «Скорой помощи» – появились новые пострадавшие, и медсестра занялась ими. Как у них все просто – из жертвы преступления она превратилась в уголовницу, устроившую пожар! Наверняка санитар Мишель и те врачи, что были заодно с профессором Геллендорфом, быстро выработали удобоваримую для полиции версию – мол, клинику подожгла Русалочка. И теперь все будут придерживаться этой версии, иначе поставят под удар самих себя: придется поведать и о производстве наркотиков, и о прочих криминальных манипуляциях, которыми занимался профессор и его сообщники.