– А теперь налево, Ритка-маргаритка! Да, именно туда…
Рита, чувствуя, что краснеет, позволила обращаться с собой, как с куклой, потому что была глубоко шокирована. Адвокат Барковский без всякого стыда хватал ее то тут, то там, видимо, считая, что так и должно быть.
Они оказались в просторной столовой, перед огромным столом, на котором было только три прибора. Гоша уже сидел за столом и, отщипывая кусочки хлеба, отправлял их в рот.
– А вот и ваше место, Ритка-маргаритка! – произнес адвокат Барковский, подводя девушку к стулу и, словно ребенка, усаживая на него. При этом он не упустил возможность пошарить у нее по спине и прикоснуться к груди. – А вот и ваша салфетка, разрешите положить ее вам на колени, чтобы не запачкать ваше красивое платье…
– Я сама! – вскрикнула девушка и быстро завела ноги под стол. Не хватало еще, чтобы Барковский расправлял у нее на коленях салфетку.
Рита сидела за столом между двумя Барковскими, отцом и сыном. Единственное, что утешало, так это то, что с отцом Гоши ее разделяло добрых три, если не все четыре, метра.
Адвокат же, подойдя к своему стулу, качнул головой.
– Непорядок… Как-то чопорно все выглядит. Как на приеме у голландской королевы. Ах, ну, да, стол же раздвижной…
И быстрым, как показалось Рите, отработанным жестом он передвинул стул, поставив его с обратной стороны стола, прямо напротив прибора Риты.
Теперь прибор адвоката Барковского стоял в каком-то полуметре от тарелки Риты: стол был длиннющий, но весьма узкий.
Переместив и свою тарелку, а также вилку с ножом и бокал, мужчина проворковал:
– Вы ведь возражать не будете, Ритка-маргаритка? Согласитесь, что так лучше?
Девушка бросила беспомощный взгляд в сторону Гоши, однако тот смотрел куда-то в сторону, как будто не желая встретиться с ней глазами.
А что, если возразить? Сказать, что так не пойдет? И вообще подняться и уйти из этого странного особняка?
Только вот – куда? Гоша привез ее на своем черном джипе, и она имела лишь отдаленное представление о том, где сейчас находилась. И вообще ни малейшего представления о том, как ей отсюда на общественном транспорте добраться до дома.
– Разрешите налить вам вина, Ритка-маргаритка! Ну, давайте, не кокетничайте! Надо же выпить за встречу!
Еще до того, как она успела что-то сказать, адвокат взял откуда-то уже откупоренную бутылку и наполнил стоявший перед девушкой бокал с рубиново-красной жидкостью.
Жидкостью, столь похожей на кровь.
– Ваше здоровье, Ритка-маргаритка! Ну, прошу вас! И ты, сын, тоже выпей!
Рита обратила внимание, что Гоша, наконец, поднял на отца глаза, хмуро ответил:
– Ты же знаешь, что я не пью, старик…
Адвокат, чокаясь с бокалом Риты, заявил:
– В самом деле, как же я мог об этом забыть, сын! Ты же у нас пай-мальчик. Впрочем, грешки водятся за всеми, в том числе и за тобой. Распустила тебя моя покойная жена, твоя матушка, пусть земля ей будет пухом, ой как распустила…
Гоша, с шумом отодвинув стул, скомкал салфетку, швырнул ее на стол и вышел из столовой. Рита беспомощно посмотрела ему вслед, а Барковский-старший, вдруг накрыв своей ладонью ее ладонь, произнес:
– Ну, вы что же, Ритка-маргаритка, не будете пить за здоровье хозяина дома, то есть за меня?
– Я не пью… – выдавила девушка, и адвокат, вздохнув, поставил на скатерть и свой бокал.
– Что за молодежь нынче пошла. Это не едят, то не пьют… Ну хорошо, а сока или воды хотите? Не будете же всухомятку жевать?
Бокал воды, поданный ей Барковским, Рита осушила до дна, потому что в горле давно пересохло. Она ждала, что Гоша вернется за стол, однако молодого человека все не было.
– Попробуйте моего жаркого, я его сам для вас делал, Ритка-маргаритка! Разрешите положить вам кусочек?
Понимая, что для приличия надо хотя бы попробовать, Рита отправила в рот крошечный кусочек, который, однако, не лез ей в горло. Она вспомнила смешную сцену с пирожком в университете – не хватало еще, чтобы это снова повторилось, на этот раз здесь.
Поэтому она запила жаркое водой, отметив, что жаркое было великолепным, а вот у воды вкус…
Какой-то странный…
А что, если там что-то подмешано?
В этот момент Рита вдруг ощутила, что к ее ноге что-то прикоснулось – и, судя по всему, этим чем-то был вытянутый носок ноги адвоката Барковского, сидевшего рядом с ней. При этом мужчина продолжал что-то весело говорить, словно…
Словно ничего не произошло.
Замерев и чувствуя, что ей делается дурно, Рита ощущала, как носок ноги адвоката взбирается по ее лодыжке.
Адвокат же продолжал нести какую-то занимательную чушь, повествуя о некоем забавном случае из своей юридической практики, при этом поглощая жаркое и запивая его вином.
И словно не понимая, что носок его ноги, словно хищный зверь, пытается силой втиснуться между плотно сжатых колен Риты, чтобы…
Чтобы, по всей видимости, добраться до ее трусиков.
– Прекратите! – произнесла девушка, чувствуя, что по ее щекам уже катятся слезы, и нога внезапно замерла.
Подняв на Барковского глаза, Рита бросила на тарелку вилку с ножом и крикнула:
– Прекратите!
Барковский-старший уставился на нее со столь неподдельным изумлением, что девушка вдруг смутилась – а что, если она ошиблась? Что, если она заподозрила отца Гоши в ужасных вещах, не имея на это достаточных оснований…
Впрочем, нога, все еще лежавшая у нее на коленке, была отличным доказательством обратного. И доказательством весьма весомым.
– Вам не нравится жаркое? – спросил Лев Георгиевич. – Ну, тогда, быть может, перейдем сразу к десерту? Я приготовил чудесное крем-брюле, столь нежное и буквально тающее во рту, что вы, Ритка-маргаритка…
И в этот момент носок его ноги, опять придя в движение, с грубой силой раздвинул ее коленки, прокладывая себе путь вперед.
Рита оттолкнула ногу Барковского, вскочила со стула и, выплеснув в лицо отцу Гоши остатки воды из бокала, бросилась из столовой наутек.
Оказавшись в холле, она рванула на себя входную дверь, однако та была заперта. И никакого ключа в замка, естественно, не было. И только сейчас Рита обратила внимание на то, что окна с разноцветными витражными вставками забраны снаружи витой чугунной решеткой.
До нее донесся приближающийся с каждым мгновением бархатный голос Барковского-старшего:
– Ритка-маргаритка, ну что же вы так! Право же, ведете себя, как дикарка! Не забывайте, что вы все-таки в гостях в приличном доме!
Девушка, затравленно оглянувшись, кинулась вверх по винтовой лестнице. Миновав освещенный второй этаж, она рванула сразу на темный третий, остановилась, не зная, куда идти, оказавшись в мрачном коридоре, – и вдруг ощутила, что ее кто-то схватил.
– Ритка-маргаритка, четыре-пять, я иду искать! Понимаю, вам нравятся такие игры, в самом деле, ужасно возбуждающие!
Рита замычала, однако услышала тихий голос Гоши:
– Это я, ты мне можешь доверять. Не кричи, иначе он нас услышит. Вот, сюда…
Молодой человек, зажимавший ей ладонью рот, толкнул Риту куда-то в темноту, которая сменилась светом – они оказались в большой комнате, где стояла старинная кровать с балдахином. Отпустив девушку, Гоша приложил палец к губам и подошел к массивному темному шкафу.
– Ритка-маргаритка, милая моя, ну что же вы так! Кстати, быть может, мы перейдем на ты? Куда ты спряталась от меня, негодница? Я ведь еще в прошлом году положил на тебя глаз, понял, что такая рыжеволосая бестия мне и нужна. Которая к тому же еще девственница. Ты где, Ритка-маргаритка?
Гоша отодвинул в сторону висящие на вешалках пальто и плащи, пошарил внизу, и задняя панель шкафа отошла в сторону, обнажая тайный проход. Молодой человек, забираясь в шкаф, поманил девушку за собой.
Рита, сердце которой стучало, как бешеное, не знала, как ей поступить. На принятие решения повлиял голос адвоката Барковского, донесшийся из коридора откуда-то в непосредственной близости:
– Так как все комнаты на втором этаже закрыты, а я видел, как ты, Ритка-маргаритка, ринулась вверх по лестнице, то вывод очевиден: ты где-то на третьем. Что же, дверей не так уж много, все комнаты проверю и найду тебя, милая моя…
Заметив, что ручка двери плавно пошла вниз, Рита метнулась к шкафу, залезла в него и, трясясь от страха, последовала в тайный проход в стене.
К ее большому облегчению, задняя панель шкафа задвинулась, и Рита, осмотревшись, поняла, что перед ней находится небольшая металлическая лестница.
Гоша взял ее за руку и повел куда-то вниз. Рита, вцепившись в его запястье так, что наверняка причинила молодому человеку боль, следовала за ним и боялась даже дышать.
Миновав несколько пролетов, они оказались перед стальной дверью с массивным засовом. Отодвинув его, Гоша шагнул за порог, и Рита последовала за молодым человеком.
– Извини, но мне надо закрыть дверь изнутри. Чтобы он, в случае чего, не смог сюда прорваться, – произнес Гоша, а Рита, не понимая, чего от нее хотят, вдруг поняла, что все еще цепляется за руку Барковского-младшего.
– Извини… – пробормотала она, отпуская его запястье.
Гоша быстро повернул торчавший изнутри ключ и, вынув его, положил себе в карман.
– Это мне надо извиниться перед тобой. Я… Я не хотел, чтобы так вышло, уж поверь мне. Не хотел, хотя… Хотя понимал, что именно так оно и выйдет…
Переведя дух, Рита осмотрелась по сторонам и поняла, что находится в своего рода зажатой меж стен дома потайной камере без окон, обставленной, впрочем, как жилое помещение: с креслом, столиком, на котором стоял графин и бокалы, с торшером, большой кроватью и платяным шкафом, а также умывальником и сундуком в углу.
– Извини, что так вышло… – повторил устало Гоша, опускаясь на край кровати.
Рита толкнула дверь, отметив, что с внутренней стороны у нее нет ручки, и, убедившись, что дверь заперта, опустилась на кровать рядом с молодым человеком и тихо спросила:
– А у него ключа от этой комнаты нет?
Гоша, повернувшись к ней, произнес:
– Нет, ключа у него нет. Это-то меня и спасает. В этой комнате я и могу переждать, когда… когда на него накатывает…
Рите вдруг внезапно сделалось ужасно жаль Гошу – выходило, что он жил в аду, причем, судя по всему, долгие годы. И как он мог это вынести, ведь она за последние минуты чуть не умерла от страха, а молодой человек существовал так постоянно.
В компании отца-психопата.
– А с ним… что? – по-прежнему тихо произнесла Рита, а Гоша, вздохнув, ответил:
– Тут отличная звукоизоляция, так что он нас не услышит, можно говорить во весь голос и даже кричать… А что касается твоего вопроса… Ну, сама видишь: мой старик – владелец самой крутой юридической фирмы города, богач, на короткой ноге с сильными мира сего, а по совместительству псих.
Произнес Гоша эти слова будничным тоном, без злости и горечи, что только прибавило смыслу сказанного ужаса.
– И давно он… псих? – продолжила Рита уже нормальным тоном, и Гоша ответил:
– Думаю, с самого рождения. Это для всех прочих он гениальный адвокат, блестящий стратег, выдающаяся личность. Качества, которые вполне присущи некоторым психопатам. А для меня он… Самый ужасный человек на свете!
Рита прижалась к Гоше, чувствуя, что ей до слез жалко этого зеленоглазого красавчика, которого все прочие считают представителем золотой молодежи, баловнем судьбы, богатым наследником.
Который, как выясняется, уже давно живет в кошмаре. В аду, где заправляет всем его отец-психопат.
– Он… Он что, бьет тебя? – произнесла в страхе Рита и почувствовала, как молодой человек напрягся.
– Бил, когда я был маленьким и не мог дать сдачи. Потом перестал. Впрочем, и не только бил…
Холодея от ужаса, Рита простонала:
– Что ты хочешь этим сказать?
Гоша, отодвигаясь от нее, вздохнул:
– Тебе лучше не знать. Еще раз извини, что я притащил тебя сюда. Но он убедил меня, точнее, заставил привезти тебя…
Рита взъерошила короткие волосы Гоши и поцеловала его в щеку. Нет, после того, как они расправятся с психом-адвокатом и начнут новую жизнь – далеко отсюда и вдвоем!
– Но почему ты не уйдешь? Почему ты не обратишься в милицию? – произнесла она, и Гоша простонал:
– Ты его просто не знаешь. У него все схвачено. Даром что психопат, все главные менты в городе – его лучшие друзья.
– Но теперь у тебя есть я! – заявила девушка. – Я помогу тебе, я дам показания. Они не смогут игнорировать очевидные факты…
Гоша встал и, пройдясь по комнате, произнес:
– Он ведь монстр. Да, это не преувеличение. Он убил мою маму!
Рита поверила его словам сразу и безоговорочно.
– Причем убил ее на моих глазах. Это было… Это было так ужасно…
Он опустился на кресло и закрыл лицо руками. Рита подошла к нему и, став около Гоши, прижала к себе его склоненную голову, поцеловала в макушку.
Отняв от лица руки, молодой человек глухо произнес:
– Еще раз извини, что втянул тебя в эту мрачную историю. Ничего, мы переждем, потом я тебя через гараж выведу и отвезу обратно в город. А затем вернусь сюда и… И убью его!
– Ничего подобного! – энергично заявила девушка. – Когда мы отсюда выберемся, то я тебя обратно, конечно же, не отпущу. Да, твоему отцу место в тюрьме, возможно, в психушке, но вот тебе за решетку попадать уж точно не надо!
– Я и так живу, как в тюрьме… – горько усмехнулся Гоша, а Рита заявила:
– Но теперь все изменится! Ты получишь свободу, а твой отец понесет заслуженное наказание, в том числе и за убийство твоей мамы. Я тебе это обещаю!
Лицо Гоши, долго смотревшего на нее, вдруг осветилось обаятельной улыбкой.
– Спасибо тебе, Ритка-маргаритка, за то, что ты у меня есть! С тобой так легко и спокойно…
Поморщившись, девушка сказала:
– Только не называй меня так. Потому что твой… твой отец использует это обращение. И я тебе обещаю – все будет хорошо!
Тут он ее поцеловал – напористо, почти грубо. Рита вдруг ощутила небывалый прилив желания и, к своему стыду, поняла, что жаждет одного: чтобы Гоша взял ее прямо здесь и сейчас.
Только вот почему она должна этого стыдиться?
– Ты меня хочешь? – произнес хрипло Гоша, и Рита хрипло ответила:
– Да, да, да!
Подхватив ее на руки, молодой человек перенес ее на кровать и, склонившись над ней и продолжая целовать, принялся стаскивать с нее платье. Рита застонала, вдруг осознав, что готова буквально на все.
Во всяком случае, с Гошей.
– Я хочу, чтобы так было всегда!
Молодой человек, рассмеявшись, заявил:
– За это надо выпить! Вообще-то шампанского, но у нас его здесь нет, а если бы и было, то пить бы не стали, так как мы оба не употребляем алкоголь… Тогда давай отметим это водой!
Он разлил из стоявшего на столике графина воду по двум бокалам и протянул один Рите.
– Ну что же, за новую жизнь!
Осушив бокал до дна (она только сейчас ощутила, насколько у нее пересохло горло, видимо, от пережитого стресса), Рита произнесла:
– Какая вкусная… Я вообще-то подозревала, что в ту воду, которой твой отец накачивал меня за столом, что-то подмешано.
Гоша, поставив на столик свой бокал, произнес:
– Нет, не в воду, а в вино… В воду он обычно добавляет афродизиак и дает его уже после того, как накачает жертву вином. А в вино он подсыпает одно занятное средство, которое подавляет силу воли и вводит в своего рода транс наяву. Он так поступает, когда заманивает сюда свои жертвы. Понимаешь, они все обожают алкоголь. Ты единственная, кто потребовала воды. А к такому повороту событий мы… я хотел сказать, он оказался не готов.
Рита, уставившись на Гошу, ощутила, как в висках у нее застучало. Он что, в самом деле только что сказал «мы»? Нет, она наверняка ослышалась!
– Жертвы? – переспросила девушка, которой вдруг сделалось жутко. – Он что… убивает их?
Гоша хмыкнул, и Рита, переведя взор на его бокал с водой, вдруг поняла, что он к нему не притронулся.
– Ну нет, он психопат, но не серийный убийца! Так, любит проявить насилие в сексе, обожает, чтобы жертвы его боялись и умоляли о пощаде. Раньше по проституткам ходил, а когда одна чуть не умерла, переключился на студенточек или аспиранточек типа тебя. Тем более, что ему с некоторых пор девственниц подавай, а таковых среди девиц с большой дороги, сама понимаешь, просто нет.
Рита попыталась пристать с кресла – и поняла, что не может.
– И что он с ними делает?
– Разрезает на части, поедает, а их черепа хранит вот в этом сундуке! – захохотал Гоша и, резво подскочив, подошел к сундуку в углу комнаты и поднял его крышку.
Рита вдруг поняла две вещи: во-первых, смех сына крайне похож на смех отца. И, во-вторых, она безоговорочно поверила тому, что только что ьсообщил ей Гоша.
– И ты решила, что это так и есть? – засмеялся молодой человек. - Ну, ты даешь! Мой старик никого не убивает. Ну, или во всяком случае, старается не убивать.
Он достал из сундука наручники.
– Тут он хранит свои секс-игрушки. Показать, какие?
Рита отрицательно замотала головой, а Гоша, подойдя к ней, провел по щеке пальцем и произнес:
– Я же вижу, что ты, Ритка-маргаритка, сама не своя. Потому что афродизиак, который ты приняла вместе с водой за столом, уже начал действовать.
Он схватил девушку за руку, отвел ее в сторону и вдруг замкнул вокруг запястья кольцо наручника.
Девушка дернулась, пытаясь оттолкнуть Гошу, однако вдруг поняла, что ее тело ей уже больше не подчиняется.
– Ну, а то средство, которое вводит в транс наяву, ты приняла уже здесь. Ведь нам пришлось менять планы на ходу, и, пока я отсутствовал, а старик тебя обрабатывал, я смотался сюда и все приготовил. А потом мы разыграли эту небольшую пьесу-водевиль под названием «Пленница тайной комнаты, или как обдурить недалекую девственницу».
С этими словами он схватил вторую руку Риты и прикрепил ее при помощи наручников к спинке кровати. Девушка издала приглушенный стон, а Гоша, содрав с нее съехавшее платье и сняв нижнее белье, произнес:
– Старик уже слюни пускает, он весь в нетерпении. Папа, твой выход!
И после этих слов дверцы платяного шкафа распахнулись, и оттуда появился адвокат Барковский – абсолютно голый и уже возбужденный. Рита, замотав головой, попыталась закричать, однако из горла вырвался только вялый рык. Она в самом деле была словно в трансе: все видела и слышала, однако практически не могла пошевелиться.
– На этом я удаляюсь, оставляя вас наедине, – произнес Гоша, заходя в шкаф, в глубине которого виднелась отъехавшая в сторону задняя панель. – Желаю вам хорошо провести время! Только без глупостей, голубки!
То, что произошло после того, как Гоша исчез в недрах шкафа, походило на страшный сон, каждая деталь которого, однако, врезалась в память Риты, распластавшейся на кровати.
Сначала она пыталась сопротивляться, однако быстро поняла, что элементарно не в состоянии сделать это. Тело ей больше не подчинялось – и при всем при этом она ощущала каждое прикосновение, каждый шлепок и каждый укус.
Говорить она тоже не могла, а даже если бы и могла, то что бы сказала своему насильнику? Попросила бы пощадить ее?
Ну да, конечно, насильник внемлет гласу жертвы и, стушевавшись, конфузливо извинится и ретируется. Как насильники, тем более насильники опытные, обычно и делают.
Ни адвокат Барковский-старший, ни его сынок, оказавшиеся монстрами с очаровательными улыбками и изумрудными глазами, ни за что бы ее не пожалели – в этом у Риты не было ни малейших сомнений.
И эти монстры были откровенны: адвокат не скрывал, что давно положил на нее глаз, а сынок явно гордился тем, что помог заманить ее в ловушку. Как они это назвали? Пьесой-водевилем «Пленница тайной комнаты, или как обдурить недалекую девственницу»?
И этой недалекой девственницей – как, впрочем, и пленницей тайной комнаты – была она сама.
Рита думала об этих ужасных вещах, пока Лев Георгиевич Барковский, владелец самой известной адвокатской фирмы в их городе, миллионер, бывший на короткой ноге с сильными мира сего, насиловал ее.
Методично. Беспощадно. Изобретательно.
Боль, вначале пронзившая тело Риты, отступила на второй план – то ли притупилась, то ли смесь афродизиака и обездвижившего ее средства оказала воздействие на восприятие.
О проекте
О подписке