Доктор Конвей, в очередной раз рассмотрев фотографии с места убийства Амелии Гольдман, ответила:
– У меня нет сомнений: и это преступление, и предыдущие совершены одним и тем же человеком – Вацлавом Чертом. Ничто не указывает на наличие сообщника. Да Черту никто и не требуется – он привык наслаждаться своими ужасными деяниями в одиночку. Он мнит себя гениальным убийцей и исключительной личностью, и все те, кто оказывают ему помощь, совершают это либо по незнанию, как Амелия Гольдман, либо по глупости, как свидетельница из ночного клуба.
– Так она лжет или нет? – взвился Готвальд.
– Частично, – ответила Стелла. – Прочие свидетели – гости, стриптизерши, бармен, охранники – готовы подтвердить, что видели Черта в клубе: как он вместе с девицей входил туда в начале девятого вечера, как танцевал, заказывал напитки, перебрасывался парой слов со случайными знакомыми и так далее. Но никто, за исключением свидетельницы, не может поклясться, что Черт был в клубе на протяжении всего времени.
– Значит, вы думаете, – сказал, ударяя кулаком по столу Готвальд, – что девчонка врет, выгораживая Черта?
Стелла пояснила:
– Черт, как мы знаем, умеет манипулировать людьми. Если ему удалось провести такую ушлую и хитрую особу, каковой была покойная Амелия Гольдман, то перетянуть на свою сторону глуповатую и жаждущую сенсационного репортажа молодую внештатную журналистку для него проще простого. Спрашивается, с чего вдруг он отправился в ночной клуб, если мы знаем, что раньше он никогда не посещал подобные заведения? Его увлечения – книги садистского содержания, которыми он наслаждается под музыку Вагнера в полном одиночестве, планируя очередное убийство. Так вот: в клуб он отправился, дабы создать себе алиби. Там его видело много народу, но его коронный свидетель – журналистка. Кстати, не находите, что в восемь вечера рановато отправляться в ночной клуб?
– Но как он заставил ее солгать? Запугал? – предположил Готвальд.
– Нет, скорей всего пообещал эксклюзивное интервью и сенсационные откровения, вот дурочка и клюнула, – пожала плечами Стелла. – Вы же ее видели: двадцать три года, недавно окончила университет, постоянного места в газете не нашла, поэтому работает внештатным корреспондентом, однако надеется на прорыв и головокружительную карьеру. Когда Черт предложил ей отправиться с ним в клуб, а затем, после его ареста, подтвердить его алиби, она наверняка была на седьмом небе от счастья. Я с ней говорила, она не задумывается о том, что покрывает безумного маньяка, все разговоры сводятся к одному: как здорово – написать душераздирающий репортаж и стать в мгновение ока знаменитой, тогда все известные «желтые» газеты столицы предложат ей долгожданное место. Ради сенсации она готова пойти на что угодно!
– Я заставлю ее сказать правду! – выкрикнул Готвальд. – Девчонку надо как следует потрясти, она живехонько выложит все, как на духу!
– Шеф, вам лучше держаться от нее подальше, – сказала Стелла. – Адвокат Черта уже оповестил общественность о том, что вы едва не убили его, выбивая признание. Если станет известно, что вы оказываете давление на свидетельницу… Разрешите мне еще раз переговорить с ней!
– Только неофициально, – ответил в раздражении Готвальд. – Не забывайте, что вы отстранены от работы.
Агнешка Липой, невысокая, с короткими рыжими волосами и мелкими чертами хитроватого личика, покрывала ногти серебристым лаком, когда Стелла Конвей вошла в комнату для допросов. Заметив ее, журналистка продемонстрировала ей пальцы и жеманно спросила:
– Вам нравится? В этом сезоне самый писк!
Девица производила впечатление недалекой особы, однако свои права она знала отлично. Не успела Стелла опуститься на стул, как Агнешка, спрятав пузырек с лаком в сумочку, спросила:
– Как долго вы намереваетесь мариновать меня здесь? Я сказала вам все, что знала.
– Агнешка, я хотела бы еще раз услышать вашу версию того, что произошло прошлым вечером, – произнесла доктор Конвей.
Журналистка надула губки.
– Да сколько можно рассказывать, у меня уже язык устал! Вы и ваши коллеги слышали это уже десять раз!
– И все же… – настаивала Стелла.
Агнешка вздохнула:
– Ну ладно, Вацлав забрал меня в половине восьмого, мы отправились в «Рай и ад». Я уже давно хотела там побывать, но туда ведь не так-то легко попасть. А у него связи, он же работает… работал в администрации президента! Обещал меня познакомить с влиятельными людьми, у которых я могла бы взять интервью. – Агнешка закатила глаза и всплеснула руками. – Он платил за меня, был таким галантным! Вы не представляете, Вацлав – отличный рассказчик!
– И что же он вам рассказывал? – спросила Стелла Конвей.
– Разное, – уклонилась от прямого ответа Агнешка, и в глазах промелькнули озорные огоньки.
– Рассказывал, например, о том, что в детстве был нелюдимым и жестоким? – спросила Стелла. – Что вырос в деревне, где его любимым занятием было сворачивать голову утятам и цыплятам да топить в колодце щенков и котят?
– Нет, но… – залепетала Агнешка.
– А поведал ли он, что не пользовался ни в школе, ни в институте популярностью у девушек, поэтому напал на одну из сокурсниц и попытался ее изнасиловать?
– Я не знала… – начала журналистка.
– А о том, что его подозревали в глумлении над трупами в ту пору, когда он учился на медицинском и подрабатывал сторожем в морге?
Агнешкина улыбка исчезла.
– Я же знаю, что вы пытаетесь его очернить, вы – та самая докторша, которую он бросил. Вацлав мне все о вас рассказал! Что вы глубоко фрустрированная особа с массой комплексов, у вас в течение последних трех лет не было мужика, а до того – всего пара случайных связей, что вы затащили его в постель, а потом, когда вы ему надоели и Вацлав с вами расстался, решили ему отомстить!
– Вот, значит, что он поведал вам обо мне? – медленно произнесла Стелла, стараясь сохранить спокойствие. – Взгляните сюда, Агнешка! – И она пододвинула к девушке папку.
– Что это? – спросила та и раскрыла папку. Глаза молодой журналистки распахнулись, она ойкнула и побледнела.
– Перед вами фотографии седьмой жертвы Вацлава Черта, – стала пояснять Стелла. – Она была убита самым жестоким образом – эксперты насчитали на ее теле восемьдесят три ножевых ранения. На следующей фотографии двадцатая жертва, молодая женщина была на третьем месяце беременности, вместе с ней погибла и ее дочка. А еще ниже – фотографии Амелии Гольдман, защитницы Черта, которую он использовал для своих целей. Она, как и вы, считала, что Черт не сможет обхитрить ее. Фатальная ошибка. Ибо именно Черт контролирует ситуацию, хотя у вас создается ложное впечатление, будто он у вас на крючке. Амелия, с моей невольной помощью, добилась признания процесса над Чертом недействительным, избавила его от тюрьмы. И чем он отплатил ей? Жестокой смертью: на ее теле насчитали пятьдесят четыре ножевых ранения. Он перерезал ей горло и изнасиловал, а затем срезал ткани лица и дождался, пока она истечет кровью. Так заслуживает ли этот субъект того, чтобы вы его спасали? Если он выйдет на свободу благодаря вашим ложным показаниям, то первым убьет вас, Агнешка. Вы чрезвычайно опасная свидетельница! Я знаю, что он покидал вас в клубе на некоторое время, но вы молчите об этом. Скажите правду, и тогда вы сможете написать грандиозный репортаж! Еще бы, вы станете знамениты на всю страну, нет, на весь мир! Вы поможете упечь Кровавого Дьявола за решетку, любое издание предложит вам высокооплачиваемую работу, вами заинтересуется телевидение!
Агнешка колебалась. Стелла знала, что если задействовать страх и тщеславие, то почти всегда можно добиться требуемых результатов. Не исключено, что молодая журналисточка считает, что влюблена в Вацлава Черта, он был для нее неким воплощением гламурного мира, ведь о нем писали газеты и сообщало телевидение. Поэтому требовалось донести до сознания падкой на сенсации и жаждущей славы девчонки, что Черт – не поп-певец или олимпийский чемпион, а убийца, отправивший на тот свет почти тридцать женщин. Тогда можно надеяться, что девица поймет свою ошибку и даст показания.
– Я… Вацлав… Он просил меня… – произнесла наконец Агнешка.
Стелла приободрила ее:
– Расскажите, как было на самом деле. Он ведь наверняка сказал, что вы ему нравитесь и что он поможет вам стать автором сенсации?
– О чем это вы? – вдруг выпалила журналистка. – Сенсация… Какая сенсация? Я сказала все, что знала! Или у вас имеются еще какие-то вопросы? Тогда задавайте их побыстрее, я хочу отправиться домой! Хотя… Хотя чего я жду? Я ведь свидетельница, следовательно, нахожусь здесь по собственной воле. И удерживать меня у вас нет никакого права! – Девица поднялась и направилась к двери.
– Агнешка, у вас пока еще имеется возможность спасти свою жизнь и жизнь других женщин! – крикнула Стелла Конвей.
Но та самоуверенно ответила:
– Я раскусила вас, доктор, вы хотите использовать меня в своей игре! Вы требуете от меня рассказать прав… я хотела сказать – требуете поддержать версию, которая вам выгодна. Тогда вы арестуете Вацлава, а сами сможете реабилитироваться. За мой счет хотите стать той, кто упек Кровавого Дьявола в тюрьму. Не получится! Если кто его в тюрьму и отправит, так только я! Но не когда вы мне прикажете, а когда я сама захочу!
– Значит, вам известно нечто такое, что может доказать вину Вацлава Черта… – начала Стелла, но журналистка перебила ее:
– Я не сказала «Вацлава Черта», я сказала Кровавого Дьявола». А Вацлав ни в чем не виновен. Он был все время со мной в клубе, с восьми вечера до того момента, когда его арестовали эти мужланы в масках и с автоматами наперевес. Еще вопросы? Нет? Тогда чао, доктор, мне надоело у вас в тюряге, я ужас как хочу принять душ и завалиться побыстрее спать!
Журналистка выскочила из комнаты для допросов и с силой хлопнула дверью. Стелла вышла в коридор, где к ней подошел Готвальд.
– Вам почти удалось склонить ее к тому, чтобы дать показания против Черта, – заметил он поощряюще. – И не ваша вина, что девчонка оказалась такой сумасбродной. Ничего, в ближайшие дни мы сумеем вытащить из нее правду.
– Как бы не опоздать, – ответила Стелла. – Черт приложит все силы, чтобы ликвидировать Агнешку. Кстати, где он?
Шеф помрачнел.
– Десять минут назад покинул следственный изолятор в сопровождении своего адвоката. Если Черт и его пришьет, то я буду только рад – такой беспардонный тип! Я распорядился установить за Чертом негласное наблюдение, и стоит ему сделать один неверный шаг, приблизиться к чужому жилищу или, не дай бог, наведаться на квартиру к юной журналисточке, как его тут же схватят с поличным.
– Приставьте охрану и к ней, – попросила Стелла.
– Еще чего! – заявил Готвальд. – Дала бы показания против него – стала бы участницей программы по защите свидетелей. Мы бы тогда охраняли ее на полную катушку, глаз бы с нее не спускали, дюжина человек ее стерегла бы. А пока не хочет с нами кооперироваться, так пусть и не рассчитывает на помощь с нашей стороны. Ничего, как только девчонка поймет, что Черт хочет ее кокнуть, она сразу выложит правду. Он ведь не сегодня завтра к ней заявится, чтобы убить, мы его там и возьмем. А если опоздаем и эта вертихвостка отдаст концы, сама будет виновата – у нее была великолепная возможность выдать нам Черта с потрохами, но она решила промолчать. Уверен, что на днях мы его арестуем, и прокуратура сумеет начать новый процесс!
Но доктор Стелла Конвей не разделяла беспочвенной эйфории шефа, хотя предпочла и не сообщать ему об этом.
О проекте
О подписке