Поймав себя на том, что она любуется кулоном, Лера быстро положила его обратно в коробочку, спрятала ее в лифчик, уложила все в ящик комода и задвинула его.

Такого кулона у мамы не было, она точно знала, да и судя по новехенькой коробочке, это было недавнее приобретение. Вряд ли бабушка, купив нечто подобное, стала бы прятать его в нижнем белье погибшей дочери.

Выходило, купить и спрятать его мог только папа, и Лера даже знала, что это такое: подарок от отца ей к окончанию школы.

Чувствуя себя с одной стороны неловко, что, сама того не желая, выведала чужую тайну (которой, однако, оставаться тайной было не так долго), а с другой ощущая эйфорию от такого прелестного ценного подарка, Лера, улыбнувшись фотографии мамы, удалилась прочь, не забыв плотно закрыть за собой дверь родительской спальни.

* * *

Поглощая вместе с Лариской по мороженому (ну да, как и бабушкины оладушки, вряд ли уж здоровая еда, но зато такая вкусная!), они брели по бульвару Мира, и Лера, как водится, слушала монолог Лариски. Впрочем, это ее в данный момент вполне устраивало: можно было подумать о своем.

– …А твоя-то бабулечка – голова! Ну да, завидую тебе, Лерочка! Ты в Москву рванешь, а я тут останусь…

Рванет-то она рванет, но как же Толик? Родители планировали устроить его в вуз, однако в местный. И как же они будут видеться – и как часто? На каникулах? Три раза в год?

– …И отец у тебя такой классный, Лерочка, не то, что мой отчим, эта вечно пьяная скотина! Эх, как бы я хотела, чтобы он маньяком оказался! Может, улики ему подложить, чтобы ему «вышку» за три убийства дали? Хотя вышку сейчас не дают, сейчас пожизненное заключение в какой-то спецтюрьме на Крайнем Севере.

Ну да, выходит, что с Толиком им придется расстаться – велики ли шансы того, что они, живя и учась в разных городах, она – в Москве, а Толик – здесь, смогут оставаться парой?

– …А вот хорошо бы было, чтобы этого нелюдя изловили! Увы, не мой это отчим, а я бы все отдала, чтобы он им оказался! Может, думаешь, анонимку в милицию написать?

Нет, вряд ли. И все потому, что в их городе действует этот дурацкий маньяк! Из-за этого изверга ее и отсылают в Москву раньше времени.

– …Ну нет, наверное, не получится! Но все равно жутко тут веселиться, зная, что где-то рядом этот монстр притаился. Как думаешь, это кто? Может, вот он?

Лера лениво посмотрела в направлении, указанном болтливой подругой. Та выбрала в подозреваемые какого-то неряшливого старца с клочковатой седой бородой и с бутылками в авоське.

А что, если ей не ехать в Москву, а остаться здесь? Или, наоборот, подбить Толика тоже поступать в столице, а не в родном городе?

– Так что ты думаешь, Лерочка? – вторгся в ее размышления пронзительный голос Лариски, и Лера вдруг поняла: ну да, бабушка права, это было уже не последнее лето детства, а первое лето взрослой жизни.

Но почему она, эта жизнь взрослая, такая сложная и проблемная?

– Ну да! Да! – заявила она, желая, чтобы Лариска от нее отвязалась, а та, понизив голос, произнесла:

– Ты в самом деле считаешь, что это маньяк?

Лера, усмехнувшись, проводила старика, явно безобидного, взором, проследив, как он сел в трамвай, и ответила:

– Нет! Да и староват он как-то…

– Ну, это, может, седая борода его старше делает. И вообще, мужчины в возрасте всем сто очков вперед дадут!

Лера рассмеялась:

– Что ты знаешь о мужчинах в возрасте!

Заметив, что подруга стушевалась, Лера замерла, но педалировать тему не стала. Если обычно такая говорливая Лариска что-то недоговаривает, значит, на то были свои причины.

Тем временем они, сделав круг вокруг бульвара, прошли мимо того самого колледжа, в котором преподавала последняя жертва. Лера заметила толкавшихся на улице, несмотря на летнее время, молодых людей, которые, куря, живо что-то обсуждали.

И большой портрет молодой, не особо привлекательной женщины, перетянутый черной траурной лентой, перед которым топорщились белые гвоздики.

– Рассуждать надо логически, – произнесла Лера и вдруг поняла, что говорит точь-в-точь как бабушка. – Итак, все жертвы имеют отношение к учебному заведению: две ученицы и одна учительница. Это может быть совпадение, а, кто знает, может – и нет.

Лариска ахнула:

– Ну да, понимаю, убийца сам имеет отношение к школе! Так и есть, это препод!

Лера, которая унаследовала любовь к классическим детективам от бабушки, обладательницы обширной библиотеки подобных романов, собрать которые в советские времена было делом более чем сложным, парировала:

– Ну почему же сразу препод! Мой папа, например, тоже препод, но вряд ли ты считаешь, что он причастен к этим злодеяниям…

Отец Леры был, как и ее покойная мама, учителем и преподавал историю в школе, которую Лера вот-вот должна была окончить.

Мама преподавала там биологию.

Лариска залилась краской, что-то бормоча, а Лера поспешила успокоить подругу:

– Нет, я просто хочу сказать, что это необязательно учитель. Хотя не исключено, что и учитель, но сама посуди: почему тогда две ученицы разных школ и учительница колледжа? Ну да, учитель может совмещать работу в двух школах, хотя это бывает не так уж и часто, но чтобы у него была и третья работа еще и в колледже, это уж просто невероятно!

Лариска, уже давно придя в себя, заявила:

– Но кто тогда, Лерочка? Господи, ты такая умна! И почему я не такая!

Так как ответа на сей сакраментальный вопрос у Леры не было, она продолжила:

– Если не учитель, то кто-то, имеющий отношение к системе образования! Только вот кто?

Тем временем они подошли к своей родной школе, и Лариска потянула ее туда.

– Преподы ведь сейчас все там! Ну, пойдем туда! Может, наткнемся на улики!

Мысль была смехотворная, но Лера позволила подруге убедить себя, что можно и в школу заглянуть. Тем более она все равно хотела поговорить с папой без бабушки, хотя понимала, что вряд ли сумеет повлиять на его решение.

Нет, не на его – на решение авторитетной бабушки.

* * *

Гулкие, нескончаемо длинные коридоры школы были пустынны и выглядели теперь, после выпускных экзаменов, как-то зловеще, несмотря на то, что их через пыльные окна заливало яркое июньское солнце.

Отчего-то Лере сделалось не по себе, она даже поежилась, хотя холодно уж точно не было.

– Ты тоже чувствуешь? – прошептала, словно желая нагнать на нее страху, Лариска. – Это дух зла, который тут витает!

Лера ни во что подобное, в отличие от увлекавшейся эзотерикой и в особенности гороскопами Лариски, не верившая, отрезала:

– Но почему тут? Да, первая жертва была из нашей школы, но вторая – из соседней. А третья вообще из колледжа…

И вспомнила, как читала где-то, что первая жертва маньяка зачастую связана с ним или с его окружением.

Шествуя по неуютным коридорам, по которым разносилось гулкое эхо их шагов, Лариска рассуждала:

– Ну, я просто чувствую, и все тут! А на свои чувства я привыкла полагаться. Маньяк тут окопался! У нас в школе!

Заметив в конце коридора нескольких учителей, в том числе и своего отца, Лера произнесла:

– Ну, и кто он, по-твоему? Надеюсь, на моего папу не грешишь?

Лариска с жаром воскликнула:

– Ну что ты, как ты можешь такое говорить, Лерочка! Михаил Михайлович – учитель с большой буквы, педагог от Бога!

Учитель с большой буквы, педагог от Бога, сверкнув очками, подошел к ним и, приветствуя девушек, иронично произнес:

– Как убийцу тянет на место преступления, так и вас в родные школьные пенаты?

Сравнение, с учетом последних событий, было несколько корявое, и одна из сопровождавших его учительниц заголосила:

– Ах, Михаил Михайлович, как вы можете такое говорить?! Ведь новую жертву нашли!

Очки отца сверкнули, и он быстро переспросил:

– Ах, в самом деле? Вы правы, приношу извинения за свое крайне глупое и абсолютно бестактное замечание. Я не знал, что нашли новую жертву…

Лера, воспользовавшись тем, что всезнающая Лариска решила поведать учительскому составу подробности последнего убийства, увела отца в сторону и, толкнув дверь, оказалась в классе, где парты были поставлены одну на другую и пахло свежей краской.

– Папа, когда вы намеревались мне сказать, что отсылаете меня в Москву сразу после выпускного? – требовательным тоном спросила Лера.

Отец вздохнул, снял очки и ответил:

– Я уже давно порывался, но бабушка все не позволяла…

Ну да, конечно, бабушка!

– Папа, я очень люблю и ценю бабушку, но не может быть, чтобы она определяла и твою, и мою жизнь.

Отец отвел взор.

– Она пожилой человек, потерявший свою единственную дочь. Я ее понимаю. Потому что не знаю, что было бы со мной, если бы я потерял тебя, Лера…

Значит, отец полностью на стороне бабушки, и ничего поделать уже нельзя.

Ну, разве что до выпускного найти маньяка и, презентовав его общественности, сделать преждевременную ссылку в Москву ненужной.

– Михайл Михайлович, вас можно? – В класс заглянула одна из учительниц, и отец, потрепав Леру по плечу, произнес:

– Дома поговорим. Мне пора.

Ну да, дома! Дома бабушка, и она вместе с отцом обработают ее по полной программе, убедив в том, что расставание с Толиком в ее же интересах.

Главное, чтобы все пошло по разработанному бабушкой плану.

Присоединившись к Ларисе, которая, застращав пожилую учительницу немецкого, смертельно бледную и явно ожидавшую, что маньяк выскочит на нее из-за угла прямо сейчас, Лера попыталась разрядить ситуацию:

– Вам опасаться нечего, вы не вписываетесь в его схему…

Всхлипнув, учительница немецкого ретировалась, а Лариска, давясь от смеха, заявила:

– Ну, я тут шороху навела! Она вся дрожит, как осиновый лист. Кстати, чего реветь начала – неужели из-за того, что она, старая и страшная, не во вкусе маньяка, который убивает молодых и симпатичных?

Они вывернули из коридора и едва не налетели на плотного подтянутого физкультурника, Олега Родионовича, который, как водится, в любимом ярко-красном тренировочном костюме, со свистком на шее, заулыбался:

– А, милые дамы! Как дела, как жизнь абитуриентская?

Физкультурника Лера не жаловала – может, свой предмет он знал хорошо, однако имел слабость приставать к молодым девицам. То тут как бы случайно притронуться, то там потрепать…

Лера не знала, как отделаться от словоохотливого физкультурника, но тут раздался голос одной из учительниц:

– Олег Родионович! Вас тут жена разыскивает…

Физкультурник дернулся, а Лера и Лариска обменялись знающими взглядами: супруга у физкультурника была не сахар, являлась членом какой-то религиозной секты и не спускала с любвеобильного мужа глаз, то и дело навещая его на работе в подходящее, а в основном в абсолютно неподходящее время.

Когда физкультурник скрылся, Леру вдруг осенила странная мысль. А что, если…

Лариска, явно подумавшая о том же самом, затарахтела:

– Господи, Лерочка, это же так просто! Если кто и подходит на роль маньяка, так это Олег! Смотри сама: приставучий, всех нас облапал, но ему ничего ни от кого не обломилось. Жена у него на религии повернута, наверное, секса мало или совсем его нет. А он мужик еще в соку. Ну, и дурочки на него ведутся, подать себя он умеет. Он и есть маньяк!

Последнюю фразу Лариска от возбуждения чуть ли не выкрикнула, а Лера, осмотревшись по сторонам, одернула подругу:

– Не говори глупостей! Мы не можем обвинять Олега в таких страшных делах.

– Почему не можем, если он это и есть? Не говори только, что ты об этом не подумала!

Лариска была права: подумала. Именно об этом и подумала.

– Все в схему укладывается, Лерочка! Ну да, маньяки ведь должны быть людьми обаятельными, чтобы и жертв к себе расположить, и окружающим голову дурить. Вот этот, как его, Чикатило, тоже пользовался авторитетом в своем педагогическом коллективе. Он в каком-то ПТУ, что ли, преподавал…

– Но это не значит, что Олег и есть маньяк! – настаивала на своем Лера, сама не зная, почему – и с каждой секундой убеждаясь, что мысль не такая уж и идиотская.

А если Олег в самом деле убийца трех девиц (или, кто знает, может, даже и большего числа!), если его разоблачить, то отпадет повод так быстро уезжать в Москву.

– Он же ключ вечно с собой таскает и спортзал запирает? И не только спортзал, но и свою каморку! Спрашивается только, почему? Хотя при старом физруке та всегда открыта была.

– Ну, вроде потому что там когда-то серия краж была… – произнесла неуверенно Лера.

Лариска отмахнулась.

– Никого же в итоге не поймали, ведь так? Не удивлюсь, что Олег сам и стырил, во-первых, чтобы халявно подзаработать, а во-вторых, чтобы иметь повод всегда закрывать спортзал. Чтобы любопытные нос в его берлогу не совали. В берлогу маньяка!

Что правда, то правда.

– Значит, нам нужны ключи! Он их в кармане треников таскает, это каждый знает, на синем ремешке. Ага, знаю, что делать!

Еще до того как Лера успела что-то сказать, Лариска побежала по коридору вслед за физруком. Лера, последовав за ними, увидела, как подруга, на глазах преобразившись (и кто мог подумать, что она умеет быть такой по-взрослому обольстительной?), окликнула Олега Родионовича и, беззастенчиво строя ему глазки и напропалую кокетничая, завела с ним разговор.

Она так и жалась к физруку, которому явно льстило внимание молодой девицы, а рука Лариски при этом словно невзначай тянулась к высовывавшемуся из кармана тренировочных штанов Олега Родионовича синему ремешку.

Тому самому, на котором был ключи от спортзала и от его каморки.

В самый ответственный момент, когда Лариска уже буквально повисла на млеющем физруке, раздался неприятный женский голос:

– Что это вы тут делаете?

Словно чертик из табакерки, в пустом коридоре из-за угла возникла старомодно одетая, малопривлекательная женщина с постным выражением лица, супруга Олега Родионовича.

Тот при появлении своей унылой второй половины тотчас отпрянул от Лариски и пробормотал:

– Тебе чего надо? Я же сказал, в школу ко мне не шастать!

Супруга, явно игнорируя физрука, ринулась к Лариске, еще не успевшей вытащить из кармана Олега Родионовича ключи, и, оттолкнув ее от физрука, проскрипела:

– Нас соседи топят, вот и пришла. И вовремя, потому что тут такое. Руки прочь от моего мужа! А то так много развелось вас, блудниц вавилонских! Ну ничего, падут на вас за это кары небесные, призовут вас к ответу за свои прелюбодеяния небесные силы!

Лариска, фыркнув, ретировалась:

– Вы выражения-то выбирайте! Очень-то мне нужен ваш муж! Берите и наслаждайтесь!

Ну да, не ее муж Лариске требовался, а ключи от спортзала из кармана ее мужа!

Лариска, присоединившись к ожидавшей ее за уголком Лере, покрутила пальцем у виска – мол, тетя того! Подруги, зажав рты ладонями, прыснули, наблюдая, как ревнивая жена отчитывает физрука, титулуя Лариску то «вавилонской блудницей», то «продажной девкой», то «юной греховодницей».

Тот, прервав ее излияния, схватил за локоть.

– Угомонись! И не неси чушь и попридержи, прошу, свой поганый язык. Мы не у тебя в секте. Никакая это не вавилонская блудница, а ученица выпускного класса, Лариса Пыпина.

Тронув Лариску за руку, Лера, давясь от смеха, произнесла:

– Пойдем, вавилонская блудница! Или тебе больше нравится обращение юная греховодница? Надо придумать какой-то другой план!

* * *

Они покинули выяснявших отношения физрука и его женушку и вернулись в коридор, где стали перебирать один за другим иные возможные варианты.

Взломать? (Опасно, да и как?) Сделать дубликат ключа? (Но для этого нужно сначала заполучить этот самый ключ в руки, а если его заполучить, то зачем тогда делать дубликат?) Пролезть через окно? (Все окна в спортзале была зарешечены внутри и снаружи, а в каморе физрука окон вообще не было).

Гениальная идея в голову как-то не приходила.

Лариска, на что-то отвлекшись, припала к окну, которое выводило во внутренний двор школы. Там можно было наблюдать апофеоз семейных дрязг в семействе физрука, такую сцену: Олег Родионович быстро шагал, буквально таща за собой свою супругу, явно ее костеря и отчитывая.

– Посмотри, как он жестоко ведет себя с ней! – заявила Лариска. – Она хоть и дура набитая, но так же нельзя, честное слово! А он мужик спортивный, такому всадить нож тридцать раз в тело жертвы, как это было в последний раз, ничего не стоит. И не такой он и весельчак и хохмач. Нет, ты видела?

Да, Лера отлично видела, как физрук, не подозревая, что за ними наблюдают, затащив свою, как они сами имели возможность только что убедиться, занудную и действовавшую ему на нервы жену за стоявшую на постаменте клумбу, со всего размаху дал ей сильную пощечину. Женщина схватилась за лицо, а когда отняла руку от щеки, то та пылала багровым цветом, как будто к ней приложили раскаленный утюг.

– Вот ведь садюга! – заявила в сердцах Лариска.

Лера была согласна с подругой. Она порывалась прийти жене физрука на выручку, но та уже исчезла, а сам физрук, насвистывая, двинулся к зданию школы. Лера инстинктивно отпрянула, утягивая за собой Лариску: ей крайне не хотелось, чтобы физрук их увидел и понял, что они лицезрели его разборки с женой.

– Это он, точно он! – зашептала Лариска, которую Лера затащила в тот самый класс, где несколькими минутами ранее пыталась добиться от отца честного ответа.

– Ну, а если даже так? – спросила Лера в раздумье. – Как нам это доказать?

– Подключи Толика, у него же дядька и двоюродный брат в прокуратуре…

Лера отрицательно качнула головой и после короткой паузы произнесла:

– А представь себе, что мы возводим напраслину на пусть и малоприятного, но к убийствам не имеющего ни малейшего отношения человека? То, что он бьет жену, не значит, что он маньяк. Хотя то, что Олег мерзавец, это однозначно.

Лариска заявила:

– Все равно надо на него стукнуть! Пусть проверят, пусть прощупают его, за жабры возьмут или как это там называется…

– И, не исключено, тем самым мы разрушим жизнь и карьеру Олега?

– Мне его в любом случае не жаль! – отчеканила Лариска. – Такой же скот, как мой отчим. Тот тоже маму бьет…

Она смолкла, а Лера, обняв подругу, сказала:

– Но ты же сама сказала, что это не значит, что твой отчим маньяк. Так же дела обстоят и с Олегом. Нам нужны улики!

– Улики? – протянула в сомнении Лариска. – Но что именно ты имеешь в виду? Окровавленную одежду? Наверняка, когда он жертв убивал, кровищи было ужас как много…

Лера кивнула:

– Да, нечто в этом роде. Хотя вряд ли он хранит окровавленную одежду. А вот нож, которым жертв убивал, может и хранить…

– Но где? – зашептала в исступлении Лариска. – У себя дома? На даче? В гаражах? В тайнике?

Тут раздались голоса, и около наполовину прикрытой двери класса возник физкультурник. Лера и Лариска быстро метнулись к стене, не желая, чтобы он их увидел.

– Олег Родионович! Вас директор к себе требует! Там опять светомузыка искрит!

Речь шла о подготовке актового зала школы к выпускному – физрук, помимо всего, был одаренным технарем.

И, кто знает, серийным убийцей?

Физрук удалился, а Лера, выглянув в коридор и убедившись, что никто их не подслушивает, произнесла:

– Твой вопрос вполне резонен. Если маньяк – это профессия, ну, или хобби, пусть и кошмарное, и кровавое, и совершенно ненормальное, то убийца все равно должен где-то хранить свои причиндалы.

Лариска порывалась что-то сказать, но Лера продолжила: