Несколько раз встречались мазары – культовые места исмаилитов. Здесь были когда-то похоронены местные святые шейхи. Теперь там может быть маленький загончик (огороженный глиняным забором дворик) с глиняным домиком размером с конуру; домик украшен камнями, старыми кувшинами и рогами. Бывает и маленький мазар – в заборе как бы ниша, а над ней к забору прицеплены рога. Эти же рога отмечают те родники, которые почитаются как святые. К культовым деревьям иногда прицеплены тряпочки, как у нас в Бурятии.

Прошёл километров 35, и несколько устал. Подвозить меня сегодня было некому. Может, и были две-три машины, но я, вероятно, их пропустил, навещая местных жителей. Интересно: в каждом селе есть автобусные остановки, но нигде нет автобусов, и людей на остановках тоже нет. Подошёл вечер, и я оказался в большом селе – тысячи на две человек, а то и больше. Сперва меня зазвали в очень богатый и цивильный дом, но что-то уж очень холодно, неуютно и показушно там было, и я оттуда ушёл, объяснив, что до ночи ещё далеко и я желаю идти дальше. С неохотой меня отпустили, но тут на другом конце села меня всё же зазвал в гости другой человек, владелец магазина. Его магазинчик (один из трёх в кишлаке Вранг) являл собой преобразованную автобусную остановку, хозяин только добавил переднюю стенку с окошком и сделал дверцу. В магазине продавали российские соусы и приправы, китайское и турецкое тряпьё, стиральный порошок, зубную пасту и мыло, а также другие товары длительного хранения. Фруктов и хлеба в магазине не было. Хозяин сам, попеременно с женой, тусовался на пороге своего магазина, общаясь с проходящими местными жителями, и тут заметил меня.

Тут уж мне было не уклониться от ночлега: ведь уже начало темнеть.

Хозяин родился и жил в этом кишлаке первую часть жизни. Потом поступил в Душанбе в институт, чтобы стать учителем истории. Проучился четыре года, но получить диплом не успел – разгорелась война (был 1993 год). Вернулся в кишлак, сперва устроился учителем, но платили очень мало. Поэтому решил стать бизнесменом. Взял кредит $3000 и стал возить товары из Душанбе. Тут изредка бывают грузовые машины, можно с ними отправить попутный груз, килограмм стоит 15 дирхам (1,5 рубля). Вот он периодически бывает в Душанбе, заказывает и отправляет товары. Но спрос не очень большой – всего на 20 сомони (180 рублей) в день, плюс многие покупают товары в долг. У некоторых односельчан уже долгов долларов на двести, для них существует специальная долговая тетрадь.

– Особенно тяжело весной, когда проблемы с мукой и едой, урожая ведь не хватает. Долина у нас узкая, полей больше не становится, а население каждый год растёт, в каждой семье сколько детей. Хорошо, что людям помогает фонд Ага-Хана, а то бы совсем было голодно. Да и так тяжело, все приходят и в долг просят что-нибудь. Я уже думал больше не давать в долг, но наш халифá сказал, что нам, как мусульманам, нужно давать в долг другим, от этого бывает благодать, а отказывать нельзя, – так говорил хозяин.

Мы пошли в дом; директор магазина жил довольно цивильно. Тут к нему пришёл его друг, неудачливый учитель географии. Оба они были усатыми. А вот бородатых в деревне почти не было – только один старичок-«халифа».

– Я тоже учился в этом же институте, что и он, – рассказал географ. – Но проучиться успел только один год, потом перешёл в другой институт. Не успел сдать диплом, началась война, и стало не до дипломов. Я сейчас прихожу, говорю, дайте мне диплом, ведь я почти уже закончил, а там говорят: пятьсот долларов! Я им говорю, давайте за сто, ведь я уже пять курсов проучился, всего ничего осталось. А они говорят: хоть учился, хоть не учился, всё равно диплом стоит $500. А меня учителем в школу не берут без диплома!

«Вот удивительно, – подумал я, – нашёлся в кои-то веки человек-географ, готовый работать за $15 в месяц, а они от него требуют диплом!»

Правда, географические знания у него оказались не на высшем уровне. Я решил проверить его, и едва мог поставить «тройку с минусом». Учитель географии предполагал, что столица Непала называется Бутан, ну и так далее в том же духе.

– Есть у меня мечта, поехать куда-нибудь. Вот сижу я в этом кишлаке с женой, детей у нас нет (большая редкость в Таджикистане!), ничего не держит, вот всё мечтаю попасть на поклонение в Кербелу, – пожаловался он. – Нам всем, исмаилитам, очень желательно хотя бы раз съездить в Кербелу (Ирак), на могилу Имама Али, я об этом всю жизнь мечтаю…

– Так что же ты бездействуешь? Надо идти, сделать загранпаспорт, – сказал я ему.

– Паспорт… эх, у меня же ещё до сих пор советский паспорт. Сам понимаешь, война, потом всё недосуг было поменять, ну они же ещё и долго делают, целый год будут делать! А чтобы быстрее делали – взятки, платить нужно всем, иначе будут делать целый год!

– У тебя за десять лет была возможность десять паспортов сделать! Каждый год думаешь, что паспорт делают долго, так и никогда не сделать из-за этого? Сходи, закажи, поедешь в свою Кербелу. Сначала поедешь в Хорог, сделаешь там афганскую визу, поедешь в Афганистан, там тебе просто будет, язык знаешь, народ там похожий, освоишься. Потом поедешь в Иран…, – я сообщил географу о методах вольных путешествий и подарил ему книги по автостопу.

– А паспорт, это же деньги, он стоит 10 сомони (90 руб), – пытался найти географ оправдания своему бездействию.

– Ну неужели нельзя было за 10 лет откладывать в год по одному сомони, или взять в долг 10 сомони у твоего соседа-бизнесмена, а потом отдавать по 1 сомони в год, или отработаешь у него в магазине!

Географ обещался взяться за ум. Хозяин же дома и магазина, от радости такой встречи, достал бутыль прозрачного напитка и решил угостить им себя, меня и географа.

– Ты будешь панджо?

– А что такое «панджо»? Я знаю, здесь «панджо» – означает «пятьдесят»…

– Да-да, пятьдесят, – отвечал радостный хозяин, наполняя пиалы для чая водкой (вот что было в бутылке). – Пятьдесят грамм.

– Не пейте, от пьянства всё зло! Бросайте пьянство!

– Да, он прав, по такому случаю я не буду пить, – воскликнул географ, засовывая в карман книги по автостопу и отодвигая пиалу с водкой. – Ага-хан правильно учит нас: памирцы, бросайте пить!

– А меня и вовсе уже отлучили от общины, – грустно заметил хозяин дома, в одиночку потребляя пиалу с водкой. – Всё никак не могу бросить. А вы, если хотите, можете сходить на собрание.

У исмаилитов в кишлаках, как уже отмечалось, молитвы, проповеди и собрания проходят в домах у разных граждан по очереди. Особенно в четверг, с наступлением ночи, проходит важное мероприятие. Вот и пошли в гости к одному из сельчан, у кого уже набился полный дом народу. Молитву мы, как я понял, прохлопали, но люди ещё остались, человек тридцать, и планировали совместное вкушение пищи. Это был простой (не буржуйский) памирский дом с дыркой-оконцем в крыше, а электричества не было, хотя и стоял на полке запылённый телевизор. Помещение освещалось одной керосинкой, и поэтому сперва наше появление не было замечено. Если я без рюкзака и молча, то меня легко принять за афганца или памирца (ночью, при свете далеко стоящей керосиновой лампы). Потом пошли разговоры, и люди стали ко мне приглядываться, поднесли поближе ко мне лампу, чай и лепёшки, стали расспрашивать. Многие понимали русский язык. Я этим и воспользовался.

– Интересно вот что: иду я по вашей прекрасной долине, и почти все люди мне жалуются и завидуют советским временам. Вспоминаете, что вот было хорошо, были деньги, было электричество, и этот телевизор у вас работал и показывал картинки. А ведь есть у вас богатство, которого вы не замечаете. У вас есть и горы, и реки, и горячие источники, и солнце, и яблоки, и пшеница, о чём мечтают люди выше в горах. Но и более ценное у вас есть – доброта и дружба между собою, то, что вы так собираетесь в домах, общаетесь, питаетесь вместе, и любовь не только к своим, но и к путникам – ведь, поистине, ни одного кишлака сегодня я не смог пройти без того, чтобы один-два раза меня зазвали на чай и пообедать. Да, через этот пыльный ящик вы можете увидеть картинки далёких и богатых стран, но это не объединяет, а разъединяет людей. Хуже бедности – только зависть, когда человек начинает думать, сколько зарабатывает сосед, и запирает входную дверь ключом. Слава Богу, что у вас пока не нашли нефти, что не проложили железную дорогу, что вы не спускаете деньги в игровых автоматах, на концертах и в казино. Жаль только, что среди памирцев имеются пьяницы – скорее бросайте это вредное занятие, оно даёт лишь иллюзию счастья, ваши яблоки или памирский шир-чай куда лучше водки, а заодно и дешевле.

Памирцы удивлённо глазели на меня, а некоторые шёпотом объясняли другим, тем, кто не владел русским языком. После различных разговоров меня сманил обратно учитель географии, желающий поподробнее узнать, как попасть в Кербелу и другие святые местности. Он был весьма удивлён моей речью на собрании и обещал мне больше не пить. Будем надеяться, что он сдержит своё слово, и что книги по автостопу помогут ему выбраться из родного кишлака и посмотреть мир, о котором он знал пока лишь теоретически.

Легли спать очень поздно. Ночью в моём желудке возникли неблагоприятные реакции – наверное, тоже последствия пития (минеральной воды из бани и всех попутных источников). К счастью, расположение туалета я заранее установил.