23 декабря 1984. Аэропорт Красноярска.
К вылету в Иркутск готовится Ту-154Б-2 авиакомпании «Аэрофлот». На борт поднимаются 104 пассажира и 7 членов экипажа. Командир – очень опытный пилот Виктор Фальков с налетом под 20 тысяч часов. До освоения Ту-154 Фальков летал в полярной авиации. На его счету много уникальных полетов, в том числе на Северный Полюс.
Взлет прошел без замечаний. Однако через 2 минуты после отрыва на высоте 2040 метров раздался громкий хлопок. Обороты двигателя № 3 (правого) резко упали. В нем произошло разрушение диска первой ступени компрессора низкого давления. Его разлетающиеся на сверхзвуковой скорости фрагменты не только разрушили двигатель, но и повредили жизненно важные системы, расположенные в хвосте. Была нарушена подача топлива и работа всех трех гидросистем, насосы которых как раз располагаются между двигателями № 1 и № 3. Повреждение системы управления двигателем № 2 привело к самопроизвольному переходу его в режим малого газа.
Из-за замыкания проводов на посту бортинженера загорелись и зазвенели сразу 16 отказов. Потеря тяги двигателя № 3 вызвала правый крен. В то же время бортинженер доложил о вибрации двигателя № 2 и о пожаре. КВС, посчитав, что горит именно этот двигатель, приказал его выключить, что бортинженер тут же и сделал.
Экипаж выровнял самолет, доложил диспетчеру о пожаре в двигателе, запросил посадку на аэродроме вылета и начал снижение.
КВС: Что такое?
БИ: Вибрация второго двигателя.
КВС: Толя, выключай, скорей, выключай!
Э: Пожар, пожар, пожар.
Э: Пожар.
КВС: Выключай.
КВС: Передай.
2П: Спарта-круг, 85338, пожар третьего двигателя.
Д: 85338, понял вас, курс, обратный посадочному, берите.
БИ: Я выключил второй, случайно.
Вместо разворота и захода с обратным курсом, экипаж начинает выполнять заход «по коробочке», теряя драгоценное время. Через 12 секунд после разрушения двигателя бортинженер доложил, что двигатель № 2 был выключен по ошибке и приступил к его запуску. На 28 секунде бортинженер обнаружил, что двигатель № 3 не работает и также доложил о его ошибочном выключении. Он еще не понимал, что произошло его разрушение. После этого КВС запросил у бортинженера доклад о состоянии всех двигателей. Было озвучено, что двигатель № 1 – работает, № 2 – выключен, № 3 – пожар. Затем бортинженер активировал систему пожаротушения двигателя № 3.
Однако, при этом он забыл закрыть топливный кран, из-за чего в горящий двигатель продолжало поступать топливо. Эта ошибка оказалась роковой. Система пожаротушения эффективна только при прекращении подачи топлива. Огонь начал распространяться и проник в мотогондолу двигателя № 2. В это время бортинженер пытался его запустить, хотя на самом деле он уже работал в режиме малого газа. Затем, видимо, из-за неправильной передачи команды, этот двигатель самопроизвольно перешел на взлетный режим, а бортинженер доложил о его запуске.
Через 70 секунд КВС понял, что двигатель не реагирует на перемещение рычагов управления и приказал его отключить. И в этот раз при выключении двигателя бортинженер не перекрыл подачу топлива. Через некоторое время он сообщил, что в мотогондоле пожар, однако все очереди пожаротушения уже использованы на двигатель № 3.
КВС: Горит, да?
БИ: Горит.
КВС: Малый газ /Звуковой сигнал/.
БИ: «Опасно подшипников» горит. Горит второго, третьего.
КВС: 80 режим поставь первому.
БИ: 80, первому.
БИ: Второй тоже горит. Мотогондолы…
КВС: Ну давай, хоть потуши мотогондолы.
БИ: Очереди уже ушли в двигатель. Все.
КВС: Все ушли?
БИ: Тушить нечем…
На одном, нестабильно работающем двигателе, с охваченной огнем хвостовой частью и выпущенными шасси, самолет на высоте 175 метров и скорости 420 км/ч приближался к взлетно-посадочной полосе (ВПП). Вдруг его начало кренить вправо. Попытки парировать крен закончились неудачей, так как к этому моменту пожар разрушил изоляцию проводов, вызвав короткое замыкание в системе управления гидросистемами, что привело к их отключению. Фактически экипаж лишился возможности управлять самолетом.
Ситуация стала катастрофической. Попытка КВС компенсировать увеличивающийся крен и вертикальную скорость переводом двигателя № 1 во взлетный режим и уборкой шасси не увенчалась успехом.
Д: 338, полосу наблюдаете? Заходите визуально…
2П: 338, понял.
КВС: Фары, выпусти, фары.
БИ: Фары выпустил.
Ш: 5-ый километр.
КВС: Режим восемьдесят.
БИ: Восемьдесят режим.
КВС: Юра, пилотируй…Юра, пилотируй, а я буду…
КВС: Номинал!.. Взлетный!!! Бортинженер, взлетный режим!
Д: 338, без снижения следовать, удаление 4.
2П: Все, командир! Крен посмотри!!! Все… Не снижайся!
КВС: Убрать шасси…
Однако неуправляемый лайнер продолжал снижение. Вскоре он столкнулся с землей примерно в 3200 метрах от торца ВПП. Самолет полностью разрушился и частично сгорел. В этой катастрофе выжил только один пассажир.
Расследование установило, что разрушение диска первой ступени компрессора низкого давления произошло из-за усталостных трещин. Трещины были вызваны производственным дефектом – включением соединения титана с азотом, имеющим повышенную микротвердость, нежели исходный материал. Используемые на тот момент методики по изготовлению и ремонту дисков, а также средства контроля, были признаны отчасти морально устаревшими и не обеспечивали эффективность контроля и обнаружения подобного дефекта.
Действия КВС, второго пилота и штурмана были признаны правильными. Бортинженер нарушил требования РЛЭ, не закрыв перекрывной топливный кран двигателя № 3. Это привело к распространению пожара в технический отсек хвостовой части самолета, мотогондолу второго двигателя и последующему прекращению работоспособности органов управления самолетом. Также было отмечено, что бортинженер недостаточно отработал технологию действий в чрезвычайных ситуациях.
Изучение трагедии показало, что большинство других экипажей Ту-154 также бы не справились в подобной ситуации. Почему? Все просто. Вероятность возникновения такой череды отказов и ошибок была настолько мала, что экипажи к этому не готовили. Через год после крушения пилоты научились приземляться на полосу за 3 минуты.
Катастрофа была изучена до мельчайших деталей. Были сделаны сотни выводов, дабы не допустить подобного в будущем. Во время существования Министерства Гражданской Авиации СССР такие ситуации отрабатывались, но с его упразднением и созданием большого числа небольших авиакомпаний, которые не имели достаточных ресурсов, уровень подготовки экипажей начал снижаться. Через 9 лет, в январе 1994 года, в аэропорту Иркутска произошла другая катастрофа. Экипаж столкнулся с ситуацией, которая была точь-в-точь как у Фалькова.
3 января 1994 года. Аэропорт Иркутска. 11:30 по местному времени.
К рейсу в Москву готовится экипаж Ту-154М авиакомпании «Байкал» под руководством командира Геннадия Падукова. С общим налетом свыше 16 тысяч часов, он был одним из самых опытных пилотов в авиакомпании. Пока экипаж занимается подготовкой кабины, на борт поднимаются 115 пассажиров, 16 из которых – иностранцы.
В 11:35 бортинженер Илья Карпов приступает к запуску двигателей. На эту процедуру у него уходит целых 20 минут! Первый и третий двигатели запустились нормально, а вот запуск второго доставил экипажу некоторые проблемы. Во-первых, в ходе его запуска бортинженер дважды отметил спонтанную раскрутку турбокомпрессора[10]. Во-вторых, сам двигатель удалось запустить только с пятой попытки.
Д: Значит, внимание, экипаж. 10 600 до Домодедова, запасной Нижний Новгород. Москва запасным не обеспечивает как Внуково, так и Шереметьево.
КВС: Двигатели запущены. Включаем генераторы. Земля, я 85656, конец связи, на воздушный контроль, до свидания.
Д: Счастливо.
КВС: Передай инженеру, который двигатели готовил, что очень плохо подготовлены двигатели, не запускаются. Двадцать минут три двигателя запускали.
Долгая процедура запуска не только сильно повлияла на эмоциональное состояние всего экипажа, но и притупила его внимание к нештатным ситуациям. Одна из таких ситуаций произошла спустя полторы минуты после запуска двигателей. На панели бортинженера неожиданно загорелся красный индикатор, предупреждающий об опасных оборотах стартера двигателя № 2. Однако ни командир, ни бортинженер не посчитали этот факт настораживающим.
Само по себе это весьма удивительно для опытного летчика. В сочетании с проблемным запуском срабатывание данной сигнализации должно было привести к отказу от вылета, возврату на стоянку и проведению технического осмотра самолета. Но «Байкал» – компания небольшая, и не может себе позволить дополнительные расходы за задержку рейса и внеплановый ремонт. Это было донесено до экипажей весьма недвусмысленно. Возможно, понимание того, что за задержку точно не похвалят и создало в кабине эмоциональное состояние, побудившее его, игнорировать явные признаки возникновения и развития аварийной ситуации.
БИ: Загорелось… И не отключается, и не гаснет.
КВС: Что?
БИ: Опасные обороты! Кнопку нажимаешь – и не гаснет. Ну что, горит она, стартер. Все отключено… Воздух не подается.
КВС: Ничего, прогреется – погаснет.
В РЛЭ по Ту-154 нет прямого запрета на осуществление взлета с работающей лампой, предупреждающей об опасных оборотах стартера. Также пилоты были в курсе того, что многие другие экипажи в прошлом уже выполняли взлеты на этом борту с работающей сигнализацией. Бортинженер этого рейса и вся инженерная служба авиакомпании Байкал не имели достаточных знаний о работе стартера на Ту-154. Они считали, что после запуска двигателя стартер отключается автоматически и его раскрутка после этого невозможна. Также инженерная служба авиакомпании не знала о внесенных изменениях в конструкцию Ту-154. Более того, в экземпляры РЛЭ Ту-154 авиакомпании «Байкал» не были добавлены последние изменения.
2П: 656-й к взлету готов.
Д: Взлет разрешаю.
2П: 656-й, взлет.
В 12 часов неисправный Ту-154 поднимается в небо, делает правый разворот и берет курс на Москву.
Спустя 3 минуты 45 секунд, когда лайнер пролетает аккурат вдоль полосы, происходит разрушение стартера второго двигателя. Сигнализация не врала, и стартер действительно работал. Причем работал на повышенных режимах свыше 40 000 об/мин. Вылетевший из корпуса стартера диск турбины повреждает воздушные, топливные и масляные трубопроводы. Двигатель № 2 охватывает пожар, который быстро распространяется и в отсек ВСУ[11].
КВС: Набираем 6000 метров.
КВС: Действовать согласно руководству. Первому и второму – номинальный режим.
БИ: Второй двигатель горит почему-то.
КВС: ВСУ горит? Гаси!!
БИ: Включил все три очереди.
КВС: Горит? На самом деле горит?
БИ: Горит табло «Пожар».
КВС: Илья Петрович, доложи обстановку.
БИ: Так. Загорелось табло «Пожар» в мотогондоле № 2. Второй двигатель выключил.
КВС: Илья, сирену выключи…
Бортинженер отключает горящий двигатель и применяет все три очереди пожаротушения. Однако система не справляется и двигатель продолжает гореть. И только через 2 минуты после начала пожара командир принимает решение о возврате в Иркутск. Самолет находился в 24 километрах от полосы, когда экипаж начинает разворот для захода на посадку.
ШТ: Курс обратный посадочный берем!!!!
Д: 656-й! Понял. Давление 725 миллиметров, заход разрешаю, снижайтесь до 900 к четвертому.
КВС: Давление 725 установить.
С каждой секундой управлять самолетом становится все сложнее и сложнее. Проблема заключается в том, что основные магистрали всех трех гидросистем самолета проходят вблизи моторного отсека второго горящего двигателя. Экипаж всеми силами старается сохранить контроль над лайнером.
БИ: Давление в первой гидросистеме упало!..
2П: Выпускаем шасси!..
Д: 656-й принял.
КВС: Шасси не выпускается ***. Да не выпускается же! От второй гидросистемы давай!
БИ: Да нету же! Давления нет!
О проекте
О подписке