Глава II
Происшествие в электричке

Где это тебя так? – быстро впустив троих путешественников в квартиру, обратился Олег к Темычу.

– Н-на стадионе, – продолжал заикаться тот. – Ф-фанаты ч-чертовы.

– Сам виноват! – выкрикнул Женька. – Сидит среди фанатов «Динамо», а болеет за «Спартак».

– Чокнулся, что ли? – с удивлением посмотрел Олег на Темыча.

– Я с-случайно, – признался Темыч. – А п-потом еще труп.

– Какой труп? – изумленно уставился на него Олег.

– Мужской, – отозвался Тема.

– На стадионе? – широко раскрыла Таня и без того огромные голубые глаза.

– На каком стадионе! – выкрикнул Женька. – Откуда на стадионе труп?

– Труп был в милиции! – вмешался Лешка Пашков.

– Со мной рядом, – мрачно добавил Тема.

– После электрички! – вновь вклинился в разговор Женька.

– Он сперва был живой, а потом уже мертвый, – сказал Пашков.

– Мы с ним про футбол разговаривали! – выпалил Женька. – Он тоже за «Динамо» болеет.

– С тысяча девятьсот шестьдесят пятого года! – пояснил Лешка. – Вот такой мужик! – он поднял вверх указательный палец.

– Кто? – схватился Олег за голову.

– Труп! – немедленно пояснил Женька.

– Наверное, Олег, это кличка такая, – высказала предположение Таня. – Ну, вроде Мичмана.

– Какая кличка! – подпрыгнул чуть ли не до потолка Женька. – Самый настоящий труп!

– Как же вы с ним тогда разговаривали? – больше прежнего изумился Олег.

– Мы с ним разговаривали, пока он еще не был трупом, – пояснил Тема.

– Сперва разговаривали, а потом… – носился, как угорелый, по комнате Женька.

– Как билеты проверять стали, тогда уж… – подал голос Пашков.

– Нет, сначала мы все-таки вышли, – вмешался Темыч.

– А ну, тихо! – прикрикнул на них Олег. – Давайте-ка по порядку.

– Ты лучше сперва хотя бы воды дай попить, – потребовали путешественники.

– Сейчас принесу, – побежала на кухню Таня.

Минуть через пятнадцать трое странников не только попили, но и умылись. А Темычу даже была приложена к глазу свинцовая примочка. Затем Олег позвонил Кате, но у той никого не оказалось дома.

– Видно, опять на дачу поехали, – высказал предположение Тема.

– Правильно, – подтвердила Таня. – Катька же мне вчера вечером говорила: у них там опять какая-то авария.

– Такой дом нужно или капитально ремонтировать, или скорей продавать, пока окончательно не рухнул, – важно изрек хозяйственный Темыч.

– Чем Катькину дачу обсуждать, лучше рассказывайте, что случилось, – посмотрел на троих друзей Олег.

– Да уж случилось, – старательно ощупал Темыч подбитую скулу. – Хорошо еще, кость цела.

– Сам виноват, – покрутил пальцем возле виска Женька. – На фига тебе нужно было болеть за «Спартак».

– За кого хочу, за того и болею, – отвечал ему Тема. – Мне стиль «Спартака» понравился больше.

– Раньше надо было думать, – вмешался Пашков. – И вообще, при чем тут стиль, когда едешь на матч в составе фанатов «Динамо»!

Ответа у Темыча не нашлось. Верней, ответ был, однако ни Женьке, ни Пашкову, ни остальным Темыч нипочем не решился бы признаться, что просто запутался и бурно приветствовал гол «Спартака», думая, что забило «Динамо».

– Молчишь, да? – укоряюще поглядел Пашков на Темыча. – А нам с Женькой, между прочим, тоже по твоей милости чуть не влетело. И Мичман нас больше с собой никогда не возьмет.

– Я и сам больше не поеду, – с решительным видом произнес Тема.

– О спорте потом, – вмешался Олег. – Лучше скажите, откуда труп.

– Так мы и говорим! – заорал Женька. – Если бы Темычу в глаз не заехали, трупа никакого бы не было.

– То есть? – в полном недоумении воскликнули Олег и Таня.

– Верней, труп бы был, но нас бы не было, – сказал Пашков.

– Что? – уставился на него Олег.

– Слушайте, а немного понятней нельзя? – взмолилась Таня.

– Действительно, – поддержал ее Олег.

Трое путешественников к этому времени уже несколько успокоились и сумели более внятно изложить все, что с ними произошло.

До Питера они добрались без особенных приключений. План Мичмана – Пашкова работал достаточно четко. Некоторую досаду вызывали несостыковки с расписанием, из-за которых команде фанатов «Динамо» пришлось провести лишних часа полтора-два на очень неуютных ночных полустанках. Но так как команду Мичман набрал большую, то и во время вынужденных простоев никто особенно не скучал. Страшно тоже не было. Словом, когда очередная электричка доставила ребят в Петербург, Лешка не преминул заметить Женьке и Темычу:

– Говорил же: на этот раз отлично сработает!

На стадион тоже поспели вовремя, за двадцать минут до начала матча. Так что у особо ярых фанатов из команды Мичмана оставалось достаточно времени для «обмена любезностями» с фанатами «Спартака». Несколько раз словесные перебранки, к ужасу Темыча, едва не переходили в драки. Однако Мичман, не любивший конфликтов с милицией, достаточно ловко утихомиривал обе стороны.

Словом, как уверяли Пашков и Женька, поездка прошла бы отлично, не выступи так невовремя Темыч на стороне «Спартака». Главное, что его угораздило это сделать именно в тот момент, когда спартаковцы забили второй гол, и счет стал два – один в их пользу.

Едва Тема выразил бурный восторг по поводу красивого, по его мнению, гола, как с ходу получил в глаз от одного из фанатов. Мичман и тут постарался вмешаться. Это спасло Тему от более тяжких увечий. Однако так как «Спартак» умудрился забить в ворота «Динамо» еще один гол, Мичман честно предупредил: или Темыч немедленно убирается подальше от стадиона, или за его сохранность никто поручиться не сможет.

Темыча уговаривать не пришлось. В следующее мгновение он развел столь бурную деятельность по эвакуации со стадиона, что Женька с Пашковым едва за ним поспевали.

– Если бы он так не спешил, все прошло бы нормально, – поглядев на Олега и Таню, сказал Пашков.

– Если бы я не спешил, мне бы вообще каюк, – возразил Темыч. Его до сих пор бросало в дрожь при одном лишь воспоминании о жестоких фанатах «Динамо».

– Ничего бы с тобой особенного не случилось, – возразил Женька. – Ну, дали бы еще раз по морде. Делов-то. Чего было так бежать.

– Вот сам бы и не бежал, – буркнул Тема.

– Я и не бежал, – отозвался Женька. – Мы просто тебя одного оставлять не хотели.

– И план поэтому остался у Мичмана, – подхватил Пашков. – А в нем размечено расписание электричек на обратную дорогу.

– Ясно, – тихо произнесла Таня.

– Мне, кажется, тоже, – с большим сочувствием поглядел Олег на троих путешественников.

Однако они с Таней не представляли себе даже малой части тех бедствий, с которыми пришлось столкнуться Женьке, Теме и Лешке. План этой поездки и впрямь вобрал в себя опыт двух незаурядных личностей, коими, без сомнения, были Пашков и Мичман. Пашкову принадлежала аналитическая часть. Мичман же вложил в разработку проекта богатый житейский опыт. Теперь, без плана, Темычу, Женьке и Лешке приходилось выбирать время электричек наугад. Пашков напрочь забыл, каким поездом следует отправляться в обратную дорогу.

Вообще-то Мичман говорил Пашкову, когда всем нужно встретиться на вокзале. Но по причине поспешного бегства Лешка уточнить время и место встречи забыл. Спохватился он только после того, как они вместе с Женькою и Темычем сперва как следует погуляли по Невскому проспекту. Затем Темыч хотел зайти в Эрмитаж, но Женька принялся возражать, что они все равно ничего как следует там посмотреть не успеют. Поэтому, по его мнению, было куда разумней еще прогуляться по городу.

Друзья нашли возражения Женьки резонными. Тот потащил их к киоску, где они приобрели на практически последние деньги карту города. Женька крайне внимательно изучил ее. Затем объявил, что, если уж и есть смысл что-то осматривать в Питере, то это, конечно, кунсткамера. Пашков горячо поддержал идею, добавив, что в кунсткамере есть много заспиртованных уродов, которые там хранятся еще со времен Петра Первого. Темыч, всегда увлекавшийся медициной и биологией, тоже против кунсткамеры не имел возражений.

Сверившись с картой, друзья добрались до Университетской набережной. Там их ждало разочарование. Кунсткамера оказалась закрыта. Темыч по этому поводу проворчал, что «вечно все самое интересное проходит мимо». Женька с Пашковым были настроены не столь мрачно. Впрочем, и Темыч вскоре приободрился. Еще раз изучив карту города, он решил идти в Александро-Невскую лавру, где есть некрополь великих людей. Тут Женька с Пашковым решительно воспротивились. Они сказали, что «ненавидят могилы». Темыч философски заметил, что «все мы в конце концов там будем», но и это не произвело впечатления на друзей. Зато Женька обнаружил на карте Петропавловскую крепость.

Пашкову немедленно вспомнилось, что один из его дальних предков однажды там сидел в каземате за какую-то дуэль. Поэтому он счел посещение Петропавловки для себя делом чести. Он таким образом отдавал дань памяти предку.

– Тем более, – провел Лешка указательным пальцем по карте, – что идти-то недалеко.

Ребята двинулись в путь. Дорога оказалась куда более длинной, чем они предполагали. Ступив на мостовую Петропавловки, Темыч заявил, что нужно сразу идти в усыпальницу русских царей, про которую им рассказывал на уроках истории любимый классный руководитель Андрей Станиславович. Пашков с Темычем не согласился. Он сказал, что цари подождут. А перво-наперво надо осмотреть казематы. Должен же он, Пашков, знать, в каких условиях содержали его далекого предка.

Тогда Темыч сказал, что один пойдет в усыпальницу русских царей. Пашков отправился искать свои казематы. Женька, поколебавшись, составил ему компанию. Казематы им не понравились. Больше всего Пашкова возмутило, что нет мемориальной доски.

– Про декабристов, пожалуйста, – с негодованием говорил он Женьке. – А Пашковы что, хуже? Зря мой предок тут сидел!

– Да перестань ты, – утешал его Женька. – Хочешь, можем фломастером мемориальную надпись оставить, – полез он в карман, где у него всегда было наготове несколько разноцветных фломастеров.

Идея Пашкову пришлась по душе.

– Действительно! – хлопнул он по плечу Женьку. – Сейчас восстановим историческую справедливость.

Женька уже занес руку с черным фломастером возле одной из мрачных темниц.

– Чего писать-то будем? – повернулся он к Пашкову.

Лешка в нерешительности потоптался на месте.

– Не знаю, Женька. Надо сначала определить, в каком из казематов мог сидеть мой предок.

– Какая разница, – отмахнулся долговязый мальчик. – Они тут все одинаковые.

– Одинаковые-то одинаковые, – ответил Пашков. – А если мы напишем, а как раз в этой камере содержали какого-нибудь врага моего предка.

– Ты лучше скажи имя-отчество, – потребовал Женька.

Пашков задумался.

– Не помню, – наконец изрек он.

– Тогда просто напишем… – принялся выбирать местечко получше Женька. – «Тут был зверски замучен пламенный русский дворянин Пашков».

– Вообще-то он просто тут немножечко побыл под арестом, а потом его выпустили, – сообщил Лешка. – Так что «зверски замучен» не подходит.

– А ты думаешь, все остальные, про которых написано «зверски замучены», и впрямь замучены? – отстаивал свой вариант текста Женька. – Главное, чтобы красиво звучало. Тогда этот твой далекий предок обязательно останется в памяти потомков. И там, у себя на небе, будет нам благодарен.

Последний аргумент показался Лешке крайне весомым.

– Пиши, – разрешил он Женьке.

Не успел, однако, тот вывести даже первой буквы, как перед ними возникла разъяренная смотрительница музея-крепости.

– Вы что это тут хулиганите? – вцепилась она в Женькино плечо.

– Мы не хулиганим, – тщетно пытался вырваться Женька.

– Просто осматриваем, – подхватил Лешка.

– У него тут далекий предок сидел! – выкрикнул Женька.

– Знаем мы ваших предков, – не отпускала Женьку смотрительница. – Такие хулиганы, как вы, скоро всю нашу крепость ругательствами испишут. Каждую ночь ваши художества соскребаем.

– Я из рода Пашковых, – оскорбился Лешка. – И никакие ругательства мы не пишем.

– Восстанавливаем эту… – заорал Женька. – Историческую справедливость.

– Вот сейчас и пойдете ее со мной восстанавливать к директору в кабинет, – поднесла к губам свисток смотрительница.

– Не надо! – повис на ее руке Пашков.

– А вы, может, сюда вообще без билетов прошли? – охватили совсем небезосновательные подозрения смотрительницу.