– Здравствуйте, Флора Олеговна! – мне было радостно и очень неловко: я вспомнил слова Лели про профессора Немолова, и увидеть его вот так, без пафоса, словно он – клиент нашей лавки, было неожиданно. Он же, в свою очередь, спокойно разглядывал меня.

– Сергей Петрович, это Ти, я о нём вам рассказывала, – обратилась к профессору Флора Олеговна. – Это он придумал порошковые лекарства лавки Алвинов.

Обо мне ещё и рассказывали! Я готов был от смущения под землю провалиться.

– Вот как, – во взгляде профессора появился интерес. – Молодой человек, так это вы тот самый главный враг нашего факультета рунописи?

– Враг?! Почему? Нет, я не хотел, точнее, я хотел, но не враг, а чтобы Оскару помочь, ему ведь было без котла никак…

Боже, что я несу? Кому это интересно?

– Сергей Петрович, это очень одарённый молодой человек, – Флора Олеговна явно решила меня вогнать в краску. – Уверен, что он в Зале инициации проявит себя.

– О, Флора Олеговна, пока вспомнил, – профессор повернулся к женщине, – можете, пожалуйста, ещё дать пачку бланков для абитуриентов, которые прошли инициацию? Наверняка они в сто восьмом тоже закончились. Там сейчас толпа.

– Сейчас, – брюнетка скрылась за прилавком. Профессор словно потерял ко мне интерес – пододвинул к себе жёлтую пачку бланков и постукиваниями начал её выравнивать. Так, прямо сейчас уйти будет невежливо и неправильно. А я и не знал, что Флора Олеговна работает в университете! Да ещё и знает профессора Немолова! А профессор знает её. Блин, я идиот, ведь сейчас Флора Олеговна рекламировала меня перед профессором, а я как истукан стоял и молчал! Хотя что я скажу? Что в Зале инициации на меня не среагировал ни один из камней?

Я подошёл к партам слева и сел за одну из них. Прямо над партой на стене висел чёрный квадрат, очень похожий на одну из плит в Зале инициации. Какое интересное, стильное украшение. Наверняка, в этой картине заложен какой-нибудь глубокий смысл – если будешь посещать библиотеку, то даже из самого чёрного камня сможешь получить свет знаний!

Я усмехнулся пафосу придуманной фразы, встал и отработанным движением приложил руку к камню. Бутафория, конечно – руны на камень нанесены не были, это был просто камень полметра на полметра, висевший на стене. На ощупь он был таким же, как камни в Зале инициации – прохладный, шершавый и приятный. Только в зале инициации было жутко холодно, а здесь, в библиотеке, тепло и солнечно.

– Несу-несу, Сергей Петрович, – послышался голос женщины и торопливые приближающиеся шаги. Я обернулся и увидел, что профессор наблюдал за мной.

– Вам нужно расписаться…

И тут библиотека исчезла. Буквально я моргнул – и стены исчезли. Бесшумно, без спецэффектов – словно их выключили. Я стоял один в абсолютно тёмном помещении. Мог дышать, мог смотреть, только смотреть было не на что. Я перевёл взгляд на свои руки. Я видел себя, свои руки, своё тело,а вокруг ничего не было! Правда, я видел не совсем себя, а скорее свой контур, светлые границы своего тела.

“Кандидат!”

Фраза прогремела словно отовсюду. Звук был громким, но не болезненным. Я закрутил головой, пытаясь найти источник звука. Он был позади меня. Вдалеке, в ста шагах, стоял высокий постамент, на вершине которого разместилось семь кресел. К постаменту вела широкая лестниц, на креслах сидели контуры фигур в балахонах. Лица были скрыты под капюшонами. И почему-то я понял, что лица здесь были не важны. И постамент не важен. И кресла. Важны были эти семь фигур.

“Кандидат!” – повторно прогремело. – “Ты готов вступить в борьбу за пост Хранителя своей Системы?”

И фигуры замолчали. Мне надо ответить? Но что? Кто они такие? Что они хотят? Как я сюда попал? Это профессор Немолов так шутит?

– Я не понимаю, что вы от меня хотите! Кто вы? Где я? – я громко крикнул в сторону семи фигур. Мой голос утонул в окружающем мраке. Они меня услышали? Что они мне предлагают? Что значит Хранитель? Что за Система? Если я соглашусь, что будет? А если откажусь?

“На Кандидате есть отпечаток Космической Силы”, – снова загремел голос. – “Кандидат вызвал Суд. Кандидат не принял решение.”

Центральная фигура указала рукой в мою сторону.

“Кандидат проявил неуважение к Суду. Система не имеет Хранителя. Если Кандидат откажется, должность Хранителя будет объявлена вакантной на аукционе Мурлея. У Кандидата есть семь планетных суток на принятие решения.”

И меня выкинуло.

– …в получении бумаги, Сергей Петрович, а то Дворянков меня сожрёт с потрохами.

Ветер подул в окно чуть сильнее, пачка бумаги в руках у профессора зашелестела, пытаясь выбраться на волю из прямоугольного плена. Профессор, словно не получив желаемого от наблюдения за мной, перевёл внимание на женщину.

– Да, конечно, Флора Олеговна. Спасибо, что напоминаете, без вас – как без рук, честное слово.

– Ой, ну что вы, Сергей Петрович, я просто стараюсь делать свою работу так же хорошо, как и вы!

Сквозняк стих. Я наконец-то пришёл в себя и убрал руку от непонятного чёрного камня на стене. Что сейчас произошло?! Куда меня забросило? Что это за семь фигур на постаменте? Суд? Кого они судят?

– Флора Олеговна, хоть вы мне и льстите, но мне чрезвычайно приятно, – профессор Немолов расписался, сложил обе пачки бумаги в одну и с улыбкой слегка поклонился женщине. – Благодарю за бланки, пойду общаться с новичками, работа ждёт. Молодой человек!

Профессор повернулся ко мне. Соберись, Ти, вернись на землю, потом разберёшься с тёмной комнатой. Это явно не шутки профессора.

– Да, профессор? – блин, всё-таки я дал петуха. Но Немолов словно и не заметил.

– Вас, кажется, Тиаретайра зовут? Вы из Керита, да? Наслышан о вашей трагедии с семьёй и искренне сочувствую вашей утрате. И рад видеть, что вы не опустились на социальное дно, как многие из керитян, а стараетесь тянуться к знаниям. Флора Олеговна говорила, что вы – полуэльф. Не подскажете, из какого вы рода по эльфийской линии?

– Я, э, из рода Лиадонов, мой отец был эльфом, – невероятно, насколько он тактичен и одновременно настойчив! Обычно когда узнавали о том, что я из Керита, люди либо пытались изобразить жалость, либо издевались над моим эльфийским происхождением. Здесь же было чистое соучастие без капли жалости.

– О, какой древний род! – профессор явно заинтересовался. – Позвольте уточнить, а Теритрон Лиадон кем вам приходится?

– Это мой отец, – обычно я отмалчивался на вопрос о родне, я прекрасно помнил, как в Керите меня дразнили полукровкой из-за того, что моя мать, знатная гномка, вышла замуж за какого-то эльфа из Эльфийской империи и взяла его фамилию. Отец же никогда не акцентировал внимания на своей фамилии, да и с его родственниками я не виделся. Но сейчас явно был не тот момент.

– Интересно, – пробормотал профессор, но тут его прервал громкий треск открывающейся двери.

– Да чтоб её! Профессор! – в дверном проёме появилась слегка взлохмаченная девушка. Она ловко увернулась от щепок, которые посыпались сверху с косяка, и переключила внимание на Немолова.

– Профессор, я вас еле нашла! Вас заждались на кафедре абитуриенты и их родители.

Последнее слово девушка протянула сквозь зубы. Видимо, какие-то родители успели сильно рассердить девушку.

– Да-да, конечно, Мария, благодарю! – профессор перехватил папку с бумагой и посмотрел на меня. – Молодой человек, загляните, пожалуйста, ко мне в аудиторию сегодня. Кабинет двести четыре.

Профессор слегка мне поклонился и вышел. Мария странно посмотрела на меня и последовала за удаляющейся чёрной спиной. Подул ветер, дверь с треском захлопнулась.

– Ох уж этот ветер, – ворчливо произнесла Флора Олеговна. – Вот ведь Дворов, старый пройдоха. Ушёл в отпуск, а мне с дверью воевать до осени. Ти! Ты хоть понимаешь, что сейчас произошло? Сам профессор заинтересовался тобой!

– Ага, – у меня в голове всё ещё крутились голоса из тёмного зала. Почему-то мне казалось, что эти слова были очень важны.

– И это вся реакция? – Флора Олеговна хотела сначала возмутиться, но потом словно передумала, выдохнула и продолжила. – Если бы я тебя не знала, Ти, то подумала бы, что тебе всё равно. Но я-то знаю, что ты очень здравомыслящий молодой человек. Даже слишком рассудительный для своих семнадцати лет. Подумать только, эльфы в твоём возрасте только и думают о развлечениях и озорстве, а ты, словно молодой гном, вгрызся в работу и не отпускаешь её. Это, конечно же, очень хорошо, но сейчас тебе надо отвлечься от лавки и подумать о своём будущем, Ти. И будущее твоё начнётся с Университета.

– А? – я наконец-то пришёл в себя. Кто такой Хранитель? Что за Мурлей? Аукцион? По каким правилам будет проводиться этот аукцион? Фигуры в зале, конечно, невероятно загадочны, но я никак не мог снова туда попасть, чтобы задать крутившиеся в моей голове вопросы. Или мог?

Я рванул к чёрному квадрату на стене и с усердием хлопнул по нему рукой. Но, видимо, слегка перестарался: плита от моего удара соскочила с петель, на которых она крепилась к стене, с оглушительным грохотом упала на парту и раскололась на множество частей.

– Тиаретайра! – ох каким визгливым может быть голос у Флоры Олеговны. – Что ты вытворяешь?! Ты тут всё решил разрушить?!

– Простите меня, пожалуйста, Флора Олеговна, я по привычке, – какая же она сердитая. Чувствую, мне сейчас попадёт. И потом ещё от Оскара влетит…

– По какой такой привычке?! Что-то я не заметила, чтобы ты в лавке Алвинов крушил плиты инициации налево и направо!

– Как плита инициации, – эта квадратная штука была плитой инициации?! Я что – инициировал плиту? Но почему тогда не было столба света?

– Вот так, Тиаретайра, ты раскурочил плиту инициации. Плиту, которую нельзя сломать. Только конкретно эта – нерабочая, её как сделали, так ни разу не инициировали. Явно схалтурили. Вот в библиотеку и убрали, чтобы не мешалась. И заметьте, сударь, висела здесь плита уже больше шести веков! Надёжно висела! А ну, помогай убрать всё ко мне за стойку, пока факультет рунописи не узнал.

Всё-таки хорошо, что дверь в библиотеку заклинило. Перетаскивание каменных осколков заняло довольно много времени. Флора Олеговна командовала мной, показывая, куда укладывать осколки, и постепенно возвращалась в своё обычное, добродушное состояние.

– Ну, может, оно и к лучшему, – вздохнула женщина. – Жалко, конечно, всё-таки реликвия, шестьсот лет висела на стене, самая первая плита инициации как-никак. Оригинальная. Но с другой стороны, без неё стена выглядит свежее. Как думаешь, Ти? Мне кажется, сюда хорошо пойдёт картина-натюрморт. Я недавно на рынке видела отличную картину и хотела её купить, но в последний момент пришлось отказаться, мне ведь некуда её повесить. Такая большая картина! Там яблоки, груши, виноград и большое манго. И всё на красивой шёлковой скатерти. Красиво и ужасно непрактично. Ты представляешь, Ти, как её стирать? Я – нет. А для картины – в самый раз.

Флора Олеговна говорила и говорила, мне вообще не обязательно было включаться в её монолог, достаточно было просто быть рядом и вовремя кивать или мотать головой. Она говорила и нервное напряжение от ситуации спадало, женщина успокаивалась.

Последние осколки были уложены за стойку, и от инцидента осталось только светлое квадратное пятно на стене, вмятины на парте и очень мелкие камни под партой.

– Ну, всё, молодой человек, иди, тебе надо ещё по Университету погулять, – Флора Олеговна откуда-то из-под стойки вытащила веник с совком и направилась к парте. – Я подмету остатки. И обязательно зайди к профессору Немолову, раз он тебя сам позвал! Прямо вот с него сейчас и начни, понял меня?

– Да, Флора Олеговна, обязательно! Спасибо!

– Это тебе спасибо, меня эта каменюка уже давно нервировала, а факультет рунописи настаивал, чтобы плита была в библиотеке. Мол, больше в аудиториях некуда её повесить, мест нет. Ну вот теперь-то им придётся её забрать. И как ты её расколол, ума не приложу. Ти, когда будешь в зале Инициации, будь аккуратней!

– Я уже был там.

– И как?

– Ничего.

– Совсем-совсем ничего?

– Ну, на плите Тени до головы столб поднялся и потом упал, и всё.

– Это не считается. А алхимию успел попробовать?

– Угу, пальцы накрыло и всё.

– Ну, об этом Оскару Витольдовичу ты же говорить не будешь, да? Побереги мужчину. Он о тебе заботится, пусть и по-своему. Ты тоже о нём позаботься. Придумай что-нибудь.

– Мы с Лелей договорились, что скажем Оскару, что к плите была большая очередь и я не успел.

– Отлично придумано! Всё, хватит разговоров, иди уже.

Я кивнул женщине и под шорканье веника пошёл к выходу. С усилием толкнул плечом дверь и открыл её с первого раза. Я влился в шумный человеческий поток, за спиной с треском захлопнулась дверь библиотеки, несколько человек ойкнуло. Я уже не обращал внимания, у меня была цель – кабинет двести четыре!