2

Комендант общежития – полная, очень рослая женщина с бесцеремонно искусственными рыжими волосами – вела ее по полутемному коридору и болтала без умолку:

– Думаю, вас сюда помещают временно. Обычно преподавателей здесь не селят. Но в общежитии для преподсостава сейчас нет мест. Там ремонт. Красят, белят, ремонтируют двери… Работы займут еще недели две, не меньше.

Мария с трудом поспевала за комендантом. Та, казалось, не замечала (или не хотела замечать) трость, которую Мария сжимала в руке. Наконец они остановились у двери, медные цифры на которой оповестили – 932.

– В блоке, кроме вас, никого не будет, – сказала комендант. – Это единственное, что я могу для вас сделать.

– А сколько комнат в блоке? – поинтересовалась Мария.

– Две, – ответила комендант, вставляя ключ в замочную скважину. – Две комнаты, ванная и туалет. Крыло аспирантское, и условия здесь вполне сносные.

Она повернула ключ и распахнула дверь. В лицо Марии пахнуло запахом ветхости.

– Входите и осматривайтесь, – пригласила ее комендант.

Мария шагнула в полутемную прихожую. Стеклянные панели дверей, ведущих в комнаты, пропускали немного света, но его было явно недостаточно, чтобы разглядеть детали. Комендант пощелкала выключателем, но свет в прихожей не зажегся.

– Наверное, лампочка перегорела, – буркнула женщина недовольно. – Я сегодня же пришлю электрика. Дать вам ключи от обеих комнат, или будете жить в одной?

– Буду жить в одной, – ответила Мария.

– В левой или в правой?

– Мне все равно. Пусть будет правая.

Рыжая гренадерша шагнула к правой двери и вынула из кармана позвякивающую связку. Немного повозившись с ключами и замком, открыла дверь.

– Ну, вот… Располагайтесь, а я схожу за постельным бельем.

Комендант вручила Марии ключи от комнаты и блока, развернулась и тяжелой поступью вышла в коридор.

Оставшись одна, Варламова огляделась. Комнатка была еще меньше, чем она себе представляла. Семь или восемь квадратных метров, вряд ли больше.

У окна с мощным гранитным подоконником стоял старый книжный шкаф со стеклянными дверцами. Рядом – квадратный, сильно потертый стол. Возле стола – крепкий тяжелый стул. Мебель была хоть и старая, но зато из настоящего дерева и очень добротная.

Кровать, больше напоминающая диван, была небольшая, с металлическими поручнями в изголовье и в ногах и с мягкой разборной спинкой. Больше мебели в комнате не было.

Мария бросила сумку на пол и тяжело опустилась на диван. В покалеченном колене пульсировала боль, и Мария слегка помассировала его пальцами.

Затем взглянула на часы. Через двадцать пять минут начинается ее первое занятие.

3

Покупая в холле ГЗ свежую газету, Мария невольно обратила внимание на двух парней, сидевших неподалеку на подоконнике. Парни были настолько разные, что странным казалось даже то, что они могут вот так запросто сидеть рядом и переговариваться. Один из них был невысокого роста, но очень ладно скроенный и смазливый – темная челка, карие глаза, алые губы. Одет в потертые джинсы, замшевую куртку и кеды. Второй был полной его противоположностью – высокий, под два метра, с толстой воловьей шеей и простоватым плоским лицом вышибалы. Он был одет в светлую безвкусную толстовку и широкие штаны, количество карманов на которых невозможно было подсчитать.

– Ну, вытаскиваю я, значит, из кармана коммутатор и тычу в него зубочисткой, – рассказывал бугай басом. – И выдает он мне телефонец знакомой, Ленки. Ну, думаю, делать все равно нечего. И рванул, короче, к ней. Поднимаюсь по лестнице и, прикинь, сталкиваюсь на площадке с соседом. Парнишка выходил с огромным псом. Кто больше обтрухался – я, пес или парнишка, – я так и не понял…

Смазливый слушал его с рассеянным выражением лица. Видно было, что мыслями он сейчас далеко. Приглядевшись к парням внимательней, Мария по некоторым признакам поняла, что лидирует в тандеме явно смазливый, а бугай при нем – что-то вроде простушки дуэньи при знатной юной сеньорите.

– Я уж подумал слинять, да ножки ее меня остановили… – продолжал басить бугай. – Да и воспоминания о прошлом тоже… Хотя, ясный пень, меня эта чика уже подзабыла. Ну, думаю, тем хуже для нее. Ну, подъехал я к ней, короче, по-гусарски…

Мария и смазливый брюнет встретились взглядами. Они смотрели друг другу в глаза всего пару секунд, после чего смазливый усмехнулся и отвел взгляд. Мария отвернулась, сунула газету в сумочку и захромала к лифту.

Десять минут спустя она увидела обоих парней на задней парте аудитории. На сей раз смазливый брюнет улыбнулся ей почти по-приятельски и кивнул в знак приветствия головой.

Пять пар глаз с любопытством разглядывали ее. Марии стало немного не по себе, но она привычно взяла себя в руки.

– Добрый день, ребята! – Голос не дрогнул. – Меня зовут Мария Степановна Варламова. Я прочту вам спецкурс «Мистические культы и тайные доктрины». У нас с вами будет по четыре академических часа в неделю, а через двадцать один день я приму у вас зачеты. Есть вопросы?

– Есть! – подал голос долговязый блондин в красном свитере. – Зачем нам спецкурс по мистике? Мы ведь не этнографы и не фольклористы.

Мария взглянула на него. Голубые, холодные глаза, русые, аккуратно подстриженные волосы, волевой подбородок с ямочкой посередине. Герой комикса, не иначе.

– Можно узнать ваше имя? – поинтересовалась Мария.

– Меня зовут Виктор Бронников.

– Приятно познакомиться. Виктор, а разве вам неинтересно узнать о ваших предшественниках? Ведь средневековые мистики занимались алхимией. Именно они впервые получили серную кислоту и фосфор. Они изобрели порох и наладили производство фарфора.

– Все же я не понимаю, как сульфат мышьяка может быть связан с мистикой? – проговорил Бронников почти презрительно.

– Это он для вас сульфат. А для алхимика Роджера Бэкона он был «зеленым львиным эликсиром», составной частью эликсира бессмертия. И разница тут не только в названиях, но и в подходах. Или Роджер Бэкон для вас не авторитет?

Блондин смерил ее таким взглядом, будто впервые столкнулся с необходимостью отвечать на чьи-либо расспросы.

– В каждом человеке живет гений и идиот, – небрежно заметил он. – Меня интересует только гений.

– Значит, считается, что мистическая сторона жизни интересует только идиотов?

– Конечно. Демоны, ангелы, бесплотные призраки и мстительные духи – сказочки для детей. Но когда взрослый человек продолжает играть в куклы, люди обычно называют его идиотом.

– А по-моему, это интересно! – вступила в разговор хорошенькая девушка, сидевшая за первой партой. У нее было очень живое лицо и густейшие, модно остриженные, каштановые волосы. – Жизнь так коротка, и так много хочется узнать!

– В призраков верят только отсталые и несовершенные умы, – отчеканил Виктор. – Человек состоит из мяса и костей. Ничего другого в нем нет.

Мария снова остановила на нем взгляд.

– Думаете?

– Просто уверен, – небрежно обронил Виктор.

– Что ж… Тогда я прочитаю вам пару отрывков. Считайте их чем-то вроде предисловия или пролога к нашему спецкурсу.

Мария открыла лежащую на столе книгу, полистала ее, затем, найдя нужный эпизод, начала читать вслух:

«Странный случай, произошедший с камергером шведского короля, бароном Зульцем, показался ему столь необъяснимым, что он постарался возможно подробнее записать его в своем дневнике.

«Я встретил, – писал барон, – у входа в парк моего отца в его обычном костюме, с палкою в руках. Я поздоровался, и мы с ним долго говорили, направляясь к дому; уже войдя в его комнату, я увидел в постели крепко спящего отца; в этот момент призрак исчез; через несколько минут отец проснулся и вопросительно посмотрел на меня».

Мария перелистнула страницу и прочла второй выделенный карандашом отрывок:

«Капитан N., женившись в Швейцарии, принужден был оставить жену и отправиться к своему полку в Неаполь. Там за обедом у товарища он вдруг оборвал речь и в ужасе уставился в одну точку. Затем, обретя дар речи, произнес: «Вон там моя жена склонилась передо мною на колени и молит меня о прощении». Через некоторое время он получил письмо с известием о смерти жены в тот день и час. Поехав в Швейцарию, он узнал, что она ему изменила и, умирая, сильно желала видеть его, чтобы попросить у него прощения».

Мария закрыла книгу и взглянула на Виктора Бронникова.

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Выдумка, – небрежно обронил блондин.

– Но данные случаи задокументированы.

– Документы тоже часто врут.

– Чему же ты тогда веришь?

Ответ парня Марию не удивил.

– Я верю только собственным глазам, – заявил Бронников таким тоном, каким обычно обращаются к слабоумным.

– Вот как? – Мария достала из кошелька монетку, положила ее на узкую ладонь и показала Виктору. – Видишь ее?

– Да, – ответил тот.

Она сделала несколько быстрых движений и снова показала блондину ладонь, на сей раз пустую.

– А теперь?

Парень хладнокровно прищурился.

– Что вы хотите сказать?

– Монетка исчезла, нарушив все законы физики.

– Это просто фокус.

– Верно, – согласилась Мария. – Но ты видел ее исчезновение собственными глазами. Выходит, теперь ты не доверяешь даже собственным глазам.

Блондин хотел что-то сказать, но не нашелся, лишь растерянно сморгнул. При виде его потерянной физиономии студенты засмеялись.

– Что, Бронников, съел? – весело окликнула его хорошенькая шатенка с первой парты.

Варламова улыбнулась.

– Ладно, ребята. Повеселились, и будет. Пора начинать занятие. Тема сегодняшней лекции – опыты арабского алхимика Гебера.

Мария никогда прежде не занималась преподавательской деятельностью, однако волнения сейчас почти не чувствовала. Она решила вести себя естественно и представила себе, что ребята сидят у нее дома, а она просто пересказывает им содержание только что прочитанной книги. Получилось, в общем-то, неплохо. По крайней мере, студенты слушали с интересом и никому (по крайней мере, пока) не пришло в голову обвинить ее в самозванстве и шарлатанстве.

Наконец прозвенел звонок. Студенты сбросили с себя оцепенение и засобирались.

– Перед тем как вы разойдетесь, я хочу сделать небольшое объявление, – обратилась к ним Варламова. – Когда-то я была актрисой и играла в театре…

По аудитории пробежал ропот.

– Понимаю, что в это трудно поверить, – улыбнулась Варламова, – однако это правда. Так вот, однажды мне предложили вести театральную студию вместо ушедшей в декретный отпуск. Старая труппа театра меня проигнорировала…

– Их можно понять, – насмешливо заметил парень в мощных очках и ущипнул себя пальцами за кудрявую русую бородку. (В ходе лекции Мария уже выяснила, что зовут его Эдик Граубергер.)

– Да, их можно понять, – согласилась с парнем Мария. – Но театр-то не должен простаивать без дела. Вот я и подумала: что, если мы с вами порепетируем и разыграем несколько сцен из какой-нибудь известной пьесы?

– Зачем? – спросил с задней парты гигант с лицом вышибалы.

– Вы все – будущие ученые. И это замечательно. Но один немецкий философ как-то сказал, что наука и искусство смотрят на одни и те же вещи, но с разных колоколен. Мне кажется, вам будет полезно временно перебраться на соседнюю колокольню и сменить точку обзора. Считайте это чем-то вроде факультативного занятия. Короче, если кто-то хочет попробовать себя в качестве актера – милости прошу записываться в студию. Виктор Бронников, есть желание записаться?

– У меня нет времени на такую чушь, – ответил блондин.

– Чушь? Но ведь ученый должен быть открыт всему новому! Разве тебе не хочется попробовать?

Виктор на секунду задумался и пожал плечами:

– Собственно, почему бы и нет. Может быть даже забавно.

– В общем, если кто-то захочет, приходите в театральную студию часа этак через три.

– Мы свободны? – нетерпеливо спросил Граубергер.

– Да.

Повторять дважды не пришлось, через несколько секунд в аудитории остались только Мария и хорошенькая шатенка. Та подошла к столу и, приветливо улыбнувшись, проговорила:

– Мария Степановна, запишите меня.

– Как тебя зовут?

– Вика Филонова.

Мария раскрыла записную книжку и вписала имя и фамилию Вики.

– А что мы будем ставить? – спросила Вика.

– А ты бы что хотела?

– «Гамлета»!

Варламова улыбнулась.

– Ну, разумеется. А тебе не кажется, что пьеса немного сложновата для новичков?

– А что в ней сложного?

– Ну… – Мария запнулась. А что ж, для радикальной смены точки обзора нужно выбрать и колокольню повыше… – Вообще-то, идея неплохая. А кого бы ты хотела сыграть?

– Офелию, конечно, – обронила Вика как очевидность. – Она красавица и текст у нее вроде бы незамысловатый.

– Да… – Мария улыбнулась. – Действительно.

Вот она, пресловутая самонадеянность, о которой говорил ей завкафедрой.

– Значит, так тому и быть, – сказала Мария и захлопнула блокнот. – Жду тебя на репетиции. Кстати, не подскажешь, где тут у вас столовая?

– Внизу. Хотите я вас провожу?

– Если тебе несложно.

– Что вы, конечно, несложно! Я сама туда иду.