Необходимо отметить, что научно-технический прогресс, по мнению большинства экспертов и руководителей компаний, является сейчас важнейшим критерием успешности отдельных компаний, целых индустрий и национальных экономик. Как пишут Питер Диамандис и Стивен Котлер: «Перемены – единственное, что постоянно в нашей жизни, и их темпы все ускоряются. Каждое действие опирается на предыдущее и усиливает эффект следующего, а в совокупности они ускоряют наш прогресс, производя за год больше перемен, чем видывали на своем веку наши деды»^[14]. По мнению Юваля Харари^[15], «на самом деле видов ресурсов три: сырье, энергия и знания. Сырье и энергия – невозобновляемы, чем больше вы их используете, тем меньше у вас остается. Знание, напротив, накапливаемый ресурс, чем больше вы его используете, тем больше его у вас становится. Кроме того, увеличение объема знаний может обеспечить больше сырья и энергии. Если я вложу $100 млн в поиски нефти на Аляске и найду ее, тогда у меня будет больше нефти, зато у внуков ее станет меньше. Если же я вложу эти $100 млн в изучение солнечной энергии и открою новый и более эффективный способ управлять ею, тогда энергии будет больше и у меня, и у моих внуков. Каждому следующему поколению наука помогала открывать незнакомые ранее источники энергии, новые виды сырья, лучшие механизмы и более эффективные методы производства»^[16]. Будет уместно также упомянуть и сформулированный английским экономистом Уильямом Стэнли Джевонсом (William Stanley Jevons) в 1865 г. «парадокс Джевонса», который говорит о том, что при повышении эффективности использования того или иного ресурса объем потребления данного ресурса увеличивается (а не уменьшается), что характерно при применении достижений научно-технического прогресса. Можно сказать, что это верно и в наши дни для большинства сфер экономики, а не только применительно к углю, о котором писал Джевонс.

При этом каждая новая волна автоматизации и цифровизации приводит к появлению целого пласта совершенно новых специальностей, и эта эволюция профессий предъявляет все более высокие образовательные требования к уровню знаний в области технологий и взаимодействию со все более сложным их окружением. По оценкам ученых, в конце ХХI в. до 80 % современных профессий будут автоматизированы либо исчезнут. Даже если мы верим, что многие области нашей жизни далеки от вмешательства в них технологий, по всей видимости, мы очень сильно заблуждаемся.

В начале XX в. святитель Лука Войно-Ясенецкий дал довольно точное определение научной деятельности: «Наука есть система достигнутых знаний о наблюдаемых нами явлениях действительности. Другими словами, наука – это система, не случайный набор знаний, но стройное, упорядоченное сочетание. Оно достигается классификацией, то есть распределением однородных данных по группам и обобщениям – иначе говоря, установлением тех общих формул и законов, которым подчиняется природа. Наука включает достигнутые знания, то есть еще не все, а только те, которые пока достигнуты. Научная деятельность движется, она есть процесс «созидания истины путем опыта и умозрения». Этот процесс в науке есть нечто динамическое, становящееся: оно проходит через вопросы, искания, сомнения, предположения, которые потом могут оказаться и ложными. И только знания, то есть подлинные отражения действительности, – составляют установленное, статическое содержание науки, знания, то есть доказанные, общеобязательные, общепризнанные, объективные суждения, оправданные и логически, и эмпирически, и умозрением, и опытом. Это знания о явлениях, то есть проявлениях жизни, природы, но не о ее сущностях (феноменах, а не ноуменах), о мире, как мы его видим, созерцаем, но не о мире, как он есть сам по себе, по существу»^[17]. А за 400 лет до этого представитель другого направления христианства Жан Кальвин, известный как один из основателей кальвинизма, считал техническую изобретательность, умение логически мыслить и открывать законы природы талантом и особой благостью Бога, призывал своих последователей изучать науку и утверждал, что наука помогает увидеть всемогущество Бога^[18]. Здесь хотелось привести слова Альберта Эйнштейна, выгравированные на камине в гостиной Принстонского университета: «Господь Бог изощрен, но не злонамерен», которые он впоследствии объяснил следующим образом: «Природа скрывает свои секреты из-за присущего ей величия, а не путем уловок»^[19].

При этом понятие Бога имеет основополагающее значение, когда мы говорим о сознании, поскольку во многом сознание определяет наши духовные устремления. Британский психолог и писатель Стюарт Сазерленд в международном словаре по психологии пишет следующее: «Сознание – удивительный, но неуловимый феномен; невозможно сказать, что это такое, в чем его функция или почему оно появилось»^[20]. «Но на самом деле само слово «дух» часто используют в качестве эквивалента слова «сознание». Таким образом, эволюцию можно рассматривать как духовный процесс, в том смысле что она создает духовность, то есть носителей сознания. Кроме того, эволюция ведет к усложнению, к накоплению знаний, к усилению разума, красоты, творчества и к способности выражать трансцендентные эмоции, такие как любовь. Заметим, что все эти определения люди используют для описания Бога»^[21]. Современный мир, такой, каким мы его знаем, беспрецедентно зависит от научных открытий и изобретений, подобной зависимости не было за всю историю человеческой цивилизации, и эта зависимость становится все сильнее. Человечество все больше зависит от изделий, которые используются в повседневной жизни, и с каждым годом необходимость в инновациях требует новых и все более смелых инновационных идей, все более технологичных товаров…

Здесь хотелось бы вновь процитировать Юваля Харари: «В начале ХХI века поезд прогресса снова отправляется в путь. По вероятности, это последний поезд, отъезжающий от станции под названием Homo Sapiens. Тем, кто опоздает, второго шанса не представится. Чтобы занять место в этом поезде, нужно понимать возможности технологий ХХI века – в частности, компьютерных алгоритмов и биотехнологий. Эти возможности несравнимо больше, чем у пара и телеграфа, и будут использованы не только в производстве еды, текстиля, автомобилей и вооружений. Главными продуктами экономики ХХI века станут тела, мозги и интеллект, и пропасть между теми, кто научится создавать тела, мозги и умы, и теми, кто не научится, будет шире, чем пропасть между Британией Диккенса и Суданом Махди. И даже шире, чем пропасть между сапиенсами и неандертальцами. В XXI веке те, кто успел занять места в поезде прогресса, обретут божественные способности созидания и разрушения, а те, кто остался на станции, будут обречены на вымирание»^[22].

Отставание в науке и инновациях сегодня повлечет невозможность компенсировать это отставание завтра, и упущенный момент в конце концов приведет к технологической деградации и существенному снижению экономических показателей, к зависимости и невозможности проведения самостоятельной политики в различных областях деятельности. Для инноваций необходимы научные исследования и открытия. Научные исследования позволяют нам достичь самого важного в современном мире – обрести способность заглянуть в будущее, в завтрашний день, обеспечить независимость и адаптивность, позволяющие своевременно приспосабливаться к грядущим переменам.

Вместе с тем основным стимулом для научных исследований, разработки новых технологий и их последующего широкого внедрения всегда становились кризисы. Первая мировая война положила начало фабричным процессам, широкому применению конвейера и других нововведений для развития промышленного производства, которые существуют и широко распространены до сих пор. Вторая мировая и последовавшая за ней холодная война привели к осознанию важности научных достижений, результатом чего стало множество научных открытий и инновационных решений на их основе, например таких, как сети передачи данных перспективных исследовательских центров (Arpanet, прообраз интернета) и электронные вычислительные машины (впоследствии компьютеры, серверы, системы хранения данных и т. п.), а также интенсификация многочисленных исследований в других направлениях. Также в ХХ в. было сделано невероятное количество открытий в области математики, что позволило удостовериться в невероятной ее силе: с помощью математического аппарата возможно не только описывать окружающий нас мир, но и открывать неизвестные его стороны, определять законы его существования.

В качестве примера можно привести самую известную из всех формул: E = mc². Это равенство, сформулированное Альбертом Эйнштейном^[23], соотносит массу и энергию физических объектов. Но только задумайтесь: принцип функционирования нашей Вселенной, который до сих пор остается одним из самых захватывающих и невообразимых, выражается математической формулой, состоящей всего из пяти символов. Как говорил Эйнштейн: «Самое непостижимое в этом мире – это то, что он постижим». И устроен он по законам, открытие которых принадлежит этому величайшему ученому: теория относительности является определяющей на макроуровне, а квантовая механика на микроуровне. Остается домыслить, что постичь его можно с помощью математики. В 1960 г. физик Юджин Вигнер^[24] сформулировал это как «непостижимую эффективность математики». При этом уже не ставится под сомнение, что нынешнее столетие – и, возможно, несколько последующих – будет эпохой доминирования алгоритмов, в которой достижения науки основаны на огромном массиве данных исследований, гигантских объемах научных работ и открытий прошлого, проверке многочисленных гипотез, их реализации и последующей коммерциализации.

«Жизнь любой научной теории имеет свои фазы; так, все начинается с гипотезы, сомнений, ошибок, прогресса и предположений. Затем наступает время доказывания, проведения опытов, в результате чего гипотеза или подтверждается, или окончательно отвергается. И тогда наступает самый желанный момент, когда теория имеет достаточно оснований, чтобы с ее помощью делать выводы об окружающем мире, без эмпирического подтверждения. Момент, когда уравнения могут предшествовать полученному опыту и даже предсказывать не наблюдавшиеся ранее явления, которые могут оказаться совершенно неожиданными. Прежде чем получить признание, все великие научные открытия делаются с помощью математики, алгебраических уравнений и геометрических построений. Математика продемонстрировала свою невероятную силу, и сегодня ни одна серьезная теория физики не осмелится говорить на другом языке»^[25].

Здесь будет уместно привести слова Рэя Курцвейла: «Эволюционный процесс имеет тенденцию ускоряться (за счет усложнения абстракций), и его результаты по сложности и возможностям изменяются экспоненциально. Я называю этот феномен законом ускорения отдачи (ЗУО), и он имеет отношение как к биологической, так и к технологической эволюции. Самый яркий пример действия закона заключается в предсказуемом экспоненциальном росте объема памяти и производительности информационных технологий. Эволюция технологий привела к созданию компьютера, который, в свою очередь, позволил в значительной степени расширить наши знания и связать между собой информацию из разных областей знания. Интернет также является подходящим и выразительным примером способности иерархической системы охватывать большой объем информации, сохраняя при этом свою структуру. Сам мир устроен по принципу иерархии: деревья имеют ветви, на ветвях растут листья, на листьях есть жилки. Дома имеют этажи, на этажах расположены комнаты, в комнатах есть двери, окна, стены и полы»^[26].

Более того, большинство процессов в мире так или иначе укладываются в законы природы, и можно провести огромное количество аналогий. Так, например, вся современная жизнь, от бифидобактерий до носорогов, работает по одному и тому же принципу: информация хранится в ДНК и выражается (на языке биологии – экспрессируется) в белках при посредничестве РНК, а рибосому вообще можно считать древнейшим компьютером, работающим по алгоритму генетического кода^[27], поэтому у человечества, по всей видимости, имеется огромный потенциал для копирования законов мироздания.

Для достижения лидерства в своей индустрии компании вынуждены быть инновационными, то есть не только инвестировать в повышение эффективности производства и взаимоотношения с клиентами, но и проводить научные исследования, делать свои решения технологичнее, внедряя самые современные инновации, обогащать их новыми сервисами и свойствами… Все это требует от лидеров рынка и их конкурентов проведения политики новых научно-технических открытий, защиты интеллектуальной собственности, формируя тем самым круговорот инновационной деятельности (рис. 1).

Рис. 1. Круговорот инновационной деятельности

«Хотя наши знания увеличиваются, скорость появления новых вопросов тоже растет. Этот разрыв между вопросами и ответами и есть наше невежество, и оно увеличивается. Другими словами, наука – это метод. Который прежде всего расширяет наше невежество, а не знание. У нас нет причин ожидать, что в будущем ситуация станет обратной; чем революционней технология или инструмент, тем более смелые вопросы она породит. Можно ожидать, что в будущем такие технологии, как искусственный интеллект, генетические манипуляции и квантовые компьютеры (если взять лишь несколько примеров, которые уже маячат на горизонте), обрушат на нас поток новых вопросов, которые мы ни за что бы не стали задавать раньше. Более того, можно с уверенностью утверждать, что самые важные вопросы мы еще не задали»^[28].

Объемы документов, в которых отражена вся история научно-технического прогресса человечества, потрясают воображение, и наши современники уже много лет переводят их в цифровой вид, чтобы обеспечить удобство работы с этим огромным массивом информации. Конечно, сегодня многие школьники принимают знания, правила, формулы как само собой разумеющееся, но когда-то это были великие открытия, авторы которых посвящали им свою жизнь, а некоторые и расставались с ней, отстаивая свою точку зрения. Каждое новое поколение ученых все больше использует современные технологии, строя свои открытия на «кирпичиках» результатов исследований своих предшественников. Этот процесс выдающийся немецкий физик, нобелевский лауреат, основоположник квантовой теории Макс Планк описал следующим образом: «Не следует думать, что новые идеи побеждают путем острых дискуссий, в которых создатели нового переубеждают своих оппонентов. Старые идеи уступают новым таким образом, что носители старого умирают, а новое поколение воспитывается в новых идеях, воспринимая их как нечто само собой разумеющееся»^[29]. А Стив Джобс^[30] в своей знаменитой речи перед выпускниками Стэнфордского университета сказал: «Смерть, наверное, самое лучшее изобретение Жизни. Она – причина перемен. Она очищает старое, чтобы открыть дорогу новому»^[31]. Альберт Эйнштейн выразил свое мнение на этот счет так: «Что-либо по-настоящему новое можно выдумать только в юности. Дальше человек становится более опытным, более известным – и более тупым»^[32], а современные психологи формулируют это несколько иначе, они отмечают, что чем выше коэффициент интеллекта, тем больше вероятность следования стереотипам, поскольку в таком случае человек быстро распознает закономерности и цепляется за них. То есть чем человек умнее, тем сложнее ему менять свои убеждения. Проклятье знаний в том, что они перекрывают путь к восприятию непознанного^[33].

Стремительное развитие технологий и расширение сфер их применения делают науку поистине вездесущей, основным двигателем развития нашего общества, обогащая одни компании и страны и обрекая на банкротство и нищенское существование другие. Человечество накопило гигантские объемы научных данных, и разобраться в этом, а тем более эффективно использовать эту информацию, формируя на ее основе новые гипотезы, искать их подтверждение, делая эти инновации частью нашей жизни, позволяют всевозможные цифровые технологии. Вместе с тем сейчас практически все стороны жизни человека «опекаются» наукой, и зачастую разобраться, что является технологией завтрашнего дня или дня позавчерашнего, неподготовленному человеку почти невозможно.