«Думаю, я пишу о маме, потому что настал мой черёд произвести её на свет».«Её больше не будет, никогда и нигде в этом мире». Первый удар невыносимо тяжек. Оглядываясь, не понимаешь, почему все остальные продолжают жить дальше как ни в чём не бывало, в то время как человека, который был всем, больше нет. «И дыра в груди от мысли: "Это первая весна, которую она не увидит"». Дальше – хуже. Нужно продолжать как-то жить, но внезапно выступающие слёзы, потерянность и воспоминания раз за разом тревожат рану, не давая ей затянуться. «И тогда осознание её смерти вдруг накрывает меня с головой: я возвращаюсь в настоящее, где её больше никогда не будет». Это осознание слишком страшное. Никогда, никогда, никогда. Это никогда способно затянуть в бездну, из которой можно и не выбраться. Переживая смерть своей матери, Анни металась в поисках чего-то, что могло бы её вытащить, и в этом ей помогло то, что никогда ещё не подводило: ей помогло перо.
«В моих глазах у мамы нет истории. Она просто всегда была». Но ведь она была не просто матерью, она была личностью, у которой были свои мысли, своя история, свои желания. Всего этого, конечно, уже невозможно было узнать, но рассказчица попыталась понять, кем же была эта столь родная, но при том, если вдуматься, такая чужая женщина. Жизнь изначально не предлагала Бланш ничего хорошего, в месте, где она родилась, процветали нищета и алкоголизм, а девушкам и вовсе не из чего было выбирать, всё строилось вокруг удачного замужества (от этого дурного осчастливить стало тошно). Но у неё всё получилось. Трудолюбивая и упёртая, она вырвалась из этой клетки и исполнила свою мечту, взявшись за работу с яростным пылом, и это в такие непростые времена. Но получилось ли у неё вырвать из себя ядовитые корни, что были взращены на родной земле? Увы, но нет. «Самое достоверное, что я хочу описать, находится, вероятно, на стыке семьи и общества, мифа и истории», – и это была борьба мнений и чувств, это была борьба поколений.
«А вот в наше время...», – любила она повторять, когда дочь шла против её убеждений, и это очень показательный момент. Надо понимать: своего ребёнка она любила, она желала дать Анни всё, чего не было у неё самой, но порой в этих упрёках прослеживалась пусть и не ненависть, но нечто очень близкое к ней. Отношения матери и дочери были представлены очень ярко и реалистично, эти непонимания, этот страх, что дочь оступится, и при этом – стыд и молчание, когда речь заходила о тех же месячных. Поначалу девушка злилась, но со временем она поняла, что мать по-другому просто не могла. И как же больно было наблюдать за тем, как с течением времени эта величественная и властная женщина стала меняться, а потом и вовсе перестала быть собой... Описание развития болезни Альцгеймера оглушило, настолько это было страшно. «Я заплакала. Это ведь моя мама, та же самая, что и в моём детстве». Пирожные, расчёска, цветы и та последняя улыбка... дочь запомнила её навсегда.
«Я утратила последнюю связь с миром, откуда я родом». Крайне тяжёлая и гнетущая книга, принёсшая с собой бурю эмоций. Есть в ней что-то такое, что пробивает. Препарируя свои эмоции и рассказывая о матери, Анни Эрно до невозможности спокойна и рассудительна, может даже показаться, что равнодушна, но нет, она просто пыталась выжить, проведя свой собственный анализ, а то, что он вышел таким отстранённым, лишь подчёркивало всю глубину её горя. Что и говорить, мне это знакомо. Потому, наверное, и задело. Здесь нет приукрашиваний, рассказывается как о хорошем, так и о плохом, и именно это, на мой взгляд, и есть любовь, деликатная и пронзительная, ибо впредь скорбящая будет жить не с искусственным образом в голове, а с настоящим – в сердце. «Она больше любила отдавать, чем получать. А разве писать – не значит отдавать?».
«Я снова вижу её такой, какой она, должно быть, представлялась мне в раннем детстве, – большая белая тень, парящая надо мной». 