Глава 7

Кирилл остановил машину почти у самого края скалы. С тех пор он нередко приезжал сюда, но всегда – в одиночестве. И только сегодня впервые захотел, чтобы эта девочка разделила с ним восхищение неповторимой красотой почти нетронутой природы.

Катя вздрогнула и открыла глаза. Несколько раз моргнула, с недоумением вглядываясь в пейзаж за окном.

– Где мы?

– На Фиоленте (побережье в окрестностях Севастополя, одно из самых живописных и достаточно нетронутых городской цивилизацией мест, известное своими отвесными скалами, дикой природой и прозрачным, кристально чистым морем – прим. автора).

– О-о…

Он не понял ее возгласа. Это хорошо? Или она переживает из-за того, что оказалась так далеко от дома? Но слабо улыбнувшись, Катя пояснила:

– Я никогда не была здесь. Столько слышала, но так и не доехала ни разу. Папа считает, что море тут слишком дикое, а скалы опасны. А Вы в очередной раз угадали одно из моих сокровенных желаний.

Кирилл не ожидал подобного. Вообще с трудом представлял, что коренной житель города может быть не знаком с этим местом. И в который раз подумал, что ему никак, даже при всем желании, не понять приоритеты ее отца.

Вышел из машины вслед за девушкой, пытаясь увидеть окружающий мир ее глазами. Что может чувствовать человек, впервые видящий эти красоты? Волнение? Страх? Благоговение? Все это переполняло его тогда. И то же самое он читал на ее лице, в глазах, все еще хранивших следы недавних слез.

– Что ты делала ночью?

Катя смутилась. Неужели прошедшая бессонница так очевидна?

– Готовилась к зачету.

Кирилл недоверчиво хмыкнул.

– А честно?

Не ответила. Опустила голову совсем низко, скрывая взгляд. Он и так все знал, даже без ее слов. И пытаться не стоило ввести его в заблуждение.

Отвернулась, пытаясь скрыть набежавшие на глаза слезы. Напрасно. Ей всегда плохо удавалось контролировать собственные эмоции. А сейчас и подавно. Слишком тяжело было находиться рядом с ним и одновременно на расстоянии, не имея права приблизиться. Коснуться.

Он понимал. Видел ее состояние. Читал, словно в открытой книге. Осторожно развернул лицо к себе, придерживая за подбородок и не позволяя вновь отвести взгляд. Повторил пальцами бег тонких струек по щекам. Девушка проговорила шепотом, отчаянно надеясь, что он поверит.

– Слезятся… от ветра. Холодно.

Ее кожа действительно казалась ледяной. И губы. Он чувствовал это, даже не прикасаясь к ним. Только ветер был совсем не причем. Холод шел изнутри, не позволяя расслабиться, давил горечью и сковывал движения.

Кирилл распахнул пальто, накрывая его полами хрупкие плечи. Почти дернул девушку на себя, стараясь сократить не физическое расстояние – стену, которую сам же и воздвиг.

– Измучил я тебя, котенок?

Катя уткнулась лицом в вырез свитера, желая сквозь тонкую ткань рубашки ощутить кожу. Знакомый запах. Когда она успела к нему привыкнуть? И почему так хочется задержать бег времени? Сейчас, рядом? Отбросить все иные звуки, кроме стука его сердца?

Руки скользнули на спину, и она ощутила движение мышц под своими пальцами. Неповторимо. Так близко. Так по-настоящему. И ей все это не снится.

Подняла голову, и его лицо оказалось совсем рядом. Почти вплотную, так, что можно было рассмотреть каждую клеточку. увидеть собственное отражение в потемневших глазах. Дыхание было почти осязаемым, согревая, словно мужчина делился с ней собственным теплом. Его жаркие, волнующие вздохи гладили кожу и опять заставляли желать большего.

– Сладкая… – он скользнул губами по лицу, поочередно касаясь век, висков, подбородка. Задержался над губами, словно не решаясь к ним прикоснуться. Катя почувствовала, как сердце вновь заполняется болью.

– Потом Вы опять будете жалеть?

Мужчина замер, впиваясь в нее глазами. Она внушила себе именно это? Что он жалеет?

Ответ был очевиден. Дрожал на ресницах прозрачными каплями. Обжигал трепетом тела. Отзывался прикосновениями тонких пальцев, дарящих такие несмелые и такие желанные ласки.

– Маленькая моя, я не жалел ни об одной минуте, проведенной рядом с тобой.

Она не поверила. Едва заметно качнула головой, пытаясь отстраниться. И проиграла самой себе, прижимаясь еще крепче. Еще ближе.

– Котенок… У меня нет никаких аргументов, позволяющих остаться рядом с тобой. Но и отпустить сил нет…

– Почему котенок? – спросила шепотом, опуская все остальные его слова. – Почему Вы так меня называете?

Кирилл улыбнулся, ощущая, как стекают по пальцам шелковые струи волос. Упоительно мягкие.

– Ты и есть котенок. Маленький, пушистый, которого так и хочется погладить…

Глаза недоуменно распахнулись, превращаясь в переполненные водой озера. Катя опять его не поняла. Расстроилась еще сильнее:

– Как ребенка?

Приподнял за плечи, усаживая на капот. Девушка оказалась даже легче, чем он предполагал. Действительно как ребенок. Только мысли и желания, бушующие в нем, говорили совсем о другом. Такие чувства не испытывают к детям. А ее он… любил. Именно так, каким бы неправильным это не было. И хотел… почти каждую минуту на протяжении последних месяцев, забывая обо всем остальном, стоило ей только оказаться рядом.

И видя взволнованные, влажные глаза, прекрасно понимал, что и она тоже ждет его губ. Чувствовал жажду в каждом вздохе, вместе с нарастающей уверенностью, что именно это сейчас и нельзя делать. Иначе он просто не сможет остановиться.

Обхватил ее ладони, со странным удовольствием наблюдая, какими маленькими они выглядят в его руках.

– Давай спустимся к морю. Там очень красиво. Хочешь?

Катя кивнула, не отрывая от него глаз. Все еще ждала. Он обреченно выдохнул, не собираясь ничего скрывать.

– Катюш, я больше всего на свете хочу поцеловать тебя. Но не буду, – и предотвращая любые ее вопросы, добавил: – Иначе мы не сможем не только поговорить, но даже сдвинуться с места. А сейчас нужно совсем другое.

Сжал пальцы, по-прежнему лежащие в его ладони.

– Идем.

На берегу было теплее, словно скалы скрывали крохотный пляж от зимних ветров. Над поверхностью моря клубилась легкая дымка, сливаясь на горизонте с почти прозрачными облаками. Катя склонилась к воде, зачерпывая ее пригоршней, и с восторгом обернулась к мужчине.

– Оно теплое! Гораздо теплее воздуха. Просто удивительно!

Кирилл улыбнулся в ответ, радуясь такому воодушевлению.

– Интересно, а сейчас кто-то купается?

Воображение тут же благосклонно подкинуло заманчивую картинку: ее в пене прибоя. Кожу, блестящую от воды. Солнечные лучи в волосах.

– Хочешь попробовать? – уточнил внезапно севшим голосом.

Девушка рассмеялась.

– Нет, я трусиха. Вряд ли бы осмелилась. Все-таки сейчас зима, хотя вода и кажется теплой. Потом точно не смогу согреться.

«Я помогу…» – полыхнула в голове мысль, и он едва удержался, чтобы не озвучить ее, и не уточнить, как именно стал бы это делать.

Катя медленно приблизилась, остановившись в шаге от него. Соединила до сих пор свободные полы пальто.

– Вы забыли застегнуться. Так и простудиться недолго.

Он стоял, не в силах пошевелиться, зачарованно наблюдая, как изящные пальцы скользят по его груди, соединяя пуговицы. Задерживаются у самого верха, осторожно касаясь обнаженной кожи на шее.

– А шарф?

Она едва дотрагивалась до него, но казалось, что внезапно кончился весь воздух. Жесткий, напряженный ком перекрыл горло. А ее ладонь опустилась на щеку, двинулась дальше – ко рту, которым он отчаянно пытался сделать хотя бы вздох.

– Все время забываю заехать в магазин, – признался мужчина. Сейчас об утеплении точно можно было не думать: все тело горело, плавясь от ее присутствия.

– Так нельзя, – серьезно сообщила Катя, словно и впрямь была озабочена отсутствием у него шарфа. – Вам же приходится много говорить, нужно беречь горло.

Он был готов согласиться с любым заявлением, только бы подольше чувствовать нежные касания, но никак не мог предвидеть дальнейший шаг: дрожащие губы, пришедшие на смену рук.

Кажется, они собирались поговорить. Определенно, он планировал все объяснить, решить такие болезненные, мучительные вопросы, но отбросил все свои вмиг показавшиеся нелепыми планы, встречаясь с ее податливым ртом.

Девушка едва слышно застонала, прижимаясь к нему еще сильнее, подчиняясь его желанию, доверяя осмелевшим рукам, скользящим по телу. Он чувствовал ее, даже через одежду ощущал каждый волнующий изгиб. И дышал уже не воздухом, а стонами, всхлипами, горячими, рваными выдохами, которые она едва успевала делать, почти не отрываясь от его губ. Робкая, совершенно неопытная, но такая пьяняще нежная. Открытая. Без остатка окунающаяся в его страсть, в эту невероятную силу, захлестывающую обоих. Она не играла. Жила сейчас, платя каждый ударом сердца за движение его губ. В сильных руках, так отзывчиво отвечая на совершенно неведомые ей прикосновения. Только теперь и жила, впервые ощущая себя по-настоящему наполненной, до избытка, до почти физической боли.

Он глотнул ее вскрик, покрывая поцелуями разгоряченное лицо. Нежный румянец, такое пленительное смущение заставили немного опомниться, расслабить хватку и позволить ей восстановить дыхание.

«Вот и поговорили…» – усмехнулся про себя Кирилл, любуясь порозовевшим лицом. Катя сейчас была восхитительно красива, словно светилась изнутри. Слишком взволнованная случившимся, смотрела на него с таким нескрываемым обожанием, что невольно захотелось вернуть ее назад, в свои объятья. Но он ограничился лишь легким прикосновением к щеке.

– Все хорошо?

Она немного растерянно улыбнулась.

– Лучше, если Вы ответите на этот вопрос.

– Вы? Котенок, а тебе не кажется, что так обращаться ко мне немного странно? Теперь?

Нет, ей было не странно. Как раз наоборот. Несмотря на волшебные, совершенно незабываемые минуты, проведенные в его руках, она не могла сказать иначе. Язык не поворачивался произнести «ты». Хотя, наверное, со стороны выглядело смешно. Но когда Катя спросила мужчину об этом, он лишь покачал головой.

– Милая, я хочу, чтобы именно тебе было удобно и спокойно. Поэтому сама выбирай, как и что говорить. Если это проще.

Пока да. Он и так оказался слишком близко. Эту последнюю преграду в словах хотелось оставить. На время. Привыкнуть к кипению внутри, к силе, в которой хочется забыться. Катя наслаждалась его близостью, но и боялась ее. Тонкая грань, которая еще совсем недавно отделяла от взрослого мира, почти стерлась. И сейчас ох как понятны были переживания подруг. Их разговоры, казавшиеся раньше такими нелепыми. Жажда ощутить «то самое», от чего в буквальном смысле темнеет в глазах и подгибаются колени. Если бы не поддержка Кирилла, она вряд ли бы смогла твердо стоять на ногах.

– Проголодалась? – мужчина тронул губами ее висок. Просто невероятно, как же ей это нравится! – Здесь есть замечательное кафе, маленькое, но очень уютное. Поужинаешь со мной?

Катя кивнула, прижимаясь к его плечу. Она не станет отказываться. Слишком заманчиво провести целый вечер с НИМ. И даже не важно, какой окажется еда: вкусным будет само время. Долгожданным, значимым. Она постарается оценить каждое мгновенье, запомнить каждое слово, независимо от того, что будет дальше.

– Кирилл… – с трудом удержала себя, чтобы не назвать еще и отчество. – Вы по-прежнему свободны. И ничего мне не должны.

Мужчина нахмурился.

– Ты считаешь, что это правильно?

– Не знаю. У меня нет опыта правильных отношений, – она помолчала, а потом поправилась: – Вернее, вообще никаких. Но я думаю, что люди не должны оставаться рядом только из чувства долга, когда это единственное, что их связывает. Так нечестно и… жестоко. Если человек боится сказать правду, чтобы не причинить лишней боли. Потом все равно станет больнее, а его ложь только все усугубит. Поэтому если однажды Вы захотите уйти… просто сделайте это. И не обязательно что-то объяснять.

Она не лукавила. Действительно верила в то, что произносили уста. Кирилл притянул ее к себе, пряча лицо в рассыпавшихся по плечам волосах. «Маленькая моя… Вряд ли я когда-нибудь добровольно захочу от тебя уйти».