– Я не хочу есть, совсем, – помотала головой Трэйси, и он увидел, как в глазах ее снова заблестели слезы. – Меня пичкают какими-то коктейлями, а из-за них на всю остальную еду вообще смотреть не могу…

– Так может, тебе перестать их принимать?

– Не могу, говорят, я так больше протяну. Хотя куда уж больше нескольких недель в моем случае, не знаю, – она закусила губу в задумчивости. – Слушай, хотя давай, закажи мне что-нибудь на свой вкус. Я пропущу прием вечерней порции, может, от этого проснется аппетит.

– Хорошо, – кивнул Дэн, слегка улыбнувшись. Поняв, что лучше всего сейчас будет ненадолго оставить ее одну, он встал и пошел к выходу. Однако перед тем, как выйти, он добавил: – И знаешь, Трэйси, тебе не показалось. Мне действительно есть до тебя дело. Потому что ты – член этой команды, команды «Шторма», которая будет пытаться найти для человечества новый приют. Пусть ты и останешься на Цезаре, ты все равно всегда им будешь.

– Ой, ну прямо речь из какого-то кино, – усмехнулась девушка. На секунду, как показалось Дэну, глаза ее даже перестали быть такими бездонными, они стали более живыми и приземленными. – Спасибо, Дэн. Тогда, как привезут еду, дай мне знать.

– Идет.

Сделав заказ, он присел в ожидании на ступеньке винтовой лестницы. Дэн понял без всяких логических умозаключений, что от него требовалось. Никакой жалости, а только лишь отношение как к равному себе, ни как к больному – вот чего ждала и хотела Трэйси Морган. Она была прямолинейна и не лишена чувства юмора, красива и молода… Так почему же тогда он не мог бы забыть хотя бы на несколько часов о ее болезни? Мог бы, и очень бы даже мог.

Когда Дэн зашел в комнату-палату во второй раз, он застал Трэйси в совершенно другом расположении духа. Лицо ее выглядело уже не таким спокойным и умиротворенным, а на щеках даже будто бы появился легкий румянец, когда он подошел к ее кровати.

– Ну, смотри, здесь у нас суп фо бо, рис, нэм… Все, конечно, частично с заменителями, но тут их гораздо меньше, чем в супермаркетах «простых смертных». Ты что хочешь?

– Давай, пожалуй, нэм и рис, – она внимательно осмотрела содержимое бумажного пакета, который он ей протянул, напомнив в этом движении его самого в детстве, когда бабушка Мэг приходила с магазина и приносила в небольшой домик в двух километрах от N разные продукты, а маленький Дэн их с удовольствием разбирал, ища для себя сюрприз. На секунду он даже пожалел, что не спрятал какой-нибудь вкусности для Трэйси.

– Хорошо, тогда мне достанется суп, – Дэн начал разбирать контейнеры для еды «с собой». – Как же есть хочется!

– Мне бы такой аппетит, – Трэйси пожала плечами. – Я с недавних пор как-то вообще стала равнодушна ко всему такому, даже до болезни и до этих коктейлей. Слишком увлеклась всяким нематериальным, знаешь… Можно сказать, самокопанием, но в каком-то лучшем смысле.

– Ты о чем? О чем-то вроде медитации, самопознания?.. У меня бабушка занималась йогой, рассказывала об этом, – сдвинул брови Дэн, едва не набросившись на миску с супом. Он начал есть его постепенно, пользуясь всей имевшейся у него силой воли, потому что знал, что в противном случае станет только хуже, и после короткой трапезы с таким сытным супчиком его непременно начнет клонить в сон.

– Ну, отчасти, так оно и есть, – согласилась Трэйси, достав палочки и начав ими потихоньку «клевать» рис. – Но для меня это все скорее наоборот стало отречением от собственного «я».

– В каком смысле?

– В том смысле, что я больше не чувствую себя собой. Понимаю, что звучит для тебя странно и, может, даже, глупо, – в это мгновение Дэн постарался, насколько возможно, передать взглядом, что это не так. – Но именно это ощущение ко мне и пришло на днях. Я – не просто часть себя. Я – часть чего-то большего, я это просто знаю. И жизнь моя – тоже не моя жизнь… Слишком сложные беседы для застолья, я понимаю.

Дэн хотел ей ответить, но терпеть не мог говорить с набитым ртом. Трэйси это поняла, а потому постаралась увлечься собственным блюдом, и ей это удалось. Она съела большую часть нэма и риса.

– Хм, в который раз убеждаюсь, что аппетит действительно приходит во время еды, – заметила она, закончив и сложив палочки над своей тарелкой. – Что же, спасибо, это было очень недурно.

– Да не за что, – сказал Дэн, жестом предлагая забрать у нее посуду и подавая салфетки. – На самом деле, я медитировать не пробовал, но в твоих словах определенно что-то есть. Знаешь, мне иногда снятся сны… Непростые сны. По правде говоря, я редко о них кому рассказываю, потому что явление это довольно-таки нечастое.

– И почему же ты рассказываешь о них мне? – нахмурилась Трэйси. – Ведь мы, по сути, едва знакомы.

– Потому что ты рассуждаешь так, как человек, который такое бы смог понять, – Дэну, который едва-едва расслабился в общении с ней, вдруг снова стало неловко. Он уже и забыл о ее «говорю, что думаю». – Но, если тебе не интересно, я не буду о них рассказывать.

– Что ты! – Трэйси поняла, что смутила его. – Я не хотела, чтобы это звучало грубо, извини… Просто со мной редко кто-то откровенничает. Продолжай же, мне интересно!

– Так вот, сны, – выдохнул Дэн. – Мне каждую ночь снится то, как я мог бы умереть в предшествующий день. Причем со всеми подробностями и сопутствующими ощущениями.

– Может, у тебя просто слишком живое воображение? – Трэйси слегка приподняла бровь. – Знаешь, мне тоже сейчас часто собственная смерть снится.

– Нет, все не так, – помотал головой Дэн. – Это по-другому. Ни один человек из тех, с кем я на этот счет разговаривал, не приписывает эту ситуацию именно к развитому воображению. Потому что в пять лет у ребенка еще не могут складываться в голове настолько детальные образы того, что с ним может произойти при несчастном случае. Я видел слишком многое для своего тогдашнего возраста…

– Так это у тебя с пяти?

– Ну да, и с тех пор каждую ночь.

– Ужас какой! – Трэйси округлила свои и без того большие глаза. – Представляю, как тебе это приелось…

– Не то слово, – подтвердил Дэн. – Вот поэтому я и начал задумываться об их смысле. Ответа пока не нашел, но он явно не где-то на поверхности.

– А может, ты ошибаешься, но пока об этом не догадываешься, – предположила Трэйси. – Время покажет, и тебе, наверное, лучше сейчас просто подождать и разобраться с этим самому, без стороннего участия. Это, во всяком случае, мое мнение.

Она взяла чашку чая, что он сделал для нее, со столика, и сделала небольшой глоток.

– Ммм… Очень вкусно, спасибо. Это ройбуш с какими-то специями? – Трэйси на секунду прикрыла глаза и улыбнулась. – Корица, кардамон?..

– Еще сироп с цитрусовым вкусом. Я его нашел на кухне, надеюсь, хозяин будет не против, – Дэну стало приятно от того, что ей понравился напиток. Его вообще всегда очень радовало, когда кто-то одобрял что-либо им приготовленное.

– Думаю, не будет, – уверенно сказала Трэйси. – Особенно, если ты приготовишь ему такой же чай… Слушай, помучаю тебя еще немного. Получается, ты все видишь до самого… До самого конца?

Последнюю фразу она буквально выдохнула. Видно было, что ей и хотелось, и не хотелось одновременно об этом спрашивать.

– Да, до конца, – ответил Дэн. – Но очень смутно. То есть, я часто испытываю агонию, у меня проносится перед глазами прожитая жизнь и все такое, моменты какие-то всплывают, но дальше… Дальше лишь пустота и ничего больше.

– Тебя это не тревожит? – закусила губу девушка. – Ты каждую ночь продолжаешь видеть вот такие странности, которые заканчиваются ничем.

– Ну да, – неуверенно сказал Дэн. – Но что я могу сделать-то, ведь ты сама сказала, что здесь дело скорее во времени.

– Да, время сыграет свою роль. И все же, мне кажется, тебе все-таки нужно немного приложить усилия для того, чтобы дело продвинулось, – предположила Трэйси. – Я уверена, все не может быть просто так. Просто так ничего не бывает. Знаешь, даже вот это все, что со мной случилось, не просто так. Я долго думала, зачем, я не понимала, почему же должна так страдать. Почему мой организм в двадцать два года ведет себя вот так предательски… Но сейчас, мне кажется, я нашла ответ. Вернее, встала на путь к его нахождению.

– И каков же он? – Дэн удивился, потому как ему в голову и не могло прийти, как можно было оправдать то, что происходило с Трэйси. Это, по его мнению, была сущая несправедливость и только.

– Думаю, его сможешь найти ты, – загадочно ответила она. – Твое сознание, судя по всему, работает немного или много иначе. Странно, но почему-то я вдруг сейчас почувствовала, что тебе стоит подумать над всем этим. Над связями. И над их отсутствием в том, что происходит «после пустоты».

Дэн встретил на себе серьезный взгляд глаз, которые в то мгновение показались ему похожими на два прекрасных кристалла, название которых он уже и не помнил, но видел их однажды в каком-то каталоге с земного журнала. Она не просто поверила в то, что, наверняка, другая девушка сочла бы каким-то бредом и, возможно, даже не преминула бы съязвить об этом. Трэйси Морган нашла в его сознании загадку, и, в отличие от врачей, которые также ее находили, она не думала о том, что от нее нужно избавиться. Она посчитала, что загадкой этой можно как-то воспользоваться.

Дэн едва не приоткрыл рот от удивления и от переполнившего его внезапно чувства. Он не знал, что это было тогда. Он просто во второй раз за вечер ощутил какой-то пробежавший по телу разряд, который его, так долго будто бы державшего психологическую оборону против женского пола, потому как считал его не совсем в нужном ключе его понимавшим, в момент обезоружил. Все, что было внутри разложено по идеально ровным полочкам, все эти мысли, которые он в себе открывал и развивал, все знания, которые накапливал в течение своих девятнадцати лет – девушка с чистыми серыми глазами пришла и в секунду своими тонкими руками смахнула все с полок, так что они смешались в общую кучу.

Гордо восседая на ней, Трэйси Морган в его воображении задорно улыбалась и качала своей длинной стройной ножкой.

– Эй, Дэниэл? – реальная Трэйси помахала своей рукой прямо перед его лицом. – Ты здесь, или уже ушел искать ответы?

– Пока здесь, – ему оставалось лишь надеяться, что она не заметит этой невероятной перемены, которая только что произошла в нем. – Но не беспокойся, я скоро их найду. Я обещаю, что постараюсь.

«Кварц, – вспомнилось название кристалла Дэну, когда он закрывал за собой дверь. – Ее глаза похожи на серый кварц».

6

Римская Империя, Земля, ?? AD

Вечный город жил в тот день столь привычной для него бурной и яркой жизнью. Торговцев с рынка, рекламировавших свой товар, было слышно за несколько кварталов. Неудивительно было, считал Кассиан, что тем самым они отпугивали многих покупателей – да любая из известных матрон, едва заслышав такие похабные выражения, сразу же предпочла бы свернуть куда подальше. Казалось бы, что можно было бы неприличного сказать о статуэтках богинь и богов для дома, но торгашам удавалось сделать это просто с неслыханной степени извращенностью.

Кассиан Руфус, молодой рыжеволосый юноша, неторопливо шел по одной из римских улочек в компании своего друга, Ромула Марция, весь погруженный в свои мысли. Он думал о грядущих днях и не мог поверить, в то, что перемены могли произойти так быстро… В одночасье. Но он знал, что новое время должно было рано или поздно наступить. И был рад тому, что принимал в этом наступлении самое прямое участие. Ведь, по сути, организация всего действа лежала именно на нем.

Ромул, как только наш человек подаст знак, ты должен будешь немедленно начать говорить, – предупредил молодой человек друга. Тот посмотрел на него раздраженно.

Да знаю я, знаю! Ты ведь мне это уже тысячу раз сказал за эту неделю. Я, конечно, не такой умный, как ты, но вроде память у меня не отшибает как у старика Октиния.

Это он говорил, конечно, об их университетском преподавателе естественных наук. Тот частенько повторял одно и то же из занятия в занятие, хотя студенты и говорили, что они слышали ранее все эти темы, он предпочитал делать вид, что не слышит их, и продолжал твердить о своем. Кто-то подсмеивался над Октинием, кто-то и вовсе перестал посещать лекции и семинары (так как на них он не отмечал посещаемость), а Кассиан понял: повторял пожилой профессор все это так часто, потому что хотел, чтобы элементарнейшие понятия въелись им, юнцам, в самые затаенные уголки их миропонимания. Чтобы даже тогда, когда, они, казалось бы, даже и не нужны были бы все эти законы, логика, которой люди пользовались при их создании, возымела верх и дала о себе знать.

Все свои соображения Кассиан смог вовремя донести и до своего лучшего университетского друга, Ромула, а потому тот тоже не поддался искушению возыметь лишний свободный от занятий час, который можно было бы, кстати, провести, в том числе, возле Школы Весты, женского популярного учебного заведения, наблюдая за прекрасными или не очень, но все же юными девами, которые, замечая «гостей» начинали стрелять глазками и переглядываться между собой, иногда нелепо хихикая, а иногда заливаясь отчего-то прелестным, мелодичным смехом. И Кассиан, и Ромул соврали бы, если бы сказали, что им не нравилось торчать возле забора Школы, а потому отказались они от этого удовольствия с явным волевым усилием в свое время.

Так или иначе, занятия у Октиния все же не прошли зря. Кассиан чувствовал это, когда обсуждал с ним же свой план захвата власти. Он знал, что ему можно было довериться, потому что старик иногда высказывался против императора Максимиана, хоть это и было опасно, учитывая то, что нескольких преподавателей из их университета уже ранее лишали свободы за подобное. Насколько помнил Кассиан, один из посаженных в тюрьму за последний десяток лет был хорошим знакомым Октиния. И тем не менее, он все же позволил себе несколько посеять несколько «крупиц сомнения» в головы своих студентов прямо во время занятий.

Audaces fortuna juvat (лат. поговорка – «смелым судьба помогает»), – за несколько дней до предполагаемого Ромулом и Кассианом переворота заметил старик серьезно. – Я верю в ваше дело. И в ваш план, хотя он и довольно дерзок, я должен признать.