Глава первая. Корни и ветви

Детство – очень важная часть жизни человека. Чаще всего именно в это время закладывается индивидуальная система вкусов и эстетических предпочтений, стиль восприятия жизни – в общем, все то, что отличает нас друг от друга. Исследования, проводимые в разное время и в рамках разных наук – антропологии, социологии, психологии, подтверждают: на формирование личности влияют различные внешние факторы, в том числе географические, этнические, религиозные и многие другие. Поэтому биографу, ставящему целью создать объемный и достоверный портрет своего героя, конечно же, необходимо иметь представление о местности, где прошло его детство.

Николай Васильевич Склифосовский родился 6 апреля (25 марта) 1836 года в Приднестровье – регионе, комфортном по климату, с плодородной почвой. Люди здесь обитали с доисторических времен, археологи оценивают возраст первых следов деятельности человека в миллион лет. Интересно, что неподалеку от родины Склифосовского, в кургане у села Глиное Слободзейского района были найдены древние (возрастом четыре тысячи лет) человеческие останки со следами хирургической операции. Это довольно редкая находка. При мистическом восприятии мира, вероятно, можно отыскать в подобном совпадении какой-то особый знак, связанный с биографией нашего героя, но наша задача не в этом.

Неизвестный пациент безымянного хирурга, вероятно, принадлежал к племени тирагетов – именно они заселяли Приднестровье в доантичное время, если верить Плинию Старшему. Позднее там появились фракийцы и скифы. Конечно же, любая крупная река имела стратегическую ценность для торговли и транспорта, поэтому в античную эпоху Днестр не оставили без внимания греки, которые построили в его устье город Тиру.

В первые века после Рождества Христова Приднестровье захватили племена гуннов, но не удержали – слишком много народов стремилось в плодородные прибрежные районы. Весь период раннего Средневековья на этих землях жили восточные славяне (уличи и тиверцы) вперемешку с тюрками-кочевниками, половцами и печенегами. Сосуществование таких разных этносов давалось с трудом, и территория постоянно переходила из рук в руки.

Неспокойная земля успела побыть частью и Древнерусского государства, и Галицко-Волынского княжества. С 1360-х годов ее северная часть на целых 200 лет вошла в состав Великого княжества Литовского. Примерно в это же время (с 1242 года) Южное Приднестровье вошло в состав Золотой Орды.

В XVI веке, когда на политической арене появилось польско-литовское образование под названием Речь Посполитая, северное Приднестровье стало Малопольской провинцией Короны Польской, веком позднее эти земли частично оказались в составе Ханской Украины со столицей в Дубоссарах.

История российского Приднестровья начинается с конца XVIII века, когда сначала, в 1792 году России было уступлено Османской империей Южное Приднестровье. Всего через год в Российскую империю по итогам Второго раздела Польши вошли и северные приднестровские земли.

Даже не сильно вдаваясь в подробности, можно увидеть, что регион, в котором родился наш герой, трудно назвать спокойным. Скорее, это взрывная смесь из традиций и этносов, которая пребывает в покое до первого социального или политического напряжения.

Точное место рождения Склифосовского – хутор Карантин. Такое название тоже наверняка кому-то захочется счесть пророческим, вот только в данном случае это слово имеет отношение скорее к политическим реалиям того времени, чем к истории медицины.

В девяностые годы XVIII века официальная граница между Россией и Турцией пролегала по реке Днестр и, конечно, в пограничной зоне имелись посты – как таможенные, так и карантинные. Один из них, в шести километрах от Дубоссар, единственной тогда переправы, был создан в 1793 году по распоряжению наместника Екатеринославского уезда Херсонской губернии Василия Васильевича Каховского. Этот пост стал главным звеном днестровской карантинной линии, а двумя годами позднее (в 1795-м) открылась главная Дубоссарская пограничная таможня, единственная в то время пограничная таможня для всей Очаковской земли. Карантинная и таможенная линия по берегу Днестра охранялась казачьими пикетами.

Общая инструкция относительно карантинов в России была издана в 1712 году. Губернаторы и воеводы, получив известие о поветрии за границей, должны были задерживать приезжих у застав. Срок карантина не определялся, но строгость изоляции прописывалась достаточно подробно: с областями, в которых появилось поветрие, прерывалось всякое сообщение; дома, в которых случилась болезнь, приказывалось сжечь с лошадьми и со скотом и со всякою рухлядью, выведши из них людей в особые и пустые места; всякому, кто прокрадывается через заставы, грозила виселица. С течением времени инструкции обновлялись и совершенствовались. Одна из таковых вышла в 1728 году, по случаю открывшейся в Астрахани «опасной болезни». Четверть века спустя сенатским указом от 22 февраля 1755 года предписывалось открыть при всех пограничных таможнях постоянные карантины с медицинским персоналом. Правда, часто подобные предписания оставались лишь на бумаге. Когда в 1771 году в смежных с Турцией польских провинциях появилась чума, оказалось, что указ этот так и не привели в исполнение. Неудивительно, что чума принялась свирепствовать в пограничных русских областях и дошла, как известно, до Москвы.

Зародившись на южных и западных границах, внимание властей к здоровью населения постепенно распространилось на север. В 1786 году появился устав о карантинном доме на острове Сескаре в Финском заливе Балтийского моря. Каждая область имела свою специфику и обычаи, которые не всегда руководствовались медицинскими соображениями. Поэтому в 1800 году был издан общий «Устав пограничных и портовых карантинов». В нем наконец-то указали точный порядок санитарных процедур: «по принятии в карантин окуривание людей, товаров, вещей и пожитков порошками, выветривание оных посредством возобновляемого воздуха, обмывание уксусной или соленой водой и опрыскивание уксусом, либо держание над парами онаго, суть доселе известные, самые благонадежные и действительные средства для очищения от заразы в них нередко кроющейся».

В Дубоссарах прибывших из-за реки прямо с переправы направляли в карантин – выдерживать «определенный к безопасности от язвительной болезни шестидневный термин». Во время эпидемии срок пребывания в карантине увеличивался до шестнадцати дней. По истечении этого срока, а также «очистки и окурки» приезжий считался «несумнительным» и мог получить пропускной билет.

Несмотря на такие строгие меры, эпидемии холеры, тифа и чумы рядом с турецкой границей вспыхивали достаточно регулярно. Это становилось одной из причин высокой младенческой смертности в регионе: из 178 родившихся 100 умирали в возрасте до одного года.

Вообще в России XIX века смертность в среднем составляла 35 на тысячу жителей, а по величине младенческой смертности наша страна тогда стояла на одном из первых мест в мире. В отдельных губерниях процент детей, умирающих на первом году жизни, доходил до 36, а в некоторых волостях северо-восточной части страны – даже до 60. На IX Пироговском съезде русских врачей в 1904 году один из его участников говорил по этому поводу: «Согласитесь сами, что если перед вашими глазами половина рождающихся детей будет умирать, не доживши до одного года, то не найдете ли вы здесь сходства с тем Иродовым избиением младенцев, когда на смерть были обречены все дети до 2-х лет мужского пола, то есть та же половина. Это “Иродово избиение” совершается постоянно из года в год. Разница только та, что тогда часть детей выжила до 2-х лет, а у нас только до одного года».

Отчего же умирали дети? По большей части как раз от широкого распространения острозаразных болезней. Холера, сыпной и брюшной тиф, дизентерия, оспа, малярия, детские болезни – все это становилось буквально народным бедствием. И можно только предположить, насколько усугубилась бы картина без карантинных барьеров на границах страны.

С самого начала существования Дубоссарского карантинного пункта около него постоянно селились купцы и мещане, вольные матросы, отставные солдаты и заднестровские переселенцы. Из этой довольно пестрой публики и образовалось в итоге поселение Карантин.

В 1812 году Бессарабия вошла в состав Российской империи. Днестровскую карантинную линию перевели за Прут и Дунай, но еще некоторое время дубоссарская таможня по-прежнему выполняла свои функции. Официально она прекратила деятельность 28 февраля 1831 года, а Днестровская карантинная линия – и того позже. Окончательно ее упразднили только в 1846 году, после чего родной хутор Склифосовского превратился в самое обычное маленькое южное село.

С приходом советской власти оно стало погранзаставой, в 1926 году в нем организовали совхоз «Дзержинский», а в 1930-м – колхоз «Большевик». В таком виде все просуществовало до 1968 года, когда решили объединить несколько близлежащих колхозов. Новое, более крупное село получило название «Дзержинское», так оно и называется в настоящее время. Государственная принадлежность его неоднозначна с момента Приднестровского конфликта начала 1990-х годов. Дзержинское оказалось на территории непризнанной Приднестровской Молдавской республики. Беспокойная родина нашего героя продолжает оставаться таковой…

Фамилию Николай Васильевич носил редкую и необычную. Согласно семейному преданию, она произошла от имени предка по отцовской линии, грека, которого звали Асклифос. По странному совпадению (при желании его тоже можно счесть пророческим) это имя созвучно с именем древнегреческого бога врачевания Асклепия. Постепенно «Асклепиос», «Асклифос» трансформировалось в фамилию Склифос (Sclifos), которая просуществовала вплоть до деда нашего героя. А уже его отец, Василий Павлович, добавил к ней славянское окончание, приняв миропомазание в Русской православной церкви города Дубоссары.