Глава 12

( Настя)

Несмотря на холод, который пытается пробрать до костей, пока я возвращаюсь за сумочкой, где-то внутри прыгают смешинки, немного согревая меня.

Я знаю, как мужчины реагируют на слова “я в разводе и у меня есть дочь”. Встречаются адекватные, которые понимающе кивают, потому что знают, что одинокая женщина с маленьким ребенком – это немножко иное, чем беззаботная свободная девушка. Встречаются и те, кто тут же меняются в лице, и что-то бормочут невразумительное, быстренько сливаясь. Наверное, глупо называть их неадекватными, потому что не каждый готов к подобной ответственности....

Но лицо Элиаса оказалось круче всех. Он будто бы хотел спросить “какого черта и как ты посмела?”. Хе-хе.

Юльчонок по-прежнему сидит за столиком, прижимая к носу пакет со льдом. Она поднимает на меня взгляд, и в глазах блестят слезы.

– Юль, ты плакала что ли?!

– А ты как думаешь? – гундосит она, – блин, мне еще ринопластики очередной не хватало!

Упс. Я пытаюсь удержаться, но бровь предательски приподнимается. Юля хрюкает.

– Ты реально считала, что этот тоненький аккуратный носик – мой? Да у меня клюв, как у коршуна был! И грудь единичка. Боже, зачем я тебе это рассказываю? Мне надо успокоиться и сказать мужу, чтобы опять откладывал бабки… он меня убьет.

Телефон вибрирует в сумочке, и я сажусь рядом с подругой. Достаю старый смартфон и смотрю на экран. Три сообщения в Ватсаппе от абонента Мама.

“Плачет!”

“Попытаюсь уложить сама, но может не получиться”.

“Насть, не справляюсь. До сих пор крутится и хнычет, кушать творожок не стала, еле ложку впихнула. “

Сердце тревожно сжимается, когда я представляю как моя маленькая Соня плачет, не понимая, почему же ее укладывает бабушка и где же до сих пор мама. Изо всех сил уговариваю себя, что это нормально – дать возможность себе развеяться хоть раз в год. Ребенок с родной бабушкой, которая трясется над ним, как над самым ценным сокровищем, но… ужасающее чувство вины перед дочерью уже накрывает меня, как цунами.

"Уже еду" – набираю я в ответ. Сообщение отправляется, но галочки не меняют цвет – видимо, мама совсем занята Соней, и не может его прочитать.

– Наааааааасть?

– Прости, Юль, – бормочу я, очнувшись, – дочка плачет. Мне срочно надо домой.

Она тихо вздыхает.

– Такси вызвать?

– Да я уже. Должно с минуты на минуту подъехать.

– Дети – зло, я всегда знала. Слушай, может, поплачет и уснет, а? Ты сколько уже не отдыхала? – предлагает мне Юлька.

Фу-ух. Так, Настя, дыши.

Качаю молча головой, хотя больше всего хочется съязвить или нагрубить в ответ на ее последнюю фразу. Молчу, потому что Юлька не знает, что такое дети и какое место они занимают в сердце матери.

– Скажи мужу, что просто кто-то неудачно открыл дверь тебе в лицо, – произношу я напоследок, а Юля начинает хихикать. Потом охает и морщится, схватившись за нос, – ладно, Юльчонок. Лене скажи, что я уехала, пусть только не обижается.

– Скажу-скажу. Ладно, мать-наседка, иди!

Да елки-палки! Какая я мать-наседка?!

Выдохнув, ухожу. Забираю пальто, одеваюсь и выбегаю на улицу. На парковке стоит желтое такси – сверяю номер с цифрами в смс-ке и радостно бегу к нему. Сорок минут по пробкам и я дома.

Я сажусь внутрь машины, называю адрес и расплачиваюсь с водителем. Такси отъезжает с парковки, а я прислоняюсь виском к стеклу и провожаю взглядом горящие праздником окна ресторана. Внутри скребет странное чувство, будто бы я покидаю не просто какой-то праздник, а праздник жизни. Счастлива ли я? Несмотря ни на что – да. У меня есть прекрасная дочь, и нормальная работа. У меня есть уютная маленькая квартира. Я не променяю это ни на что другое.

Однако, легкая грусть и тоска, все же, иногда отравляет это светлое счастье.

Такси подъезжает к подъезду ровно через сорок минут, как я и предполагала.

– Спасибо, хорошего вечера вам, – благодарю я седого дядьку-таксиста, который добродушно кивает мне на прощание, хватаюсь за ручку двери, поднимаю взгляд и замираю. Ледяные мурашки страха бегут по моим рукам и пробираются до самого сердца.

Возле подъезда стоит знакомая фигура. Я бы заплатила самому черту, лишь бы никогда больше не видеть его. Мне страшно, но дома ждет дочь, поэтому я должна выйти. Переступить через себя…

Открываю дверь, покидаю такси и решительно иду к подъезду.

Мужчина замечает меня. Тонкие губы растягиваются в ухмылке, и он выпускает вверх сигаретный дым из легких. Щелчком отбрасывает бычок в сторону и приглаживает неопрятные длинные волосы.

Черт, он когда-нибудь моется нормально? Совсем в свинью превратился.

Я приближаюсь к нему и останавливаюсь напротив.

– Что тебе нужно, Родион? – как можно более спокойно интересуюсь я.

– К дочери я пришел, Настя, – ухмыляется он, – давай, открывай дверь. Задолбался ждать.

Я чувствую явный запах алкоголя от его дыхания, и к горлу подкатывает тошнота.

Уро-од.

– Ребенок спит. Ты время видел?

– Настя, я соскучился по своему ребенку. Хоть зайду, посмотрю, как она спит, – лениво аргументирует он, а мне хочется побиться головой об стену. Причины его появления я прекрасно знаю, и это далеко не ребенок.

– Родион, ты хочешь довести дело до суда, чтобы я назначила время для посещений? Ты постоянно приходишь вечером, когда Соня уже спит, – я начинаю закипать, – работы у тебя нет. Слушать твое нытье о нашем воссоединении я не собираюсь! Завтра приходи!

Я пытаюсь обойти его, но бывший загораживает собой домофон.

– Отойди! – рычу я.

– Слушай, давай поговорим, Настюш, – он цепко хватает меня за плечо.

– Отпустил быстро!

– Насть, я скучаю по вам. Это была большая ошибка, – заводит он знакомую волынку, а меня начинает трясти, – я знаю, что ты больше мне не веришь, но я готов каждый день доказывать, что достоин семьи. Насть, – он сжимает пальцы, когда я пытаюсь вырвать руку, – пожалуйста, давай попробуем еще раз начать все сначала.

– Отвали. Ты мне мерзок! – начинаю кричать я. Не потому что истеричка, а потому что он боится привлекать лишнее внимание, – ты водил домой баб, пока я была на работе и впахивала беременная ради семьи! Искал любовниц, потому что я тебе не давала, видите ли! И когда я сидела в декрете – смел мне говорить, что я, видите ли, с ролью жены не справляюсь!!!

Он внезапно падает передо мной на колени, а мне хочется взвыть. Началось представление. Театр одного актера.

– Насть, я виноват, – Родион, как преданная собака, пытается заглянуть мне в глаза, – я считал, что семья – это данность, а не дар небес. Я все понял и готов исправлять свои ошибки каждый день. Доказывать вам…

Моя бровь поднимается вверх.

– Понял, когда я начала зарабатывать неплохие деньги в декрете? И когда моя мать написала мне дарственную на квартиру?! Тогда ты перестал перебирать баб в поисках места потеплее?!

– Слушай, Насть, это все слухи! Я не знаю, что тебе наговорили, но это же очевидно, что нас хотели рассорить. У нас много завистников, потому что мы прекрасная пара…

Не выдержав, я пинаю его коленом в плечо. Туша глупого бывшего муженька грузно падает назад, а я, воспользовавшись моментом, прикладываю брелок к домофону. Сердце стучит, как бешеное. Забегаю в подъезд, почувствовав, как мазнула рука по лодыжке и изо всех сил тяну на себя дверь.

Громкий щелчок – будто выстрел в сердце. Кажется, оно остановилось на секунду. От бешеного облегчения.

Быстро бегу к лифту, потому что кто-нибудь может сейчас зайти в подъезд и впустить этого урода. Боже, как он меня достал.

Когда двери лифта закрываются, слышу яростный удар по двери. Закрываю глаза и прислоняюсь лбом к стене лифта, стараясь сдержать слезы.

Да какая у меня может быть нормальная жизнь после этого? Я в вечном напряжении со времен развода. Вечная мука ожидания – когда в следующий раз он подкараулит меня, когда снова попытается просочиться в квартиру, чтобы возлечь там на диван и остаться навсегда…

Больше всего я боялась гулять с Соней. Всегда выбирала время, когда мамочки выходили со своими детьми, потому что этот урод может пойти на все – и даже попытаться украсть ребенка ради мести и чтобы меня вернуть. Прецеденты уже были.

Конечно, суд определил место жительства Сони со мной, но все равно – что я смогу сделать? Ему всегда было на Соню плевать. Даже один день, который Соня проведет с ним будет для меня подобен какому-то кошмару. Он даже не подумает ее покормить, или переодеть и просто сплавит своей матери, для которой моя дочь – нагулянная мерзость, как она пыталась убеждать в этом своего сыночка.

А если несколько дней…

Двери лифта разъезжаются, и я выхожу на площадку. Открываю дверь ключом, толкаю ее и едва не бью испуганную маму. Быстренько захожу, замыкаюсь на внутренний замок и поворачиваюсь к ней.

– Что такое? Как Соня? – шепчу я.

– Спит уже, – машет рукой мама. Она бледная и глаза огромные, как блюдца, – слушай, твой козел мне названивал все. Хотел к Соне приехать.

– Я встретила его у подъезда, – киваю я, разуваясь.

– Офигеть, – мама всплескивает руками, – он все это время караулил? Кошмар.

– Да…

Она качает головой, а я прохожу сначала в ванную, мою там руки, и потом иду в детскую. Маленький ночник тускло светится в темноте, и я вижу умиротворенное лицо малышки. Щечки красные – мама опять пыталась дать что-то из запрещенных продуктов, или просто забыла об аллергии.

Подхожу ближе, сажусь рядом с кроваткой на корточки и глажу девочку по мягким волосам. Соня тихо вздыхает во сне.

– Я сделаю все, чтобы ты была счастливой, малыш, – шепчу я еженочную мантру и тянусь к ней, целуя в носик. Кладу голову рядом на постель и закрываю глаза, продолжая гладить дочку.

Сон внезапно застает меня в таком положении и я вырубаюсь.

Глава 13

(Элиас)

Пьяное тело младшей сестренки все никак не хочет держаться на ногах, пока я пытаюсь вытащить ее из машины и завести во двор – оно все время норовит грохнуться лицом прямо в асфальт.

Блин, я ей точно когда-нибудь всеку. Запас безусловной братской любви уже кончается.

В конце концов закидываю ее на плечо, нормально открываю дверь дома и бросаю Ксюшу на диван в гостевой комнате.

– Пшел вон, – бормочет сестра. У меня от удивления лезут брови на лоб, – не трогай меня… скотина… бородатая…

И нога смешно дрыгается при этом. Надо будет у нее поинтересоваться – какая там бородатая скотина к ней пристает.

Вся одежда пропиталась сестричкиными резкими духами, от которых меня просто выворачивает. Я стягиваю футболку по дороге в ванну и закидываю ее в стиральную машину. Телефон в джинсах внезапно настойчиво и долго вибрирует, несмотря на мои попытки проигнорировать его в который раз. Я достаю смартфон , смотрю на экран и вздыхаю. Дарья.

– Нда? – принимаю вызов и слышу веселый голосок в трубке:

– Эли, а ты где? Не могу тебя найти вообще!

– Если ты ищешь в ресторане – то меня там уже нет. Я дома.

– О-оу. Котик решил спрятаться в своей уютной коробочке? – хихикает девушка, – может, твоя кошечка приедет к тебе сегодня и помнет коготками что-нибудь?

Я мрачно смотрю в зеркало напротив.

– Слушай, нет. Не сегодня.

«Может, вообще никогда». Мне не хочется обижать Дашу, однако, в очередной раз я чувствую, что даже наши свободные отношения начинают меня напрягать. Я терпеть не могу, когда дело доходит до разрыва, и мне приходиться объяснять его причину. Сложно сказать «ничего такого, ты замечательная, но меня бесит время, которое мы проводим вместе все чаще, твои участившиеся звонки и настойчивость».

Все-таки, где-то действительно человек не меняется. Как я был интровертом – так и остался. Хотя, меня все равно несколько пугала перспектива остаться однажды в одиночестве в этом огромном доме. Наверное, это чумовое ощущение, когда рядом с тобой близкие люди, но почему-то еще никто не вызвал во мне желание просыпаться с утра вместе каждый божий день.

– Ну ты чего? – удивляется Даша, – заболел, что ли? Я могу тебе сделать массаж… – она начинает мурлыкать в трубку, но это вообще никак не трогает меня, – расслабишься, заснешь в моих объятиях…

– Нам нужно расстаться, Даша.

Повисает такое молчание, что я слышу, как потрескивают помехи в динамике смартфона.

– Элиас, я что-то не так сделала? – осторожно произносит девушка.

– Нет, Даша. Ты прекрасная девушка, – устало произношу я, потому что это именно тот разговор, который я ненавижу, – я предупреждал, что долго мы не продержимся. Без обид, хорошо? Ты достойна хорошего мужчины, и это явно не я. Ты просто не мой человек.

Кажется, она всхлипывает, и я чувствую себя полным дерьмом. В очередной раз.

– Эли, давай не будем так резко… – тихо произносит она, и в голосе звенит отчаянье, – может, просто возьмем перерыв? Я не буду звонить и писать, а ты…

– Это ровным счетом ничего не изменит, Даша.

– Но я тебя люблю! Ты мне нравишься!!!

– Даша…

– Знаешь что? – она, судя по шороху, вытирает лицо и голос меняется, становится решительным, будто сейчас меня схватят за то, что ниже пояса, выкрутят и поставят на колени, – я знаю про тебя все, Элиас. И знаю, как ты менял девушек, и с каждой тебе становилось скучно. Прости, но я не из тех, кто плачет в подушку и собираюсь бороться за свое счастье…

Позади с грохотом ударяется об стену дверь и я поворачиваюсь. Даша что-то тараторит в трубку, а я смотрю, как сестра, пошатываясь,идет к унитазу, зажимая рот рукой.

Ну, мать вашу.

– Уйдииииииии, – стонет Ксюша, падая с размаху на колени перед белым другом и закатывая глаза, – скажи родителям, чтобы не жрали рыбу! Она испорченная! Меня тошнииит…

– Эли! – Даша внезапно кричит в трубку, – я слышу женский голос! Так и знай – это ничего не изменит! У тебя может быть сколько угодно женщин, но ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ КО МНЕ!

Сестра делает «буээээ», а я закатываю глаза. Сбрасываю вызов, пихаю смартфон в карман и сматываюсь из ванны. Чувство такое, будто эти двое сегодня насильно поимели мое уютное и спокойное болото. Одна – морально, вторая же просто осквернила мой туалет и дом своим пьяным присутствием.

– Элиии! – несется мне в спину сдавленное, – есть активированный уголь?

– В аптечке, – сквозь зубы отвечаю я, закрывая дверь. Точно завтра пропишу пару подзатыльников.