Глава 3.

(Элиас)

Я не видел ее вечность, и подумал, что ошибся, когда заметил знакомое лицо в толпе.

Все те же пухлые губы и маленькая родинка на щеке. Детские мягкие черты лица стали более женственными и тонкими, но я все равно умудрился рассмотреть ту самую девчонку сквозь призму долгих лет, оставивших на ней отпечаток.

Нехилый такой. Она выглядит задолбанной, мягко говоря. Словно серая моль среди порхающих бабочек – красоток, со светящейся кожей, в дорогих платьях и с ухоженными блестящими волосами.

Настя.

Ненавижу это имя.

Я вижу, как она ощупывает меня взглядом, оценивает, и в темных глазах сменяются калейдоскопом эмоции – одна за другой, яркие, как вспышки звезд на небе. Шок. Замешательство. Она вспоминает все, что произошло тогда – уверен в этом, потому что ее щеки начинают пылать, а в глазах жгучий стыд.

Пятнадцать чертовых лет.

У меня сама по себе появляется усмешка на губах.

– Привет, Элиас, – взволнованно говорит она. Голосок почти такой же. Не изменился. Тихий, мягкий, нежный. Словно нож в сердце. Пока она молчала, я просто смотрел на нее, как на призрак из далекого прошлого, но стоило ей заговорить и в душе проснулось темное, злое и больное чувство. Сжало до боли в районе солнечного сплетения, и резко отпустило, разливаясь по венам.

– Привет, Никольская. Все-таки, ты.

Не хочу произносить ее имя. Стоит только мне сделать это – и я снова окажусь тем мелким жирным придурком, который просто любил ее. И который не знал, что его подарок на выпускной принесет ему столько проблем.

Сейчас иногда я думаю – было бы несколько иронично, если бы в тот день я просто сдох. Мне прописали тогда в ребра, и я упал, ударившись затылком об камень, получил сотрясение. Кажется, меня тогда еще несколько минут попинали. В больнице я провалялся черт знает сколько в тяжелом состоянии. Если бы я не выкарабкался – эта бы стерва принесла бы мне на могилку цветочки?

– Я, – она нервно поправляет волосы и отводит взгляд в сторону, будто бы смущаясь. Ах ты ж, посмотрите на эту милую зайку, – неожиданная встреча. Пятнадцать лет уже прошло, а ты… выглядишь здорово.

Да, уже здорово. У меня вырывается смешок.

– Спасибо, Никольская. Что ты здесь делаешь?

– Моя знакомая замуж выходит. Лена, – она будто бы улыбается, но вся ее поза выдает нервозность. Я просто наслаждаюсь этим. Как она переминается с ноги на ногу, как старается смотреть на меня.

Да, Настя, я уже не тот толстяк. Прекрасно тебя понимаю, но вряд ли хоть как-то постараюсь развеять это напряжение между нами.

–Ясно. Что-нибудь выпить хочешь?

Вряд ли сейчас она меня интересует как женщина, как друг или как собеседница. Вряд ли. Для моей женщины она слишком тусклая, другом уже была, и говорить нам просто не о чем. Между нами чертова пропасть. Мы стоим на разных сторонах. Теперь у меня есть все – и друзья, и девушки, и деньги, а она просто… Настя.

И глядя в ее поблескивающие огромные глаза, в которых, кажется, появляется восторг, я внезапно понимаю, что теперь ее очередь шагнуть в эту пропасть, ослепленной обожанием. Как когда-то сделал это я.

Глава 4.

(Настя)

Выпить.

Больше всего я хочу не выпить, а напиться. От шока. Так будет легче воспринимать реальность, в которой толстый друг детства внезапно превратился в мачо с обложки журнала.

– Да, не откажусь, – произношу я пересохшими губами, и провожу по ним языком. Взгляд Элиаса тут же падает на них. Бывший друг детства спустя секунду улыбается, посмотрев мне в глаза. Обезоруживающе. Красиво.

– Пойдем, – он неожиданно обнимает меня за талию и ведет за собой. Скользит рукой по изгибу тела. Медленно продвигается на несколько сантиметров вверх, но даже от этого я шокировано чувствую, что мои брови взлетают вверх.

Что это? Решил показать, что не держит на меня зла? Пофлиртовать?

Вижу, как некоторые девушки растерянно осматривают нас. В их глазах мелькает что-то похожее на зависть смешанную с недоумением. Я без усилий могу прочитать их мысли – «какого черта ОНА делает с НИМ?»

Странно, но Элиас ведет меня мимо свободных столиков. Мы не останавливаемся, отдаляемся от толпы гостей.

По дороге Элиас подзывает жестом какую-то девушку в строгом брючном костюме с бейджиком.

– Да, вы что-то хотели? – интересуется она, подбегая к нам. Снова встречаю этот удивленный взгляд. Уже от нее. И тушуюсь окончательно.

– Принеси шампанское в мой номер и что-нибудь легкое перекусить.

Я вздрагиваю. Удивленно смотрю на Элиаса, но он спокоен. Абсолютно.

Как это – в номер? Я знаю, что этот ресторан, который сняли на свадьбу Лена с Эриком, принадлежит какому-то крутому отелю. Неужели Элиас живет в другом городе и просто приехал сюда на торжество?

Так, постойте, номер – это слишком интимно… для первого разговора за пятнадцать лет.

– Я попрошу принести, – вырывает меня голос девушки из мыслей, – пять минут.

– Прекрасно, – кивает мой бывший друг и уводит меня.

– Элиас… – произношу я, нервно сглотнув, – зачем в номер? Ты живешь в другом городе? Мы можем пообщаться и тут…

Он издает смешок. Я смотрю украдкой на него, и вижу, как серые глаза превращаются из расплавленного серебра в темное, штормовое небо. Мне становится до чертиков не по себе, но Элиас моргает – и вот он, снова тот самый парень, которого я знала пятнадцать лет назад. Мягкая улыбка и добродушный взгляд. Просто лапочка.

– Нам тут не дадут нормально поболтать.

– Почему?

– Никольская, ты напряжена, как струна, – пальцы снова сжимаются на моем боку. Горячие, – ты меня боишься, что ли?

– Нет, – вру я, чтобы его не обидеть.

– Зря, – встретив мой ошарашенный взгляд, он усмехается, – кажется, мы идем в номер, где будем вдвоем. С шампанским.

– На что ты намекаешь? – я нервно поправляю волосы, а Элиас заводит меня в лифт. Я останавливаюсь напротив зеркала. На меня оттуда смотрит бледная брюнетка с поблескивающими глазами. Под ними – явные синяки от усталости.

Вижу за своей спиной, как Элиас протягивает руку и нажимает на кнопку. Лифт трогается вверх, мужчина поднимает глаза на меня и мы встречаемся взглядами в отражении зеркала.

Мое сердце обрушивается вниз, потому что он улыбается по-другому. Как настоящий дьявол.

Глава 5.

(Элиас)

– Намекаю на незакрытый гештальт, Никольская.

Можно б было, наверное, к ней сейчас прикоснуться, пока мы стоим настолько близко, что я ощущаю, как воздух между нами наэлектризовывается. Только бывшая подруга, похоже, и так напряжена, и это может вызвать иной эффект. Не тот, которого я добиваюсь.

Я не собираюсь с ней спать.

Мне просто интересно – насколько быстро сейчас падет ее крепость. Давай, Никольская, удиви меня. Продержись хотя бы полчаса, и не начни мурлыкать, флиртовать и стрелять в мою сторону глазками, когда до тебя дойдет, что я тебе оказываю знаки внимания.

В отражении вижу, как расширяются ее зрачки и заполняют всю радужку. Глаза кажутся черными на фоне бледной кожи.

– Элиас, – произносит она. В голосе сквозит напряжение, – я не понимаю, о чем ты.

Улыбаюсь ей в ответ обезоруживающе.

– Наше общение оборвалось несколько резко пятнадцать лет назад. Хочу просто узнать тебя поближе.

Лифт останавливается.

– Я давно хотела извиниться за то, что случилось тогда, Элиас, – она разворачивается и поднимает на меня глаза, в которых плещется виноватое выражение. Ее макушка едва достает мне до плеча, и на секунду во мне появляется давно забытое желание, словно призрак. «Она настолько маленькая и хрупкая, что о ней хочется заботиться». Даже на каблуках мелкая. Абсолютно не изменилась с тех пор.

С раздражением загоняю это чувство глубоко внутрь. Кладу ей руку на плечо и поворачиваюсь к открытым дверям лифта.

– Честно говоря, мне уже не нужны извинения, – отвечаю я несколько резче, чем следовало бы. Мы выходим из лифта и направляемся по коридору отеля к моему номеру, – так что забей, Никольская.

Подхожу к номеру, открываю его ключом-картой, и пропускаю даму вперед. Слышу пораженный вздох, когда она ступает внутрь, и едва сдерживаю улыбку.

Дверь закрывается за нашими спинами с тихим щелчком. Птичка попалась в клетку.

– Ого, – она, конечно же, не подозревает даже о моих мыслях, и осторожно ступает каблучками по паркету, рассматривая все вокруг. Потом берет себя в руки, видимо, и, изобразив смущение, поворачивается, – прости. Номер красивый и дорогой, никогда в таких не была. Ты так и не ответил – неужели ты уехал из города?

– Да нет, – хмыкаю я, и опираюсь плечом на стену, рассматривая ее получше. Теперь я могу себе это позволить, когда мы наедине, и мое откровенное внимание только настроит ее на нужный лад, – я по-прежнему живу в этом городе.

Платье явно дешевое, как и туфли. На пальце кольца нет, значит, не замужем. Ногти коротко обрезаны, без маникюра. Можно было бы и без этих мелочей сказать стопроцентно, что к бывшей подруге детства судьба оказалась не сильно благосклонной, но эти детали позволили мне утвердиться просто в догадках.

– А номер зачем снял? – недоуменно интересуется она. Замечает мой взгляд и вижу, как к ее лицу приливает кровь.

Она едва розовеет, но по-прежнему старается держаться спокойно.

– Я не снимал. Это мой отель.

И пока она шокировано хлопает глазами, я прекращаю подпирать стену, подхожу к ней и снова обнимаю, притягивая ближе… черт, что за шампунь? На секунду незаметно наклоняюсь к ее волосам. Напоминает по запаху освежитель воздуха. Такой же химический.

– Твой? – пораженно выдает Настя, кажется, даже не заметив, что теперь наши объятия стали теснее, чем пока мы шли к лифту… – господи, Элиас, действительно многое изменилось за эти пятнадцать лет.

Ты даже не представляешь насколько, Никольская.

Глава 6.

(Настя)

То, что Элиас добился таких высот в жизни, удивляет меня. Однако, в глубине души я понимаю, что получил все это он заслуженно.

Он всегда казался мне несколько занудным и правильным. Наши совместные уроки по вечерам я вспоминала с ужасом – потому что пока Элиас не убеждался, что я делаю все идеально, и что тема следующего урока отскакивает у меня от зубов – он не отставал. В эти моменты мне было охота повеситься.

Сейчас я наблюдаю, как он разливает шампанское по бокалам и тихо радуюсь за него. Светлое, хорошее чувство. За неприятные школьные годы судьба его одарила сполна.

Наверное, поэтому Элиас легко отпустил воспоминания о выпускном, и смог сейчас разговаривать со мной, будто ничего и не было.

– Спасибо, – я забираю бокал, который он мне протягивает, и случайно касаюсь его пальцев. Всего на секунду, совершенно случайно, но на губах Элиаса появляется улыбка и он смотрит мне в глаза.

Я смущаюсь. Надеюсь, он не думает, что я начинаю флиртовать с ним. Будь он просто знакомым – и я бы ни за что не пошла с ним болтать в номер. Но Элиас – друг детства и это немножко другое.

– Извини, – произношу я на всякий случай, а он садится рядом со мной, и достаточно близко для дружеской болтовни. Поэтому я начинаю окончательно нервничать.

– За что ты извиняешься, Никольская? – он поднимает уголок губ в легкой улыбке. Смотрит при этом на меня так, будто пытается заглянуть под черепушку, чтобы узнать мои мысли. Или уже читает их, – мы уже не школьники, а взрослые люди. Можем трогать друг друга и откровеннее.

– Мы пришли поговорить, Элиас. Разве нет?

– Я намекаю на то, что ты слишком нервничаешь. Расслабься, Никольская, – он усмехается, и подносит бокал к губам, делая глоток, – мы были с тобой когда-то друзьями, поэтому не стоит вести себя настолько зажато при встрече со старым знакомым. Ты мне нравилась тогда, кстати.

И как я могу расслабиться после его слов?

– Я знаю, Элиас, – признавать это трудно, но приходится. Врать будет очень глупо, – ты был толстым парнем, а я девочкой-подростком без царя в голове. Я не смогла бы ответить на твои чувства, и ты это, наверное, уже понимаешь.

– Почему ты просто держишь стакан в руке? Ты не пьешь алкоголь?

Он резко переводит тему. Я пожимаю плечами.

– У меня болит голова от шампанского.

– И ты молчала? Я закажу что-нибудь другое, – он отставляет свой бокал, поднимается с дивана, но я останавливаю его, схватив за запястье.

– Элиас, не переживай.

Его взгляд опускается вниз, на мою руку. А потом он смотрит на меня. Кажется, будто его глаза при этом становятся ярче, чем обычно. В них появляется странное для меня выражение – будто бы я сделала что-то, чего он очень ждал.

– Ладно. У меня есть минеральная вода в номере, – сообщает он мне, – налить?

– Да, можно и ее, – я радуюсь, что мне не придется из вежливости облизывать бокал губами, делая вид, что пью, или, все же, не огорчать собеседника и потом мучаться с гудящей головой от пары глотков, – спасибо.

– Здесь несколько душно, – продолжает Элиас, когда я отпускаю его. Он снимает с себя пиджак, оставаясь в одной рубашке, расстегивает и закатывает рукава и улыбается мне, – ты не против, если я немного разденусь? Совсем немного, – он тихо усмехается, и я хмыкаю в ответ.

– Да, душновато.

Хотя, как по мне – нормально. Но я в платье с оголенными плечами, а он в костюме. Может ему и впрямь душно.

Элиас отворачивается и идет к небольшому бару. Достает бутылку минералки и прозрачный стакан. Я наблюдаю за ним с интересом.

Он здорово похудел. У него красивые руки с четкими мышцами, да и под рубашкой угадываются очертания тренированного тела. Кажется, Элиас здорово занялся собой после школы. Если раньше над ним смеялись все девчонки, то теперь что-то мне подсказывает – стоит ему снять эту рубашку, как они упадут в обморок от восторга.

Несмотря на то, что я сижу с этим воплощением всего самого идеального в мужчине в одном номере, у меня нет романтичных мыслей. Не хочу испортить все то хорошее, что когда-то связывало нас. Я просто жду общения, чтобы узнать о его жизни побольше, а не флирта.

Много лет я думала о том случае, и мне было беспокойно, потому что иногда школьная травля не забывается… Элиас мог бы окончательно уйти в себя и превратиться из веселого и доброго толстяка в угрюмого и озлобленного жирдяя.

Я тру пальцем уголок глаза, прогоняя выступившую слезу, и вспоминаю внезапно, что я, вообще-то, накрашена. Черт.