Гордеев даже отодвинул кружку с чаем, чтобы хватило место его широкому недовольству и обширному высказыванию. У Людмилы Васильевны монолог также вызвал бурю эмоций и вулкан негодования. Она начала всплесками отрывистой речи перебивать мысль Макса.

– Мы через многие трудности прошли и столько же неудобств выдержали, а полностью нормальными выросли. Продолжаем, и будем продолжать так, что всё перенесём и вытерпим!

Бабушка принялась усердно кивать, пребывая в собственных раздумьях, поглядывая то на внука, то на дочь, которая принялась перечислять весь багаж перенесённых ею сложностей.

– Что такого ещё было? Зарплату маленькую выдали, так мы научились экономить! Я собственными руками вещи тебе, маленькому ребёнку, шила из ткани, что мне сестра присылала. Еда у нас всегда была. Ещё какая! Свежие, натуральные, домашние овощи имели, какие нам моя тётка присылала из собственного огорода. И сейчас нормально живём.

– Только горячую воду порой отключают, – добавила бабушка. – Дом уже старый, всё время какие-то работы у них ведутся.

– Да, но мы кипятить её умеем, быстро приспосабливаемся, – звонко проговорила Людмила Васильевна и добавила с некой гордостью. – Это хорошо, что с неудобствами живём, ведь так не каждый выдержит. А мы, сильные, выдержим непременно!

На том она, совершенно успокоившись, завершила свою речь.

– Неудобств, конечно, много, – подтвердила бабушка. – Вот, например, у вас на квартире должно быть плохо от шума было, когда на площади собралась толпа в воскресенье?

При возобновлении этой забытой темы мать внимательно посмотрела на лицо сына с некой тревогой, ожидая его реакцию.

– Очень шумно было, – с невозмутимостью отвечал Макс. – Звукоизоляция ведь у нас не к чёрту! Всякий раз, когда слышу, как Иван Петрович, мой сосед, чихает, то здоровья ему желаю, а он мне на это «Помереть бы уже» отвечает.

– Я слышала, как там происходили большие беспорядки, – осторожно добавила мать.

– Беспорядки везде сейчас происходят, – проговорила бабушка.

– И то верно! – отметил Гордеев. – Беспорядки везде, но только с площади увозили за решётку.

– А ты откуда знаешь, что увозили людей? – заинтересовалась Людмила Васильевна.

– Говорили об этом и писали в интернете так много, что больше, наверное, и не напишут.

В оставшееся время за столом поднимались темы обыденного, бытового характера. Разговор был протянут до обеда. В двенадцать часов Гордеев вновь стоял в прихожей и принимал прощальные объятия от матери и бабушки, которые говорили ему напутственные слова и взяли с него обещание приезжать к ним почаще.

V.

Речь Макса, произнесённая в баре, не являлась странным последствием опьянения. Не без нотки юношеского максимализма, но уже с твёрдым намерением он говорил о своей идее. Это стало своеобразным итогом его долгих раздумий последних дней. Решение это, скорее всего, зародилось много времени назад после первого потрясения от вида ужасающей несправедливости, про какую он услышал или же увидел собственными глазами либо в детстве, либо уже в ясном возрасте. Нельзя было вспомнить точку поворота окружающей действительности во что-то совсем уж непристойное. Казалось, так было всегда, но продолжения ему не хотелось. Что-то было в душе неладно, жгло, отказывалось смиряться и подсказывало иной путь. Но он не мог понять, какой же был тут выход. После событий на площади не поменялось ничего, и его разочарование, казалось, нарастало с каждым днем. Лишь в то мгновение в том самом баре, когда рядом находились молодые, весёлые единомышленники, его осенило. Где-то внутри проскользнула мысль, был подсказан единственно правильный путь борьбы.

Вся следующая неделя была заполнена подготовкой плана воплощения его задумки. В связи с этим было принято решение встретиться всем в конце недели в каком-нибудь укромном месте, чтобы обсудить дальнейшие действия их новоиспечённой организации. Провести первое, так сказать, собрание. Максим, Денис и Алиса решили до этого времени привлечь к себе единомышленников. А именно: ненавязчиво выяснить обстановку среди своих знакомых, не рассказывая, разумеется, до конца о своих планах. Но если бы кто-то действительно интересовался общественными делами, пригласить его на посиделки с обсуждением этих тем. Необходимо это было для того, чтобы начать их задуманное масштабное дело с большей силой, чем являлись они в лице трёх человек.

Все знакомые Алисы из того района, в котором она жила, не были заинтересованы политикой. Или же они не были заинтересованы ей настолько, чтобы куда-то идти, да ещё что-то делать. Даже разговоры на эту тему заводились в те редкие минуты, когда поговорить уже и впрямь было не о чём. Старшее поколение всё же негодовало, но лишь на миг, вскоре они всё равно возвращались к своим приближённым проблемам. Оттого было удивительно, откуда в Алисе возникли эти идеи и не свойственная здесь решимость что-то изменить.

На поиски единомышленников Гордеев не жалел сил. Он решил обзвонить всех своих знакомых однокурсников, друзей, соседей, заводил с ними отдалённые разговоры в надежде выявить диссидента, для которого так же, как и для Гордеева, была ощутима потребность в борьбе, переменах. Через два часа бессмысленных звонков Макс уже искал любого человека, готового прийти и посидеть в баре, послушать их рассуждения, почитать всем известных классиков. Наблюдая за тщетными попытками Гордеева, Эдик долго смеялся, крутя у виска и поговаривая, будто тот сошёл с ума. Ему Макс рассказал все, как оно есть, пребывая в это время, видимо, в моменте своей горячности. Эдика нельзя было этим удивить, он хорошо знал своего соседа. Гордеев, конечно, не стал предлагать ему примкнуть к их движению, так как мог предугадать его поистине гротескную реакцию, которая затем и произошла:

– Уже представляю вас, юные гераклы, решившие истребить древнее зло, – смеялся Эдик, когда Макс поведал ему о своей затее. – Вы грозно ступаете на подземную тропу, едете на метро, затем воинственно подходите к обители мрака, дурдома и кошмара, в руках у вас свисток, на голове бейсболка, а вид – несчастного котёнка.

После этих слов Эдик важно прошёлся по комнате Макса, напялив на себя кепку и взяв в руки небольшой свисток, продолжил говорить, махая руками:

– И начинаете вы колдовать, посыпались проклятия, волшебные заклятия, ещё какая-то ерунда, и вот – вся ваша, целиком, борьба.

Данный спектакль с собственным сценарием Эдик устроил исключительно по порыву своего творческого Я, как он это называл. Как уже было сказано, на юридический он поступил в спешке, не слишком задумываясь о своей будущей профессии. Однако он об этом и не жалел, но иногда упоминал это самое Я, которое в нем, по его словам, жило и проявлялось в любых уместных или же неуместных ситуациях. Каждому приятно мнить себя творческим, креативным человеком, нужно же что-то о себе вообще мнить. И в этом Эдик не отличался от всех.

Всё же эта сценка и причитания Эдика не остановили Макса. Более того, он и вовсе не обращал никакого внимания на слова и выходки соседа. Характер и взгляды его Гордееву давно были ясны. Темы, которые волновали Макса, нисколько не заботили Эдика, он упорно их избегал, так как это абсолютно не входило в круг его интересов. В редкие минуты невозможности отмолчаться по поводу некой проблемы он имел скорее консервативные взгляды, но старался и их высказывать осторожно, чаще всего он уподоблялся мнению большинства.

Остальные люди, привыкшие и успевшие приспособиться к существующему образу жизни, к которым обращался Макс, также отвечали отказом на его предложение.

Успеха в зазывании своих знакомых не имел и Денис. Однако в его голову пришла решительная мысль. Неожиданно для себя он вспомнил недавнее знакомство с ни кем иным, как молодым журналистом. В личном разговоре тот признался, что пишет не только для местной газеты в качестве успокоения своих родителей, но и ведет успешный блог. Идея Дениса заключалась в том, чтобы через этот самый блог Саша дал бы объявление о возникновении кружка поэзии и обмена мнениями. А после, как представлял себе это Денис, журналист мог бы распространить данную новость среди коллег, и таким образом дать размах их идее. Никакого обмана парень не чувствовал, ведь их движение так и должно начинаться – с объединения людей и высказывания своих мнений, а что будет дальше – время покажет. «Более того», – думал он, – «Главное – привлечь людей, а там уже и выяснять настроения. Быть может, получится хорошо провести время. А если и что-то большее, то и это хорошо»

В среду, к назначенному месту Саша явился с опозданием в пятнадцать минут. Извинившись, он угостил Дениса пивом и внимательно выслушал его просьбу. После чего, то ли с недоверием, то ли со скрытым интересом спросил:

– Поэзию любишь?

Денис мгновенно кивнул.

– А кого предпочитаешь? – продолжал допытываться журналист с профессиональной ненавязчивостью, но с тем же профессиональным любопытством.

Денис не стал вспоминать и перечислять знакомые фамилии, а ответил простодушно тем, что первое пришло к нему в голову:

– Всякого, кто пил и в жизни разочаровывался люблю. Это же признак хорошего поэта! – проговорил он несерьезно, однако собеседник его по другую сторону стола посмотрел на него вдумывающимся и более чем серьёзным видом.

После некоторого молчания Саша потупил взгляд и с напущенной неловкостью принялся говорить:

– Понимаешь, я бы и рад вам помочь, – проговаривал он будто виновато, – Но инициативу такую общественную сейчас не жалуют. Какая-либо активность, обмен мнений тоже не приветствуется. Не могу я опубликовать об этом пост. Хочешь, закуску закажем?

Денис отказался. Спустя еще минуту молчания журналист так же тихо заговорил:

– Своих коллег я тоже не могу подключать. Сам понимаешь, вопросы начнут задавать. Опасно все это. Давай-ка лучше пива выпьем! – он приподнял свой стакан и отпил из него.

Денис же мгновенно, не без некоторого расстройства в глубине души, произнёс:

– Спасибо за то, что выслушал просьбу. Я всё понимаю, не стоит переживать.

Уже немного повеселев, Саша вытащил что-то из кармана и сказал:

– В качестве извинений прими, – он протянул конверт. – В нём сертификат на ужин в ресторане. Мне самому его подарили, да только я вряд ли туда схожу: нет времени, да и не с кем. Бери, бери. Мне один человек его дал – хозяин этого самого ресторана. Я его прорекламировал в блоге. По секрету тебе скажу, котлеты бараньи у них не заказывай, – журналист тихонько рассмеялся, – Зато креветки у них шикарные. Что и говорить, сам попробуешь. Давай, всё-таки пива еще закажем, у них новое, немецкое появилось.

Денис прекрасно понимал горькую правду доводов журналиста. Более того, он, в общем-то лишь минуту упивался бессмысленными мечтами о появлении в блоге его объявления. Всё же в душе присутствовал, но уже угас уголек надежды на согласие Саши. Ему бы хотелось похвалиться перед ребятами, перед Алисой своей находчивостью. Этим планам не суждено было сбыться. И дело тут не в судьбе. Она бы при происходящих обстоятельствах с ужасом отрицала свою вину и подала в суд за клевету. Ведь и эта чертовка бывает помилостивей существующих ныне порядков. Итак, никого из своих знакомых он не сумел заинтересовать в их движении. Последняя надежда уже тлела, угасавшая и насмехавшаяся над ним.

Конверт Денис принял без энтузиазма, не взглянув, и спокойно поблагодарил его за этот подарок. Позднее остальные члены их только намечающегося движения рассказали о своём несостоявшемся успехе. Тогда-то Денис вздумал их подбодрить, решив, что они могут использовать подаренный сертификат во время их первого собрания, о чем сообщил остальным.

В пятницу, ровно в семь часов вечера молодая организация бедных студентов собралась в вычурном ресторане. Они заняли угловой столик, прямо под минимализмом, напоминающим простоквашу Штеренберга. Неудобным казался этот ресторан для решительных и резких идей. Будто их юношеская горячность разрывала элегантность и спокойствие атмосферы в таком месте. Однако это положение мгновенно отошло на второй план после начала обсуждения их планов, а особенно после пламенной речи Макса:

– Я, смущённый такой честью, готов произнести первые слова нашего зародившегося движения, – он выстоял необходимую паузу, держа в руках бокал по-настоящему хорошего алкоголя, и продолжил, чётко всё выговаривая, интонационно расставляя приоритеты. – Это движение, в создании которого принимает участие каждый, имеющий хоть какое-то к нему отношение, возникло мгновенно и неожиданно, но я уверен, что каждый из нас шёл к нему долго. Оно – результат огромной смеси наших чувств и мыслей. Всё что мы испытывали: будь то грусть от вида несправедливости окружающего мира, нетерпимость к такому роду вещей, злость от абсурдности этой действительности, жалость к людям, живущим в ней, привело нас к мыслям осознанности себя во всём этом. Дальше пошли размышления, анализ происходящего по шкале невозможной глупости, анализ отношения к такой жизни окруживших тебя людей, непримиримость, выслушивание мнений и, наконец, полемика с самим собой – всё это копилось в нас и привело к вполне ожидаемому результату. К этому движению, в которое мы сегодня официально вступаем. Ничто не может сохранять свою форму вечно, каждое живое меняется, поэтому выживает, всякое явление переходит время от времени в свою противоположность, и так по кругу, пока не дойдёт до критической точки – одной из своих высших форм и не уничтожит себя. Всё меняется – это главное, так существует жизнь. И мы собрались сегодня здесь, потому что ранее приняли внутреннее решение перемен. Мы решили поспособствовать одним важным изменениям. Я рад быть здесь, надеюсь и вы тоже. Поздравляю всех с официальным началом нашего долгого, трудного, но важного пути!

Он говорил это всем тем, кто находился за этим столом, кто всё-таки смог прийти на эту встречу. И этот один парень, сидевший вместе с Гордеевым, Алисой и Денисом по-настоящему оценил пылкую речь Макса и, не стесняясь, похлопал. После этого хороший алкоголь и различные другие напитки наконец-то оценили по достоинству, предварительно сомкнув бокалы с вином и коктейлями с улыбками на лицах, как знак качества хорошего начала.

Федя Желейнов – человек, которого смог убедить Макс прийти на их встречу, являлся старостой его группы. Он – мягкий по своей натуре, чрезвычайно активный, по существу, стремился заполнить собою всё пространство, оттого и не пренебрегал всякими предложениями, которые ему поступали. В частности, из-за желания оказать услугу, в общем из-за интереса или еще непонятно из-за чего. Гордеев преподнес ему данное собрание в историческом, поэтическом контексте, что безразмерно понравилось его старосте. Желейнов сам смог себя убедить в поддерживании тех идей, которых придерживался Макс. И именно в эту минуту, выслушав Гордеева, поднимая вместе со всеми бокал, он был уверен в своём предназначении быть здесь. Всё из-за посыла. Благородные мотивы и намерения позволяют чувствовать себя легче, выше, возвышенней. Многим хочется в какой-то момент именно так себя и почувствовать, чтобы превознести себя над остальными, низменными страстями. Отсюда вывод: всё для себя любимого.

– Мы участвуем в по-настоящему важном деле! – не сомневался Желейнов, поедая только что заказанные Денисом устрицы.

Сертификат Саши был не на маленькую сумму. Этот жест был воспринят с удивлением всеми. Благодаря этому открытие их первого собрания произошло в шикарном месте с приличным алкоголем и лакомой едой. Каждый воспринял такое начало по-своему.

«Искреннему подарку не надобно пропадать» – думал Денис и слегка гордился абсолютно внезапной для него услугой Саши. Он заказал кому-то треску, кому-то стейк и каждому устрицы. Этот поход в хороший ресторан должны были все оценить, как ему казалось, в том числе Алиса. Открытие их движения таким образом было возможно только с его помощью. Слова Макса также поспособствовали хорошему началу.

Между тем речь Гордеева оценили все. Алиса пристально смотрела на него в течение его выступления. Сомнения, казалось, отпали, отвлеченные думы сдвинулись в сторону, с покорностью уступив место настоящим смелым идеям. Момент сделался слишком взволнованным и проникновенным так, что все вмиг почувствовали сдвиг к чему-то серьёзному, собственное единение и невозможность отступления. Таков был момент.

Макса самого взбудоражил его монолог. Он был проникнут радостью от какого-то сдвига с мёртвой точки, считал, что поступает правильно, когда вспоминал решётку и ту встречу с провожатым. Это ставило перед ним цель, в то время как попытки найти работу всё ещё не увенчивались успехом, а бабушка между тем сказала, что уже поставила свечки в приходе. Однако сейчас всё это не имело никакого значения, ведь Денис успел войти в раж и уже начинал с самого основного – с Пушкина. Причем читал он его по-своему: с собственными откликами на слова и комментариями:

– Храните гордое терпенье! Ведь именно этого не хватает нам всем. Не пропадёт ваш скорбный труд! Да! Именно к этому надо стремиться, – вдруг он остановился и заговорщически оглядел всех:

– Знаете, что нам нужно? – начал он таинственно. – Не что иное, как отличительный знак, может быть слово?

– Верно, верно, – расплылся в улыбке Федя Желейнов, – Так в истории было всегда. Отличительный знак нужен.

– А лучше, чтобы это были две фразы, – подумав немного, произнесла Алиса, – Чтобы при их обмене люди понимали, что принадлежат к одному движению, что их взгляды хотя бы сходятся.

– Давайте попробуем произвести это, – все же безынициативно проговорил Макс, посмотрел на Алису и сказал первое, что пришло в голову:

– Солнце сегодня не то.

– Не то, но скоро будет иным, – без замешательств ответила та.

– Получается! Сойдет! – оценил Желейнов и бокалы сомкнулись над столом.

Несмотря на практическое начало движения, Гордеев всё же был не до конца удовлетворён общим положением вещей. Количество людей на этом собрании не являлось положительным для него результатом. Оттого он разорвал всеобщее веселье и проговорил:

– В первую очередь, нам нужно определиться с нашим посылом, чтобы суметь привлечь больше людей, – говорил он.

– За что мы ратуем в первую очередь? – спрашивал Денис, подготавливая почву для дискуссии.

– За справедливость, – произнесла Алиса, – Свободу, честность и неподкупность.

– Правильно! – оценил Денис и улыбнулся ей. – За всё это и ещё что-то реальное.

– Наша цель уверить людей в том, что всё это реально, – вмешался Гордеев, медленно проговаривая слова с интонацией убеждения. – Наш посыл должен утверждать нашу готовность бороться с тем, чтобы люди не ощущали себя одинокими, бесправными или немощными. Оттого мы, в первую очередь, не будем молчать, а восхвалять всё то, что восхваляли до нас лучшие умы.

– Звучит хорошо. И как ты собираешься это сделать? – спросил сидящий напротив него Денис.

– Ещё коньяку? – спросил из ниоткуда появившийся официант. Его натянутая улыбка казалось нарисованной и совсем не подходила к этому угловатому лицу.

– Нет, спасибо, – отказался Денис, памятуя об ограниченном сертификатом бюджете.