Больше я ничего сказать не успела, от стресса я потеряла сознание. Мне казалось, что я умерла вслед за Серёжей и молила об этой смерти.

Когда я всё-таки очнулась, мне не хотелось открывать глаза, возвращаться в реальность. Моё сознание обретало чёткость тяжело и болезненно, тело всё затекло и не хотело слушаться, и было холодно, я чувствовала себя словно в морозильной камере. Ко всему этому в моей груди ещё словно кто-то выл и скреб когтями.

Решила всё-таки открыть глаза, но свет словно обжёг, и я с силой зажмурилась. Это странное ощущение, что во мне что-то поменялось, а точнее изменилось абсолютно всё – моё тело по ощущениям стало легче и одновременно с этим сильнее. Я уже стала иной и все ощущения были иными, на чистых инстинктах что ли.

Когда боль в глазах прошла, я, открыв глаза, чуть с ума не сошла от того, что увидела мир очень чётко, словно через увеличительное стекло – разводы на стеклянном потолке и каждую пылинку. Меня окружали разноцветные потоки, вроде бы энергии, словно в фильме. Слух уловил дыхание человека, который не входил в поле моего зрения, но поняла – это отец. Каждое чувство было обостренно до максимума.

Я почувствовала, как к моей кровати подошёл папа и начал садиться рядом со мной. Посмотрела ему в глаза, а он взял меня за руку так нежно, словно поместил в безопасный кокон мою ладонь. Он очень редко бывает таким нежным, да, отцам очень не хватает такого качества, особенно если ты дочь. Да и мальчику это тоже необходимо для того, чтобы он умел дарить эту ласку другим.

Он приложил свой лоб к моему и зашептал на ухо:

– Прости меня, девочка моя, доченька. Только умоляю, не вини в этом себя, здесь вина лежит только на мне, это я идиот. Ты, правда, ни в чём не виновата.

По моей щеке потекла горячая слеза, почему всё так и за что всё это. Я монстр? Я повернула голову и посмотрела на него, в его глазах плескались боль и сожаление.

– Папа, что произошло? Что с Серёжей? Это ведь я? Я монстр?

– Надо было тебе давно всё рассказать про нашу семью.

Что рассказать? Он издевается? Что с Серёжей?

– Мы что в американском фильме о супергероях?

– Нет, мы демоны, я – инкуб, а ты – суккуба. Мы питаемся человеческой энергией, в основном это похоть, человеческие пороки, что вызывают возбуждение у людей и проявляются особенно сильно.

Всё, что он говорил, я приравнивала к бреду сумасшедшего. Демоны? Похоть? Я не фантазёрка и не сильно люблю фэнтези.

– А мама? Если она демон или демоница, как она могла умереть?

– Нет! Мама обычный человек, именно поэтому она не пережила роды.

– Так это ты виноват в её смерти? – взять на себя ещё и вину за смерть мамы я бы не выдержала.

– Нет… да. Но мы любили друг друга и не могли подумать о таких последствиях. Когда она забеременела, мы были слишком счастливы. Я любил её, как и тебя, мой огненный цветочек, ты согрела меня, когда я потерял маму, когда я потерял смысл жизни.

– А демоны – это же миф! Я не хочу в это верить.

– Мы очень древний род, почти королевский. Да, наши тела стареют, но для нас это не проблема, мы умеем переносить себя в тела новорожденных и проживать жизнь снова и снова, помня всё от и до. Мы существуем с начала рождения этого мира, многих из нас сюда отправили в наказание. Кто-то родился как ты, кто-то сбежал из нашего родного мира. Большинство наших истребили ещё в XVII веке, всех пугало, что кто-то может быть сильнее и могущественнее них. Люди не терпят того, что кто-то выше них в пищевой цепи, они подавят количеством, словно муравьи великана.

– Папа, ответь мне на мой вопрос, – я уже начинала злиться.

– Я не знал, и это невозможно, что твоя инициация силы прошла в шестнадцать, а не в восемнадцать, как у всех остальных. Ведь чаще всего развитие всех способностей идет с задержкой. Прости меня, Диана.

– Папа, что с Серёжей? Папа, не скрывай? Говори, ведь всё равно я узнаю всё сама. Он мёртв? Точнее, я его убила?

Я вспомнила когти на своих руках, и меня передёрнуло от омерзения к самой себе.

– Когда ты позвонила, я торопился, но всё равно не успел вдохнуть энергию обратно, он был уже не то, что мёртв, а даже без души. Я должен был тебя научить, как правильно питаться, но ты была такой беззаботной, что я не хотел тебя расстраивать. Да ты бы и не поверила мне или испугалась.

– Как долго я была без сознания? – не унималась я.

– Три дня, сегодня утром его похороны, врачи поставили диагноз «остановка сердца».

Жгучие слёзы хлынули из моих глаз, а тело ещё более становилось для меня некомфортным, его сковало судорогой.

И я поняла, что сегодня умерла вместе с Серёжей, не хотела жить как монстр.

– Папа, скажи, что это просто сон, кошмарный сон. Это неправда, я не могла такое сделать с Сергеем, просто не могла. Слышишь?

Папа почти спеленал меня в объятиях, не давая моей истерике вылиться через край. И прямо из его глаза в мой скатилась скупая мужская слеза.

– Мередиана, – прошептал он мне в макушку, покачивая при этом в руках.

Это было моё полное имя, но я всегда его стыдилась и не любила, когда меня так называли, хоть и мало кто его знал. В курсе были лишь те, кто видел мои документы, а с учителями я договорилась, чтобы называли меня просто Дианой. Да и фамилия у меня, если честно, не очень.

На могилу Серёжи я пошла в тот же день, там застала его маму, но не посмела к ней подойти, поэтому очень долго пришлось ждать, пока она уйдёт. Сидя около его могилы на холодной земле, не могла поверить в происходящее.

И в тот момент я возненавидела отца, ведь нам всегда нужно кого-нибудь винить. И я решила покинуть его дом навсегда, не могла больше здесь оставаться, иначе не смогу жить, хотя ни о какой спокойной и счастливой жизни речи уже не идёт. Теперь я буду только выживать и прятаться.

– Прости меня, Серёжа, – это всё, что я могла ему сказать.

Сдав все экзамены за девятый класс, я собрала свои вещи и улетела к прапрабабушке Эльвире Рейс в Израиль, в Тель-Авив, на родину отца. Правда, раньше они жили в Иерусалиме. Прапрабабушка приняла меня хорошо – шоппинг, новая одежда по местной моде, экскурсии к Стене Плача, поездки на Мёртвое море, источники и многое другое.

Времени я зря не теряла, и, чтобы не сидеть у бабушки на шее, устроилась в русскоязычный бар официантом. Зарплата была более чем высокой, что меня удивило. Тут я закончила десятый и одиннадцатый класс и выучила иврит, а следом испанский. Английский я хорошо знала ещё в школе, так как у нас был хороший преподаватель, что редкость.

Через три года Эльвира умерла, точнее покончила жизнь самоубийством, перестав питаться. Душе Эльвиры было почти двести восемьдесят лет и «за плечами» три перерождения. Жить ей больше не хотелось, ведь тело её мужа было слишком холодным и находилось глубоко под землёй, магия их бы уже не спасла.

От Эльвиры же я узнала, что мой отец – Дориан Рейс, до этого был Дорианом Греем, с которого и написал роман Оскар Уайльд в 1890 году. От такой информации я чуть с ума не сошла.

Я старалась заботиться о родителях Сережи. Ведь я забрала у них сына и больше о них некому было позаботиться, Сережа был их единственным ребенком, надеждой и опорой. Раз в год на родительский день я прилетала в Питер к маме и Серёже – ухаживала за их могилами, когда подходило время, чистила территорию около них, поставила оградки. На маминой могиле поменяла памятник и поставила такой же на могиле Серёжи, его первый памятник. Заплатила денег бабушке торгующей цветами около кладбища, чтобы носила им каждую неделю свежие цветы, что она исполняла. Оплачивала всевозможные счета отца и родителей Серёжи, стараясь не выдать себя.

Я рада, что переехала из Питера, этот город давил на меня воспоминаниями. А на данный момент за семь лет жизни в Израиле я добилась многого, конечно, не без помощи, но я справилась. Майкл отправил меня учиться, даже помог с оплатой, и теперь у меня две профессии: «отраслевая коммерция: менеджер по продажам» и «бухгалтер». Так из официантки я быстро стала администратором. Подняла бар на новый уровень – до класса люкс. Помимо работы занимаюсь саморазвитием, работаю с психологом, даже в гипноз меня пытались ввести, но ничего не получилось.

Я овладела своим разумом и научилась питаться правильно, не допуская жертв, это было очень тяжело, и, бывало, месяцами я морила себя голодом.

Майкл Хоулдберг, мой начальник, не дал мне упасть, стал для меня другом, наставником, партнёром, сексуальной фантазией. Я прятала свои чувства от него как можно глубже, боялась перейти черту и даже уже свыклась со своими чувствами. Я не имею права на любовь, и осознаю, что мне мешает вина за смерть Серёжи, но не могу ничего с собой поделать, я будто действительно умерла.

Всё же жизнь сложилась как нельзя лучше – любимая работа, уютный дом, друзья, приличная машина, наша русская целика 2000-го года, привлекательного красного цвета. Есть всё, о чём мечтают многие, но счастья нет. Каждый новый день похож на предыдущий, день сурка, блин. И каждую минуту меня душит страх, что меня вот-вот раскроют, и снова придётся бежать, как и семь лет назад.

Я пропустила дрожь по всему телу и встряхнула головой, прогнав кошмарные воспоминания, которые мне приносят нестерпимую боль, которая, кажется, уже сроднилась со мной.

Направилась в ванную комнату, мне срочно нужно смыть с себя этот день, на мне запах этих уродов, и он сводит меня с ума. Пока наливалась вода нужной температуры, почти кипяток, я со злостью швырнула вещи в мусорку, села на крышку унитаза и закурила ментоловую сигарету. Курить начала ещё в семнадцать лет во время очередного голода, точнее первой голодовки, и это очень успокаивало.

Докурив, я забралась в ванную с головой так резко, что немного пришлось потерпеть, пока тело не привыкло к кипятку, и начала расслабляться, а голова светлеть – все ненужные мысли улетучились. Не знаю, сколько я просидела в ванной, но, когда я вылезла, вода уже стала ледяной.

Быстро высушила волосы, от чего они завились, выпрямлять сил не было. Нанесла на лицо ночной крем, без него никак, иначе синяки под глазами вообще не проходят. Взяв лавандовое масло для тела, начала втирать его массажными движениями.

Поглощенная энергия в моём теле наконец до конца усвоилась. О, нет. Меня охватило дикое возбуждение, вспыхнули чувства и обострились все рецепторы.

Мне срочно требовалась разрядка, возможно и не одна. Сев на край ванны, я представила Майкла. О!

Перед внутренним взором были его серые бездонные глаза, в которых я постоянно тону. Я начала гладить себя, представляя его руки вместо своих. Дыхание участилось, соски кололо от напряжения, а сердце усилило стук и гулким эхом било по ушам.

Разрядка разлилась по всему телу сладкой истомой. Это хоть немного, но успокоило меня, как вместо мяса есть тофу. Мне нужен секс, просто необходим, особенно после утоления голода. Я с дрожью в ногах пошла в комнату, дикое желание окунуться в уют и спокойствие. Моя кровать огромная, почти на полкомнаты, в ней реже снились кошмары, она – мой маленький мирок, ну да, я люблю поспать.

Кроме кровати, зеркальной стены и прикроватной тумбочки в комнате больше ничего не было, всё остальное находилось в гостиной – шикарный шкаф с зеркальными дверцами, журнальный столик и маленький диванчик, напротив которого на стене висел телевизор. Так же стеллаж с книгами, но там были только учебники и кипы документов. На диванчике стояла подставка с ноутбуком. Почти в каждой комнате висел кондиционер, да, жара иной раз в Израиле стояла как в аду.

Домой я приезжала только для того, чтобы поспать и переодеться, моё расписание пустым не бывает и в основном из-за того, что я люблю себе подкинуть геморрой. Так, для профилактики, чтобы жизнь мёдом не казалась.

Я подошла ближе к зеркальной стене, оттуда на меня смотрела сногсшибательная рыжеволосая девушка, цвет волос очень насыщенный с рубиновым отливом, такими они становились после хорошего кормления.

Волосы очень сильно вились, и это было бы не красиво, будь мои волосы короткие, тогда они смахивали бы на клоунский парик. А так кудри ниспадали до поясницы и из-за тяжести не казались такими частыми и мелкими.

Глаза мерцали диким изумрудным огнём, папа говорил, что я копия мамы, а мне всегда казалось, что я похожа на стандартную ведьму. Глаза у меня не только красивые, но и пугающие, в них плескается одиночество и боль, всё это ещё и смешивается с пустотой, этот коктейль я не могла ничем заглушить. Медная кожа сияла в свете луны, и у тела идеальные формы по нынешним стандартам красоты – девяносто, шестьдесят, девяносто, лишь рост подкачал – метр шестьдесят семь. Ну их, эти пропорции, я даже, если буду весить под сто кило, всё равно буду шикарна, ведь я очень люблю себя. Но иногда и люто ненавижу.

Я взяла деревянный гребень, села на край кровати и, бурча под нос незамысловатую песенку, принялась прочёсывать волосы и заплетать их в лёгкую косу, таким образом медитируя и отпуская стресс и агрессию этого дня.

Залезть под одеяло моих сил уже не хватило, поэтому, закончив с косой, я просто плюхнулась на кровать и сразу же провалилась в сон, даже без медитации на ютубе.