Посвящается Юлии Цвики.

Благодаря тебе я увидела эту историю.

Спасибо за вдохновение!

И любимому мужчине Владимиру Гоцеву.

Спасибо за твои

бесконечные консультации

по стрельбе и оружию,

любовь и поддержку!!

Глава 1

Тирша Тоу, 17 сентября, пятница, 2320 год.

Никто не знал, что стало с нашим миром. Радиация, вирусы, разрушенные дома, бедность – кажется, так было всегда. Наши бабушки не рассказывали нам о лучших временах, а им ничего подобного не говорили их бабули. В школах на уроках истории учителя тоже не говорили о далеком прошлом. Учебники и книги молчали. Вся эта разруха была слишком древней, чтобы ее помнили, а записей не осталось. Считалось, что 200-250 лет назад была война, которая все погубила, оставила после себя лишь обломки цивилизации. Такой была официальная версия. Со стороны все действительно выглядело как после войны. Старая военная техника, оружие – все это в изобилии валялось на свалках. Вот только не было никаких фотографий и записей о том, из-за чего война приключилась. Описаний самой войны тоже не существовало. Как будто информацию намеренно стерли из памяти мира. Остались только старые фильмы, музыка и художественные книги, в которых был другой, живой мир. Казалось, что вот люди жили счастливо, а потом резко все пропало, и никто не знал почему. Мне было 13 лет, когда я впервые стала задумываться над этими странными вещами. Я хотела знать, что стало с нашим миром, почему мы не можем жить, как в старых фильмах, строить дома, петь песни, развлекаться и не бояться каждый день, что могут убить за неправильные действия или взгляды. К сожалению, ответов на мои вопросы не было. Более того, родители запрещали мне обсуждать свои мысли с кем-то и искать любую информацию. Могли прийти каратели и забрать в тюрьму. Копаться в прошлом было под запретом. И это явно наводило на мысль, что правители знают больше нашего и тщательно скрывают от нас истину.

Я долго терзалась в одиночестве своими мыслями, злясь от того, что не могла ни с кем ими поделиться и обсудить. Но однажды все изменилось. Перемены в моей жизни наступили одним холодным туманным утром, когда мы с отцом копались на свалке, выискивая хорошие куски металла для продажи. Мы были одни, поэтому я очень испугалась, когда что-то теплое ткнулось мне в спину. Обернувшись, я увидела позади себя огромную немецкую овчарку и закричала, испугавшись.

– Не бойся, Кит дружелюбный, он не обидит! – крикнул мне парень, появившийся следом за овчаркой. – Кит, ко мне!

Пес послушно подбежал к мальчишке и тот потрепал его по голове.

– Можно мне тоже здесь порыться? – парень неуверенно переминался с ноги на ногу, посматривая на моего отца.

– Да, конечно, парень, подходи, – отец снял платок, прикрывавший лицо наполовину, и широкая улыбка озарила его суровое лицо. На свалках могли быть вирусы, поэтому мы ходили либо в масках, либо прикрывали рот и нос платком. – Свалка ведь общая.

– Я Ровен, кстати, – парень мне подмигнул и присел рядом.

– Тирша, – я смущенно кивнула.

Обычно парни со мной не разговаривали. Нет, я была вполне симпатичной девушкой, но мой отец выглядел довольно грозно – высокий, крепкий мужчина с лохматой бородой и суровым взглядом. Странно даже, что он улыбнулся этому Ровену. Поэтому обычно парни побаивались даже смотреть в мою сторону. Мама же вообще считала, что мне еще рано интересоваться парнями. Я, конечно, не жаждала пока близких отношений, но уже начала с интересом присматриваться к мальчишкам и находить некоторых из них симпатичными. Этот, Ровен с собакой, выглядел очень даже привлекательным – густые, чуть взлохмаченные волосы шоколадного цвета и серо-голубые глаза, такие же светлые и прозрачные, как и мои. Вот только у меня они отдавали легкой зеленью, как вода в озере, а у него в глазах было ясное небо, столь редкое в нашей жизни. Я просто обожала голубые глаза, поэтому парень мне сразу понравился. И собака у него оказалась очень даже милой – умная и послушная, зря я испугалась. Мы перекинулись с ним парой ничего не значащих фраз, пока рылись на свалке – все же, присутствие папы не очень располагало к дружеской беседе с парнем – и вскоре распрощались. Папа сегодня спешил на рынок, чтобы продать найденное за последние семь дней, так как он был открыт всего раз в неделю – в пятницу. Поэтому мы не могли долго задерживаться. Мне было немного жаль, что мы повстречались с Ровеном именно в пятницу. В любой другой день у нас было бы больше времени поболтать.

Весь день я размышляла о нашей встрече. Мне было интересно, увижу ли я этого парня снова. Раньше мы с ним ни разу не встречались. В школе я его точно не видела, хоть он и выглядел моим ровесником или чуточку старше. Впрочем, может, он забросил учебу. Многие ее бросали после начальных классов или лет в 12-13, хотя полное образование продолжалось лет с 6 до 15, всего 9 классов. Никто не обязывал учиться, но все же дети продолжали ходить в школы. Кому-то нравилось учиться, кто-то ходил в школу по настоянию родителей. Лично мне нравилась учеба, мне хотелось знать о нашем мире больше. Я и дома занималась – мама обучала меня рисованию, кулинарии и рукоделию, и по старым книгам я пыталась изучать языки. Несмотря на то, что большинство людей сейчас использовало английский, некоторые группы, проживающие отдаленно, предпочитали общаться на своем изначальном языке. Я уже успела неплохо освоить итальянский – мне нравилось его мелодичное звучание. Теперь я посматривала в сторону азиатских языков – изучение иероглифического письма мне казалось очень интересным занятием. Но я пока не могла определиться, какой из языков хочу выучить, поэтому откладывала обучение.

К вечеру я уже перестала думать о Ровене и предвкушала семейную поездку за покупками. Каждый вечер пятницы мы ездили в большой торговый центр на окраине, где покупали продукты и другие необходимые товары на всю неделю. В зависимости от того, хорошо ли папа заработал днем на рынке, мы либо пировали, либо экономили. В этот раз папа выручил приличную сумму, поэтому мы ехали за покупками в приподнятом настроении. Начало темнеть, когда наша старая, проржавевшая машина остановилась возле торгового центра. Я любила, когда мы приезжали так поздно – здесь ярко горели огни и неоновые вывески, играла старая музыка. Сейчас уже никто не придумывал новые песни, людям надо было работать и выживать, а не развлекать публику. Все развлекательные профессии остались в старом мире, в книгах и фильмах. Мы слушали старую музыку, засматривали до дыр древние фильмы, играли в настольные игры и взрослые выпивали в барах с друзьями. Вот такие нехитрые развлечения. Семейные походы по магазинам тоже были в некотором роде веселым времяпрепровождением. Мы встречали друзей, рассказывали последние новости и сплетни, выбирали продукты. Мы искренне радовались таким нехитрым вещам. Единственное, что могло омрачить покупки – поломка робота-продавца. Из фильмов и книг я знала, что раньше продавцами были люди, но сейчас их повсеместно заменили роботы. Люди торговали только на пятничном рынке или лично, из рук в руки. Ни в одном магазине не было при наших жизнях людей-продавцов. К счастью, поломки были редки, по крайней мере, в нашем торговом центре. Покупателей обслуживали пять роботов, я больше всего любила робота Сэнди. Он был запрограммирован забавным весельчаком и реже остальных ломался. Мне нравились его фразочки, старые шутки и то, как он обращался к девушкам и женщинам – «милая леди». Он казался несколько старомодным, наверное, его запрограммировали очень давно. Я звала его сэр Сэнди, мне он напоминал старичка-англичанина, любящего поговорить о чае и о погоде.

Мы уже почти закончили покупки, мама общалась со старой приятельницей, а папа отдыхал рядом на лавке, как вдруг я заметила в толпе Ровена. Я помахала ему и он подошел.

– Второй раз натыкаюсь на тебя за день, парень, – папа поднялся с лавки, когда Ровен к нам подошел. – Уж не преследуешь ли ты часом мою дочь?

– Папа! – я возмущенно дернула отца за рукав, но он только усмехнулся.

– Добрый вечер, мистер…

– Гран Тоу меня зовут, – папа протянул Ровену руку и тот неуверенно ее пожал.

– Мистер Тоу, это просто случайность. Простите, что снова попался вам на глаза, – Ровен изобразил смущенный вид, но украдкой мне хитро подмигнул.

– На первый раз прощаю. Но обидишь Тиршу, прощения не жди, – папа посмотрел грозно, но губы его чуть улыбались.

– Даже в мыслях не было.

Тут к нам подошла мама. Она уже распрощалась со своей подругой и с интересом наблюдала за нашей беседой.

– Тирша, ты познакомилась с мальчиком? Как интересно, – от этих слов я густо залилась краской и отвернулась, чтобы Ровен не заметил. Было жутко неудобно, родители как будто специально надо мной подшучивали.

– Мам, это Ровен. Мы встретили его утром на свалке, – я быстро протараторила, чтобы не выдать смущения.

Папа оставил нас втроем и пошел занимать очередь для всех, в том числе и для Ровена. Несмотря на внешнюю грозность, он был добродушным человеком.

– Ровен, а ты здесь один? – мама начала забрасывать парнишку вопросами.

– Да, я всегда хожу один за покупками, – Ровен пожал плечами. – У меня из родных только дед остался.

– Это так грустно, – мама заботливо погладила Ровена по плечу, чем смутила нас обоих. – А сколько тебе лет? Ты в школу ходишь? Я тебя раньше вроде бы не видела.

– Мне 14, миссис Тоу. Школу я бросил два года назад, когда погиб мой отец и дядя. Дед у меня старый и нужно кому-то заботиться о нем. До этого с ним был мой дядя, а я с отцом жил в соседнем городе, Спрингвилле. После смерти папы и дяди, мне пришлось переехать к деду в Сентинель и взять все на себя.

– Ты большой молодец, Ровен, – мама участливо улыбнулась ему. – Совсем уже как взрослый. Не представляю, что было бы с Тиршей, если бы она осталась без нас.

– Мам, ты думаешь, я бы одна не выжила? – я обиженно надулась. Вот зачем было выставлять меня неженкой перед парнем? Я же с отцом по свалкам ходила и с мамой на кухне и в огороде вела дела. Не такая уж я несамостоятельная. Стрелять, правда, не умею, но это как раз из-за мамы. Она категорически против, чтобы отец обучал меня стрельбе. Говорит, что нас должны защищать мужчины, а стрелять – не женское дело. Такая вот она старомодная.

– Я думаю, каждый из нас смог бы выжить, – Ровен, похоже, был на моей стороне. – У нас это в крови. Мы все давно выживаем.

– К сожалению, – мама покачала головой и потянула нас к кассе. Наша очередь почти подошла.

Когда мы пришли к кассе, папа уже выложил покупки на ленту и достал пригоршню монет из сумки. В фильмах я видела, что раньше люди расплачивались пластиковыми картами и бумажными деньгами, но они давно были не в ходу. Монеты более долговечны, поэтому сейчас использовали только их. Мне бы хотелось, как в старину, носить в кармане одну тоненькую карточку, а не тяжелые монетки, которые вечно рассыпаются. Но банковская система даже в правительственных городах слабо развита, что тут говорить о простых городках и поселениях.

Говорят, самая лучшая жизнь в этих самых правительственных городах. Там живут те, кто управляет оговоренной территорией, их семьи, военные и наемные рабочие, которые трудятся на благо общества – ученые, заводские работники, строители, агрономы. Именно из таких городов нам привозили продукты питания и товары первой необходимости, одежду, лекарства и прочее. Попасть на работу в правительственный город считалось большой удачей, но попадали туда единицы. И уже не выходили никогда. Там было свое закрытое сообщество, более развитое, благополучное, чем наше. Но даже там не было многих старинных технологий. В банках хранились только реальные монеты, никаких пластиковых карт больше не существовало. Интернет и мобильная связь тоже работала с перебоями, редко выходя за пределы правительственных городов. Все, что нам было доступно – радио и телевиденье, а также библиотеки со старыми данными на компьютерах. Мы могли в любом количестве скачивать старые фильмы, передачи и книги, наслаждаясь прекрасной жизнью двух-трех вековой давностью. Дома у многих тоже были компьютеры, но исключительно для развлечения, учебы или хранения информации. Старые мобильные телефоны превратились в обычные игрушки. Выйти в интернет из дома было практически нереально. Редким умельцам это удавалось, и то, сигнал был крайне плохой. Впрочем, и в правительственных городах он тоже работал с перебоями. Никому больше не нужно было связывать воедино весь мир. Мы стали разобщенными, каждый сам за себя. Зато у нас были роботы. Они занимали большинство рабочих мест, которые раньше отводились людям. С одной стороны, это было удобно, а с другой – у людей отобрали рабочие места, а новых не дали. Причин подобных изменений мы не знали. Так мы жили уже давно и никто не собирался менять устоявшийся порядок. В правительственных городах тоже многую работу выполняли роботы, люди только контролировали процесс и разрабатывали идеи и технологии. Человеческая жизнь потеряла ценность. Мы стали разменной монетой в руках избранных, просто кучкой бесполезных букашек. Наверное, со стороны никто бы не подумал, что в голове подростка бушуют такие мысли, но я много читала и анализировала. Вот только поговорить мне было не с кем. Поэтому родители считали меня наивной домашней девочкой, которую надо опекать и оберегать. Но я не чувствовала себя такой. Во мне с каждым днем росла сила. И я не знала, куда ее направить.

– Доброго вечерочка, – прощебетал задорный голос робота Сэнди, когда подошла наша очередь к оплате. – С вас 374 монеты, милые люди. Выражаю искреннюю надежду, что вы не забыли купить прекрасный чай с бергамотом, сегодня он по скидке. Без ароматного чая и ужин не тот, господа!

– Конечно, мы купили чай, сэр Сэнди, – я хихикнула. Чай с бергамотом был моим любимым.

– Приятного чаепития, милая леди! Счастливой дороги! – как только монетки поступили в ячейку для приема денег, робот нас выпустил.

В конце месяца в магазины приезжали банковские работники из ближайшего правительственного города, у нас это был Нью-Доун, и изымали заработанные монеты. Вместе с ними приезжали оценщики, которые анализировали наличие товаров и определяли, что нового нужно завести. Через день-два поставляли свежие товары. У роботов была очень сложная система защиты денег: взломать ее было невозможно, а при попытке травмировать робота в нем активизировался электрический заряд. Можно было здорово покалечиться, пытаясь ограбить магазинного робота. С такими хитромудрыми технологиями мы могли бы стать очень развитой цивилизацией, но почему-то застыли на месте в развитии. Роботы, защитные системы, замки, оружие – над этим ученые постоянно работали. Но постройкой новых домов, поднятием экономики, улучшением уровня жизни никто не хотел озадачиваться. Мы были не нужны правительству. Они заботились только о своих, изредка кидая нам подачки и щедро упекая в тюрьмы за малейшую провинность. Оставалось только гадать, почему нам просто не дали вымереть. Они бы могли развивать свои маленькие городки и жить для себя. Там бы все были равны. Видимо, для чего-то мы им нужны. Роботы могут не все.

Существовало несколько теорий заговора. Одни считали, что нас не истребляют, чтобы забирать в тюрьмы, а потом отправлять на какие-то тяжелые, специфические работы, невыполнимые машинами. Другие считали, что над нами проводят какие-то социальные эксперименты – «выживи на обломках цивилизации, покажи, на что ты способен». Самыми жуткими были теории параноиков, считавших, что из нас растят подопытных кроликов для будущих испытаний вирусов или оружия. Но большинство придерживалось мысли, что нас слишком много для правительства, чтобы они могли так просто нас истребить. Мы просто им безразличны. Они не хотят нас ни убивать, ни особо поддерживать. Лишь бы не мешали и все. Я сама склонялась к этой идее, хоть иногда и казалось, что нас хотят использовать. Может, кого-то и использовали для экспериментов. Нам не было это известно. Жертвы экспериментов, если такие и были, назад уже не возвращались.

– А почему ты робота зовешь сэром? – Ровен вывел меня из задумчивости.

– Он напоминает мне англичанина с его вечным чаем и старомодными фразочками и шутками.

Я бросила взгляд в корзину Ровена, пока он расстегивал рюкзак. Там было негусто. Наверное, ему сложно зарабатывать. Впрочем, возможно, они с дедом не привыкли себя баловать. Это мы любили накупить вкусностей, когда были лишние деньги. Больше ведь их некуда было тратить. Никаких путешествий, походов в кино, украшений и безделушек, только еда, одежда и предметы первой необходимости. Мы занимали любые свободные дома, никто их не продавал вовсе. Земля обесценилась. Единственное, за что надо было платить – подключение электричества и воды, и последующая ее ежемесячная оплата в почтовом отделении. Деньги оттуда забирались банкирами раз в три месяца, и если у человека была просрочка больше, чем на месяц, то ему тут же обрубали доступ к благам цивилизации. Допускалось просрочить только один последний месяц, и то, к концу следующего к должникам приходили проверяющие. С этим у нас было очень строго: либо ты платишь за электричество и воду, либо живешь при свечах и моешься водой из колодца. Самое неприятное было то, что электричество часто работало с перебоями, а вода была еле теплой, только на выходные и праздники ее немного подогревали. Любителям горячей ванны приходилось греть кастрюли на плите. Газа вообще не было, плиты были электрическими, а также у всех были печки. Старинная дровяная печь – универсальная вещь, на ней всегда можно приготовить еду и согреться. Никакие отключения электричества не страшны! Отапливали дома мы либо этими же печками, либо каминами, либо электрическими обогревателями. Я страшно не любила холода, потому что папе приходилось много работать, чтобы мы могли себе позволить теплый дом. Счета за электричество влетали в копеечку. Боюсь даже представить, каково приходилось Ровену. Ведь он был всего на год старше меня, а уже вынужден был самостоятельно зарабатывать.