Читать книгу «В поисках единорога» онлайн полностью📖 — Анны Павловской — MyBook.
image

Глава 2. Королевское застолье

Наступило время обеда. Опаздывать не разрешалось. Сегодня ко двору ждали гостей, так что Маргариту нарядили с особой тщательностью. Платье винного цвета, отороченное золотом, волосы заплетены в косы и уложены кругом, сверху золотая сетка. На грудь Маргарет повесила одно из фамильных украшений – три крупных драгоценных камня, обрамленных эмалью.

В главном зале замка был накрыт длинный стол. Гостей, согласно традиции, рассаживали с одной стороны стола, оставляя противоположную половину свободной, так что многочисленным слугам было удобно подносить блюда и угождать гостям. Во главе стола на стуле с высокой спинкой сидел Пьер, герцог Бурбонский, прибывший из своей резиденции в Мулене. Это был уже грузный пожилой мужчина, которого хитроумный Людовик XI выбрал когда-то на роль мужа для своей любимой дочери Анны. И не ошибся: брак оказался удачным и деятельным. Пьер де Боже, титул, который он носил изначально и передал его своей супруге, всегда и во всем поддерживал свою жену, отдавая должное ее незаурядному государственному уму. Но и сам не потерялся на ее фоне: сделал политическую карьеру при Людовике, стал вместе с женой опекуном молодого короля Карла, а теперь все больше времени проводил в своих землях, отдав власть при дворе своей энергичной жене. Три года назад один за другим скончались его старшие братья, и Пьер стал-таки герцогом Бурбоном. С этого момента он предпочитал свой наследный замок всем другим, а их у них с Анной было немало. Он управлял бурбонскими землями, покровительствовал искусствам, занялся перестройкой своего дворца и собора в Мулене.

Пьер собирался присоединиться к своей жене в Бретани, в Амбуазе он остановился по дороге к ней. Он получил от нее тревожное письмо, но никому не рассказал о нем. Он и сам видел, что Карл стал выбиваться из-под опеки своих родственников, и даже хитроумие его жены не могло справиться с ситуацией. Пьер не слишком любил племянника: он считал его недалеким, своевольным и страшно избалованным в детстве любящей матерью и беспокоящимся о здоровье наследника отцом. Не понимая, что в стране нет денег, молодой король задумал идти походом на Италию, как будто это была игра в солдатики, а не разорительная для Франции кампания. Его удалось отговорить, к тому же он отвлекся на войну в Бретани, но надолго ли? Да и эта вся заваруха с маленькой герцогиней: разве так надо было действовать? Разве не завещал ему король-отец – человек до крайности практичный – не воевать с Бретанью, а поддерживать мир всеми возможными способами? Никто не может понять, чего он там добивается. Требует, чтобы герцогиня отказалась от немецкого короля и вышла замуж за того, кого ей выбрал сам Карл. И кандидатуры выдвигает жалкие – своих приближенных. Разве они могут соперничать с будущим римским императором? Глупо все это. Одна надежда, что Анна что-то придумала: зачем-то она вызывает его к себе. Странные слухи о планах Карла дошли и до герцогского дворца.

Ему страшно не хотелось оставлять свой дом: столько дел. Но он волновался за жену. В мае ей предстояло рожать, а она никак не могла успокоиться и оставить государственные дела хотя бы ненадолго. С тех пор как он женился на ней, двенадцатилетней девочке (ему самому в это время уже было 34, он был пятым, самым младшим сыном бурбонского герцога, и шансов на герцогский титул у него было немного), она всегда была в эпицентре всех событий королевского двора. Ей единственной доверял ее коварный отец, она твердой рукой руководила своим царственным братом, справилась с Людовиком Орлеанским, пытавшимся отнять у нее власть. Вот только наследника подарила пока одного, да и то слабого и болезненного. Он посмотрел на Шарля, понуро сидевшего рядом с Карлоттой Неаполитанской, и сердце его заныло: не жилец!

Маргарет подошла к дяде и поздоровалась, прежде чем сесть за стол. Согласно своему королевскому статусу, она не делала реверанс – все склонялись перед ней, одиннадцатилетней девочкой. Склонился и Пьер де Бурбон. Ему захотелось погладить ее по голове. Она была покрыта модной и дорогой золотой сеткой, украшенной жемчугом, скрывавшей ее волосы. Как и все, он любил девочку и восхищался удивительным чувством достоинства маленькой королевы. «Не такой уже и маленькой», – подумал Пьер: его Анна была всего на год старше, когда он взял ее в жены. И тогда уже умела им управлять. Но в Маргарет не было заметно жесткости его жены, только удивительное достоинство. Как не похожа она на своих подруг: ни на меланхоличную, не выпускающую четок из рук Карлотту, ни на бойкую до дерзости Луизу. Все они – отпрыски королевских родов, но в Маргарет чувствуется какое-то особое, освященное веками благородство, рядом с которым остальные выглядят выскочками. Хотя обстоятельства и заставили его редко вспоминать о своем родстве с сестрой – многие годы он находился по разную сторону баррикад с ее беспокойным мужем, да и умерла она уже много лет назад, – он все-таки не забывал, что перед ним внучка его родной сестры. «Интересно, как девочка перенесет новость, если, конечно, это все правда?»

Маргарет с радостью заметила в зале среди гостей Луизу и ее брата Филиберта. Значит, они приехали и предстоит веселый вечер.

Длинный стол был покрыт белой скатертью. На столе были расставлены серебряные блюда, любовно приобретенные когда-то ее свекровью. Между ними лежали ложки и ножи у каждого прибора, а также хлеб и солонки с солью. Небольшие сосуды с лимонной водой около тарелки предназначались для омовения рук во время еды. Даже в отсутствие короля стол накрывали по-королевски. У стены на постаменте стояли кувшины разной формы и размера, в них были вина и другие напитки.

Гости заняли свои места. После произнесения предобеденной молитвы к каждому подошли по двое слуг: один держал чашу, другой – кувшин, из которого полил водой на руки, затем подал полотенце. Обед начался. Музыканты, расположившиеся на небольшом балкончике в стене зала, заиграли негромко на струнных инструментах. День был мясной, но и не праздничный, так что пищу подавали такую же, как каждый день. Перемены блюд разносились слугами неспешно, согласно давно заведенному ритуалу.

Вначале подали сладкое греческое вино гипокрас. Считалось, что сладкое «разогревает» желудок, открывает его для приема пищи. В последнее время увлечение теориями правильного питания достигло небывалых высот. Во многих знатных домах пищу принимали только согласно утвержденному врачами плану, полностью вверяя им свой желудок и здоровье, как когда-то слепо вверяли свою судьбу предсказателям. Сладкое вино сопровождалось различной выпечкой и холодными мясными блюдами. Разносили жаркое, пироги с телятиной, пирожки с мелкой речной рыбкой, черную кровяную колбасу и подкопченные колбаски. Кровяную колбасу готовили в замке по особому рецепту, которым повара очень гордились: в свежую свиную кровь добавляли много рубленого лука, нутряной свиной же жир, порезанный мелкими кусочками, соль и специи – в них был главный секрет: традиционные гвоздику, перец, имбирь и тайные, которые повара тщательно скрывали. Эту смесь разливали в промытые кишки и варили в огромных чанах. Аромат разносился по всей Луаре, гости восхищались и тщетно пытались выяснить секрет приготовления.

Маргарет выпила сладкого вина, взяла маленький пирожок и смогла осмотреться. Большинство сидевших за столом были ей хорошо знакомы. Дядюшка Пьер располагался во главе стола на правах хозяина в отсутствие короля. Располневший в последнее время, он выглядел не обрюзгшим, а величественным.

Слева от него сидела Жанна, сестра Анны и Карла, дочь Людовика XI и супруга томившегося в темнице герцога Орлеанского. Их брак был катастрофой. Безжалостный Людовик выдал свою младшую дочь за главного претендента на его престол с одной лишь целью – лишить Орлеанскую линию наследников. Жанна была не только некрасива, но и не могла иметь детей. Кривой нос, маленькие глаза, узкие губы, ко всему этому еще и небольшой горб и хромая походка. Жанна была не только некрасива, она и не пыталась ничего сделать со своей внешностью и была абсолютно лишена светского лоска: пренебрегала нарядами, не любила вести светские беседы, не умела флиртовать и выставлять напоказ свои достоинства. Вместе с тем она была прекрасно образованна: знала и любила поэзию, разбиралась в истории и математике, рисовала, вышивала и играла на лютне. Она была очень набожна. Но не той набожностью от безысходности ситуации, которую Маргарет отмечала в своей подруге Карлотте, а внутренней и естественной. Это был не побег от печальной жизни, а искренняя вера.

А жизнь Жанну не баловала. Совсем девочкой ее выдали замуж за красавца и весельчака Людовика. Страстная любовь к нему была главным грехом ее безгрешной жизни. Он же не только не любил свою жену, он ее ненавидел. Он, человек не злой и доброжелательный к людям, открыто насмехался над той, которая терпеливо сносила его выходки. Его жестокие насмешки касались не только ее внешности и бесплодия, но он не гнушался в мужской компании высмеять и интимную сторону их жизни, выставляя несчастную Жанну чуть ли не чудовищем. Людовик открыто крутил романы с придворными красавицами, и уже не один малыш в благородных домах смотрел на мир его красивыми голубыми глазами. Самым большим счастьем в жизни Жанны были болезни Людовика – тогда она могла ухаживать за ним как самая преданная сиделка, которую он не мог прогнать, по крайней мере до своего выздоровления.

Но даже жестокость была лучше разлуки. Жанна страдала от мысли, что Людовик в темнице. Она умоляла поочередно то брата-короля, то сестру-регентшу освободить провинившегося мужа. В его отсутствие она управляла его землями, вела семейные дела и, конечно, много молилась. Маргарет по-своему любила Жанну, хотя и не была близка с ней: Жанна была молчалива и не сходилась ни с кем, предпочитая общению свое одиночество и молитвы. Только однажды, находясь в необычном возбуждении, она призналась маленькой Маргарет, что ей было явление во сне. Дева Мария предсказала некрасивой принцессе, что перед своей смертью она станет основательницей религиозного ордена. «Ты доставишь мне великую радость и будешь служить мне», – пообещала ей Богородица.

За столом Жанна была грустна, но спокойна. Она держалась удивительно достойно, хотя почти не разговаривала. Ела она крайне мало и полностью избегала мясной пищи. Похоже было, что она приняла какой-то обет, но мало кто интересовался делами и чувствами герцогини Орлеанской.

Среди других гостей обращал на себя внимание Франсуа де Лонгвиль, личность удивительная. Он был сыном знаменитого Жана де Дюнуа, больше известного как Жан Бастард Орлеанский, героического соратника Жанны д’Арк. Людовик I Орлеанский, сын короля Карла V и основатель Орлеанской линии, был его дедушкой, а нынешний Людовик Орлеанский приходился двоюродным братом. Это и погубило Франсуа, губернатора Нормандии и пэра Франции, унаследовавшего обширные владения своего отца и успешно расширившего их за счет пожертвований Людовика XI, которому он сохранял верность в сложные периоды борьбы короля со знатью. К тому же они были свояками: жена Людовика была сестрой супруги Франсуа. Но после смерти короля Людовика он поддержал своего кузена герцога Людовика Орлеанского в борьбе с Анной де Боже за право регентства при малолетнем Карле и вместе с ним потерпел поражение. Затея была обречена на провал, не зря ее называли «безумной войной». Анна лишний раз доказала, что, назначая ее регентом, отец в очередной раз проявил свою дальновидность, и блестяще смогла справиться с ситуацией, практически избежав военных действий.

Именно в этих событиях особо отличился и приобрел доверие Анны де Боже Луи де Ла Тремуйль, потомок древней и знаменитой семьи Пуату. Начав свою карьеру пажом при Людовике XI (его родители жили в фамильном замке в полуизгнании), он смог добиться и возвращения наследных земель, и положения при дворе, и особого расположения Анны. Рыцарственный, мужественный, обладавший еще и красивой, благородной внешностью, генерал де Ла Тремуйль служил украшением французского двора и покорил немало сердец. Сейчас он сражался в Бретани.

Главный же зачинщик «безумной войны», Людовик II Орлеанский, двоюродный брат короля, был брошен в тюрьму, где он находился и в настоящее время. Карл временами порывался освободить своего родственника – когда-то они были дружны и играли вместе с малышкой Маргарет в саду Амбуаза, но Анна считала такой поступок преждевременным.

Вместе с другими видными аристократами пострадал и де Лонгвиль. Он был осужден за измену, но довольно быстро помилован и возвращен ко двору. Более того, ему удалось приобрести доверие недоверчивой Анны, и он смог стать ее главным советчиком.

Он жил с семьей в замке Шатоден недалеко от Шартра, куда его знаменитый и героический отец перенес свою резиденцию. Он также много времени проводил в своем замке Ланже, недалеко от Тура: это близко и к королю в Амбуазе, и к Анне де Боже, которая в последнее время полюбила замок Шательбро (год назад они с мужем выменяли его у Жана д’Арманьяка, герцога де Немура, и теперь она чаще предпочитала останавливаться там, чем в подарке своего отца – замке в Гиене). Маргарет как-то посетила семейство де Лонгвиль в Ланже, и замок не только ей не понравился, но и даже как-то испугал. Темный, неуютный, стоявший на берегу Луары, но так, что реку можно было увидеть, только поднявшись на высокое плато в парке, замок казался спрятанным в складках долины великой реки.

Вместе с Франсуа присутствовала на обеде и его жена Агнесса, доводившаяся тетей Луизе и Филиберту. Рядом с ней сидели ее дети: взрослая дочь Анна, вскоре собиравшаяся замуж; сын и наследник титула – двенадцатилетний Франсуа и младший Людовик, ровесник Маргарет. Именно он нравился юной королеве больше других: веселый, шумный, он не любил спокойных игр, был заядлый охотник и во время чинных прогулок по парку мог влезть на дерево или, спрятавшись в кустах, внезапно выскочить и радоваться всеобщему испугу.

Вся семья была одета в богатые и сшитые по последней моде одежды: Франция отчаянно сопротивлялась засилью бургундской моды и пыталась найти новые ориентиры в Италии. Глава семейства был в длинной бархатной бордовой тунике, деликатно отороченной дорогим мехом – чрезмерные меховые отделки вышли из моды в высших кругах; на груди красовалась массивная золотая цепь. Головы молодых людей украшали небольшие шапочки, сдвинутые слегка набекрень, украшенные перьями, расшитыми жемчугом. Их туники были короткими, в вырезе у шеи и на рукавах было видно, что все мужчины надели белые льняные рубашки – нововведение, только становившееся частью современного костюма. Женщины были в простых по покрою платьях, передняя часть которых была расшита золотыми нитями и драгоценными камнями. Семейство де Лонгвиля, похоже, совсем оправилось от опалы.

Франсуа собирался вместе с Пьером де Бурбоном присоединиться к королю и Анне де Боже в Бретани, его семейство направлялось в замок Ланже.

Де Лонгвиль рассказывал о переписке Анны де Боже, в которой он принимал участие.

– История запутанная: итальянец, самого неопределенного положения, то ли есть, что скрывать, то ли просто нечем гордиться. Жил в Италии, Португалии, сейчас вновь добивается аудиенции у испанской королевской четы. Это при том, что они ему уже несколько раз отказали. Он давно разъезжает по королевским дворам Европы – ищет деньги, и большие! В обмен обещает совершить какое-то великое путешествие, которое принесет и земли, и золото, и драгоценные камни, и особенно специи, спрос на которые все растет.