Глава 2. Мойровы Врата

1

Ранним утром Аврора нашла Элайджу в его кабинете. Он скучающе листал бумаги, хмурил брови и выглядел слишком уж привлекательным в очках. Солнечные лучи нежно проникали в комнату, освещая бардак на столе и нагревая воздух, намекая на очередной жаркий день в конце лета.

– Воскресенье! Элайджа!

Он улыбнулся, взяв один из документов, но выглядел таким уставшим, что Аврора догадалась, что муж снова не спал.

– Отчет из подземки пришел. Поток душ так велик, что им не хватает работников.

– Зачем вообще вести этот учет? – Аврора выхватила документ, положила обратно на стол и нежно взяла Элайджу за подбородок, чтобы повернуть к себе. – Раньше же души справлялись без этой бюрократии!

– Раньше была мойра, которая, как магнит, притягивала их к себе в Зазеркалье. Сейчас же… Они вечно могут скитаться по подземке, не понимая, что пора бы заново рождаться в этом бренном мире.

– Ладно! Уговорил. – Аврора села на колени Элайджи, стянула с него очки и поцеловала. Так нежно, с чувством, не торопясь, словно они поженились вчера, а не двадцать три года назад. Годы шли, но их любовь становилась только крепче. Аврора всегда знала, что под защитой, и что муж ради семьи сделает все. Это для других он суровый король, которому беспрекословно подчиняются, для нее он – партнер, любовник и самый лучший друг.

– О чем волнуешься? – спросил Элайджа, отдаляясь, ведь считал ее эмоции. Аврора тяжело вздохнула: ничего-то не скроешь от мужа.

– Просто… Блэр скоро уедет в Лакс. И мы останемся вдвоем.

– Угу. Мы. Охрана. Горничная. Совсем одни!

– Элайджа!

Аврора, смеясь, толкнула мужа, но он поймал ее руку и поцеловал костяшки.

– Такова жизнь, Аврора. Дети взрослеют. Начинают собственную жизнь. Да и к тому же…

– Не сейчас. Двух беременных королев эта страна не переживет!

– Тогда будем наслаждаться друг другом. К тому же у наших дочерей есть крылья. Час – и они на семейном ужине. Да и на каникулах они будут с нами.

– Сначала Дафна уехала, теперь Блэр…

Элайджа поцеловал Аврору в шею, запустил руки под блузку. Она хотела бы продолжить разговор, но эти касания всегда сводили с ума. Она расстегнула пуговки на рубашке Элайджи и провела руками по груди. Волна возбуждения сбивала с ног: все же есть свои нюансы в том, что ты застыл в двадцатилетнем возрасте.

Дверь хлопнула, Аврора попыталась оттолкнуть Элайджу, но он сильнее прижал ее к себе.

– Крылатый случай! Ну вы опять?

Элайджа все же отстранился от Авроры и устало посмотрел на Даниэллу.

– Не учили дверь запирать?

– Не учили стучать, королева Даниэлла? Это не твой дом!

Даниэлла закатила глаза, наблюдая, как Элайджа застегивал пуговки. Аврора вспорхнула и отошла от мужа, даже не пытаясь скрыть покрасневшие щеки.

– Ну? – Элайджа сложил руки на груди и присел на край стола из красного дуба.

– Я не к тебе, а к Авроре. И ты не должен быть в другом месте?

Аврора почуяла неладное, заметив, как изменился взгляд Элайджи: Даниэлла сболтнула лишнее. Муж хранил от нее секреты только с дочерьми, значит, дело в них.

– Где они?

Элайджа тяжело вздохнул, Даниэлла подошла ближе.

– Твои дочери сперли автодом и колесят на нем по Терравилу. Разберешься?

Элайджа встретился взглядом с Авророй. Ее лицо вытянулось, карие глаза, когда-то подаренные мужем, распахнулись, а краска сошла с щек. Элайджа устало дернул плечами, подтвердив, что все знал.

– Так это ты надоумил их автодом стащить? – крикнула Даниэлла и схватилась за живот. – Жучара!

Аврора дернулась было к Даниэлле, видя, как та сжимала кулаки, сражаясь с болью, но слова Элайджи отвлекли:

– Все под контролем. Филипп следует за ними от самого особняка. Мне лететь до Врат…

– Ты с ума сошел? – Аврора схватила Элайджу за руку, желая передать частичку своего негодования. – Все знал и мне ни слова не сказал? Все еще здесь? Наши дочери мойра пойми где… Как ты их отпустил? И куда они вообще поехали?

– Я послал за ними Филиппа. К тому же они взрослые. И Дафне это необходимо.

– Дафне? – Аврора замерла. Гнев ушел, оставив усталость, грусть и отчаяние. – Она услышала, да?

– Я был бы разочарован в дочерях, не реши они сейчас искать Флоренс. Другое дело, что можно было автодом не брать. Я думал, они полетят до Врат.

Даниэлла плюхнулась в кресло. Губы плотно сжаты, на лбу капельки пота.

– Лети уже за ними, – сказала Аврора. – И чтоб обеих вернул целыми домой!

Элайджа поцеловал Аврору в щеку, коснулся Даниэллы и нахмурился.

– Тебе так больно, что даже я это чувствую. В чем дело?

– Лети уже! – Даниэлла скинула его руку. – Мне твоя жена нужна, не ты… Насколько помню, мистер Блэк, вы только король, а до целителя вам как пешком до Эклипсиса от Терравила.

– Язвишь. Это хорошо. Значит, жить будешь.

Аврора кивнула Элайдже, говоря, что справится.

– И чтоб ни одной царапины на автодоме! А то перья все выдергаю! – крикнула Даниэлла вслед Элайдже и откинулась на спинку кресла.

– Ребенок? Как ты?

Аврора склонилась над Даниэллой, провела рукой над животом, даря капельку магии, чтобы уменьшить страдания.

– Болит, словно я огня наглоталась. Либо ребенок уже балуется огнем, как я. Либо крылья прорезались… крылья мне в рот… мама рассказывала, как это больно! – Лицо расслабилось, едва боль начала утихать. Даниэлла закрыла глаза, стерла пот со лба. – Ну или он в папку пошел и пытается там с моими костями разговаривать…

– Думаю, это крылья, по сроку пора. Так что поздравляю! Твой ребенок будет летать.

– Ох, счастье-то какое… – проворчала Даниэлла, кладя руку на живот. – Знать бы, что еще он унаследовал от нас… Теперь понимаю, о чем говорила бабуля, когда ворчала, что браки должны быть между одним видом!

Аврора улыбнулась, вспоминая свою беременность: как они гадали с Элайджей, какие способности получит ребенок, будет ли он летать или управлять временем. Способности передавались от каждого родителя, но раскрывались те, что соответствовали характеру. Стихии просыпались всегда, но зависели от нрава, а вот способности хранителей душ и хранителей жизни иногда не проявлялись. Помнила Аврора и момент, когда у Блэр прорезались крылья, эту боль, тревогу, но и трепет. Сильнее радовался только Элайджа, уже представляя, как снова будет учить летать их ребенка.

Даниэлла стихийница огня, значит, ее сын точно будет стихийником. Но еще она хранитель жизни и, очевидно, что ее сын тоже будет летать. А вот Джейкоб некромант, и только после рождения они узнают, перейдет ли и эта магия ребенку.

– В теории беременность можно ускорить?

Аврора встретилась взглядом с Даниэллой, тон которой был предельно серьезен.

– Можно. Но ребенок родится недоразвитым. Природа не просто так велела нам ходить беременными по девять месяцев. Но вот снять боль я могу, если это и правда крылья. Пара капельниц с магией, и ребенок сумеет скрывать их.

– Отлично…

– Ты готова?

Даниэлла закрыла глаза, тяжело вздохнула.

– Я… я не знаю. Я испытала такую радость, когда узнала, что беременна. Джейк и вовсе чуть ли не крылья себе вырастил от счастья. Но я… Это страшно.

– Знаю. Но я буду рядом.

Аврора сжала руку Даниэллы, улыбнулась.

– В твоем расположении глава лучшей больницы Солариса.

– Спасибо, Аврора. А твои дочери… Что с ними может произойти в Терравиле, а? Максимум в участок загремят, так как у них нет ни прав, ни документов.

Аврора хмыкнула, понимая, что подруга права. А Блэр и без магии справится с любым обидчиком.

– Надо было самой предложить эту поездку. Знаю же, как Дафна переживает из-за Флоренс.

– Дафна прекрасная девушка. Иногда мне кажется, что она твоя родная дочь.

– Просто воспитание, – пожала плечами Аврора. – Не кровь делает нас родными, правда? А теперь в больницу! И быстро!

2

Когда Блэр и Дафна выехали из горного туннеля, в котором ныне прятались Врата, обе начали волноваться. Блэр буквально ощутила, как магия покинула тело. Как она стала обычной. А крылья, что всегда оберегали, исчезли, оставив пустоту в душе.

– Как люди сюда переезжают? – спросила Блэр, нервно смотря по сторонам. С виду все казалось таким же: обычная дорога, деревья и кусты на обочинах, попутные машины; но в то же время абсолютно чужим.

– Зато тут есть смартафоны. Что бы это ни было.

– Зато они не могут летать. Что может сравниться с крыльями!

– Тоже верно.

Дафна вытащила мятую карту из рюкзака, разгладила, как смогла, и повела пальцем в сторону точки, которую отметила вчера.

– До больницы не близко… Не нарушай правила, ладно? Я не хочу проблем с этими… патрульными.

– Гаишниками.

– Обещай!

– Обещаю!

Блэр не нужно было напоминать, что без паспортов Терравила они здесь никто. Для местных жителей они – тени, что появились из ниоткуда.

Когда они ворвались в мегаполис, гам едва не сбил с ног. Лостхилл и Лакс славились городской суетой, но оказались деревнями по сравнению с Портусом. Машины толпились в пробках, замирали на светофорах, пока дорогу перебегал народ, напоминающий многоногое чудище. Шум сводил с ума. Солнце отражалось от окон многоэтажек и слепило глаза. Повезло, что больницу они нашли почти сразу, словно та, кого они искали, специально выбрала последнюю обитель поближе к Соларису.

Они вышли на улицу, окунулись в зной и жару. Кожа покрылась потом, смешанным с тревогой. Блэр поглядывала на Дафну, которая едва передвигала ноги, белая, словно снег.

– Мне пойти с тобой?

Дафна замерла, посмотрела на Блэр, моргнула, словно пыталась осознать смысл ее слов. Кивнула.

– Не смогу без тебя.

– Ладно.

Блэр взяла Дафну за руку, и волна страха накрыла, словно порыв ветра: она не ощутила эмоции сестры. Впервые. Они вместе росли, тренировали умение читать эмоции друг на друге и давно решили, что не будут хранить секреты.

Стараясь не подавать вид, Блэр покрепче сжала руку Дафны, улыбнулась.

– Если что мы просто уйдем, да? Ты не обязана ей ничем.

– Знаю.

Они зашли в прохладное помещение. Блэр облегченно выдохнула, радуясь, что хоть магии и не было в Терравиле, имелось нечто с названием «кондиционер». Люди и врачи сновали по фойе, скрывались в длинных коридорах. Скользя по плитке, Блэр подошла к регистратуре и наклонилась к окошку.

– Здравствуйте! Нам нужна Флоренс Максвелл. Не подскажете, в какой она палате?

– Кем приходитесь? – не поднимая глаз, спросила темноволосая девушка в очках.

– Друзья.

Усталый вздох сорвался с алых потрескавшихся губ. Девушка окинула Блэр таким взглядом, словно хотела сжечь ее заживо.

– Только родные. Без документов не положено.

– Угу. Конечно. – Блэр раскрыла рюкзак, не без труда отыскала тускло мерцающий флакон, надеясь, что песок из источника жизни, входящий в состав, сумеет помочь магии сработать в Терравиле. Она высыпала на ладонь немного порошка, наклонилась к проему в окне и дунула. Серебряная пыль укутала девушку, ее глаза остекленели, словно мозг покинул голову. – В какой палате Флоренс Максвелл?

Девушка застучала по клавиатуре, не моргая. Пустота из глаз уже уходила, магия таяла, словно мороженое на жаре.

– Третий этаж, направо, четвертая дверь слева.

– Спасибо!

Блэр схватила Дафну за руку.

– Простите, а вы… – донеслось сзади, но Блэр уже вытащила Дафну на лестницу и захлопнула дверь, отрезая голос и шум регистратуры.

Блэр бежала по ступенькам, желая побыстрее добраться до цели, закончить с этой главой жизни, но Дафна остановилась.

– Стой!.. Да постой же!

Блэр оглянулась. Дафна стояла на две ступеньки ниже.

– Мы делаем что-то противозаконное.

Дафна сдерживала слезы, и не было нужды читать ее эмоции, чтобы понять, как ей тяжело. Страх плескался в глазах, словно бушующее море, дрожали руки, губы были искусаны. Блэр спустилась, прижала сестру к себе.

– Мы можем уйти. Ты ничего ей не должна.

Дафна всхлипнула.

– Должна. Но себе.

Блэр кивнула. И подтолкнула Дафну вверх.

Дафна смотрела на дверь, что отделяла от женщины, подарившей ей жизнь. Она знала, что ее мать – сумасшедшая мойра, которая когда-то играла жизнями всех жителей Солариса, принимая тех за актеров. А отец – сын Элайджи, принц Подземного царства, который наворошил дел, но все же смог исправиться и пожертвовал жизнью, чтобы Дафна сумела родиться.

Только Блэр и Элайджа знали, что Дафне снилась Флоренс. Словно обрывки, лоскуты, воспоминания душили, травили душу и разрезали сердце. Она собирала пазл, пытаясь осознать, что правда, а что плод фантазии. Дафна видела Зазеркалье. Часто бродила меж зеркал, босая, ощущая холодное стекло, а в осколках видела тех, кого знала. Их боль, тревоги, все, что они пережили, чтобы отвоевать счастье для себя и всего Солариса.

Она считала Элайджу и Аврору родителями. Они вырастили ее, подарили столько любви, что по-другому и быть не могло. Не кровь делает нас семьей…

Но Дафна не могла позволить умереть той, кто родила ее, пока они не поговорят. Один раз. Большего ей не надо. Чтобы понять, что они разные. Что Дафна – не Флоренс. И кроме крови их ничего не роднит.

– Если что папа научил меня драться. Немного, – сказала Блэр, пытаясь подбодрить, но Дафна качнула головой: Флоренс едва живая. Драться с ней нет нужды.

Дафна толкнула дверь и зашла в палату. Затхлый воздух, запахи пота и немытого тела ударили в нос. Духота сдавливала грудь, оседая на коже.

– Ну, кто там опять? – взвизгнула женщина с пустыми глазами. Такая худая, что сорочка висела на костях. Редкие седые волосы едва доходили до плеч. – Просила же оставить меня!.. Сколько можно уже!

Дафна сделала шаг. Что тут скажешь? Она столько времени пыталась представить, какой она стала, та женщина, что когда-то называла себя режиссером судеб. И то, что она видела, заставляло сердце истекать кровью от боли.

– Я сказала, что не голодна! – закричала бывшая мойра, скидывая с себя одеяло и оголяя острые коленки.

– Здравствуй, Флоренс.

Мойра замерла. Повернулась на голос.

– Кто это? – прошептала Флоренс.

Дафна подошла ближе. Протянула руку, но отдернула. Как же хотелось коснуться сейчас самой себя, чтобы понять, что она чувствовала! Ведь женщина, сидевшая перед ней, вызывала жалость и грусть, но никак не ужас.

Во снах Флоренс виделась Дафне молодой, с горящими глазами и сумасшедшей улыбкой. И что бы она не творила, она это делала с таким восторгом, отдавая всю себя этому делу, живя своей пьесой, принимая боль актеров за свою.

Дафна знала, что Флоренс больна и умирает, но почему-то была уверена, что встретит ее именно такой, какой видела во снах. Такой, какой она была, когда родила ее. И едва все же коснулась матери, детский кошмар, что преследовал ее почти с рождения, лопнул, как мыльный пузырь. Отпустил. И позволил вдохнуть полной грудью.

– Это Дафна. Дафна Блэк.

Флоренс замерла, слепые глаза уставились куда-то сквозь дочь, словно пытались нащупать душу, но не могли.

– Дафна? – Голос потеплел, проснулась паника. – Дафна? Ох! Девочка моя!..

Флоренс встала, вытянула руки, пытаясь найти дочь, но та сделала шаг назад. Впалые щеки подрагивали от всхлипов, длинные пальцы искали Дафну, почему-то напоминая пустот, что приходили к ней во снах. И потому было так страшно дать Флоренс коснуться себя: словно бывшая мойра сможет выжечь душу.

– Прошу, милая моя… я так тебя люблю…

– Ты не знаешь меня.

– Я касалась твоей души, родная. Может, судьбу ты выбрала себе другую, но я знаю твою душу.

Дафна покрылась мурашками, повернулась к сестре в поисках поддержки. Блэр нерешительно топталась у двери, брезгливо смотря на Флоренс. Почувствовав взгляд, она встрепенулась.

– Здесь еще сестра Дафны, – сказала Блэр, подходя ближе. Флоренс улыбнулась, а Дафна дрогнула: вот такой она ее видела и представляла. Вот она, та усмешка, за которой прятались коварство, умение держать весь мир в своих руках. Не хватало только блеска в глазах.

– О-о! Блэр, да? Дочь Элайджи и Авроры Блэк. Знаю-знаю.

– Кто тебе рассказал? – холодно спросила Блэр, заставляя Дафну вздернуть брови: когда сестра научилась так держать себя в руках?

– Рассказал? Ох, зачем мне что-то рассказывать? Я сама выбрала твою душу для Элайджи, я сама предрекла тебе родится именно в его семье. Судьбу, правда, другую писала… Хм, уверена, твой вариант куда скучнее, чем мой.

– Я родилась спустя пять лет после твоего разгрома, Флоренс.

Дафне казалось, что Блэр может заморозить все вокруг своим тоном. Но Флоренс напротив возвращала уверенность, наслаждалась вниманием и приходом дочери того, кого она так ненавидела.

– Я обещала тебя взамен на возможность отыграть финал моей пьесы, но… Но душа уже была выбрана. Поэтому, когда Аврора и Элайджа… твоя душа тут же откликнулась на зов. О-о! Тут будет классный поворот сюжета! Думаю… я его планировала. И теперь, когда я знаю, что кое-кто наконец вернулся в мир…

Дафна дернула Флоренс за руку, желая сделать больно, сломать все кости в ее хрупком теле. Та завыла от боли, но потом перехватила руку дочери.

– Ты – Дафна, да? – прошептала она, подходя ближе. Дафна не могла вздохнуть, ощущая касания той, что пугала ее, будоражила фантазию, щекотала мозг, даря все новые вопросы все эти годы. Детский страх вернулся и сжал горло еще сильнее, чем раньше. – Конечно, ты – Дафна. Я узнаю тебе всегда… Моя девочка…

Флоренс провела по ее щеке, Дафна закусила губу, не зная, что делать. Сердце колотилось где-то в горле, адреналин струился по венам.

– Я писала тебе судьбу… ужасную судьбу! И я так рада, что меня победили тогда. Ведь ты сама смогла выбрать будущее! Благодаря этому я поняла, как люблю тебя! Я бы никогда… Я желаю тебе добра и счастья, родная.

– Я тебе не родная.

Дафна стряхнула руку Флоренс: пора уходить, ведь она больше не хочет видеть эту женщину. Надо отпустить воспоминания о ней, забыть, сделать вид, что кровной матери не существует. Блэр ласково коснулась плеча сестры, привлекая внимание, кивнула в сторону двери. Дафна обернулась, уже зная, кого там увидит, поняла это по взгляду Блэр: загнанного в угол котенка, которого ждет наказание, но вместе с этим там было и восхищение, как и всегда, когда отец обыгрывал ее, оказываясь там, где Блэр его вовсе не ждала.

Дафна встретилась взглядом с Элайджей, тот приложил палец к губам, указал на Флоренс. Она кивнула в ответ, понимая, что отец провел достаточно времени в палате и хочет знать, что имела в виду Флоренс, говоря о душе Блэр.

– Что за поворот?

– Поворот? – пробормотала Флоренс, садясь на кровать. Такая уставшая и изнуренная, словно уже одной ногой была на том свете. Волосы упали на впалые щеки, сорочка топорщилась на угловатых плечах. – Ах, поворот! Не люблю спойлеры, мышки мои.

– Говори! – Блэр схватила Флоренс за волосы и резко потянула. Та завизжала, но Дафна закрыла ей рот ладошкой, понимая, что они привлекают много внимания.

– Ладно! Ладно!.. Скажу так… Тебя ждет Хаос, хорошая моя. А нас всех – моя последняя пьеса! Лучшая пьеса! Поистине гениальная пьеса! Шедевральная! Нет! Богоподобная!..

– Говори уже! – прошипела Блэр.

– Я умру и… начнется последняя пьеса. Ведь моя смерть – ключ к уничтожению Врат меж мирами. И это будет… Гениально! Одно жаль: я буду слишком мертва, чтобы это увидеть.

3

Флоренс хохотала, как сумасшедшая. Она кашляла, давилась слезами, но продолжала хохотать. Казалось, ее тощее тело переломится надвое. Смех царапал уши и пробирался под самые ребра.

Элайджа оттолкнул дочерей, схватил Флоренс и поставил на ноги.

– Слепая стала, стерва! Говорил же: земля круглая, и все возвращается на круги своя.