Глава 9

Алекс еще раз просмотрел на экране фотоаппарата отснятые кадры, невольно поморщился – отлично вышло. Необходимые Доре снимки пополнят папку с компроматом на эту девушку, Нику. Вот она страстно целуется с красавчиком, даже глаза прикрыла от удовольствия. На самом деле просто моргнула, но кого это волнует?

Потом следовали кадры расправы с наглецом, Алекс продолжил снимать происходящее, неожиданно для себя осознав, что его симпатии полностью на стороне девчонки. Лихо она врезала этому жиголо, тот еле доковылял до машины.

Встречу Ники с Ифанидисом Алекс тоже зафиксировал, он очень удобно (для слежки, конечно) расположились на террасе ресторана. Странно, что Доры не было, она вроде сама собиралась сюда приехать, но, судя по всему, не получилось.

То, что его об этом не предупредили, Алекса не беспокоило. Ему-то какая разница? Его задание – следить за девчонкой и фиксировать все ее контакты.

Ничего сложного, вполне щадящее задание – с учетом его недавнего состояния. Охранник из него сейчас никакой, восстановление комфортной физической формы идет не так быстро, как хотелось бы. Мешают частые головные боли, особенно выматывающие по утрам, сразу после пробуждения.

Когда он просыпается от собственного крика: «Да запомни же это, идиот!». Там, на грани сна, мелькали какие-то образы, чьи-то лица, там он знал, кто это, изо всех сил пытался удержать знание, но – не получалось, все всегда заканчивалось головной болью.

Дора, конечно, рассказала ему, кем он стал за забытые двадцать лет. А он крут, оказывается – начальник службы безопасности! Но плата за это – изуродованное лицо и потерянная рука.

«Подарок» русской мафии.

Оказывается, много лет назад русские подложили под него свою шлюшку, хитрую и беспринципную тварь, изображавшую из себя прелестную нежную скромницу. Целью твари было похищение маленькой Доры, чтобы содрать потом с ее отца три миллиона евро. Русские знали, что Ифанидис взял Алекса в свою личную охрану как раз из-за того, что он спас дочь босса от смерти. И относился к новому секьюрити с бОльшим доверием, чем к остальным.

Потому и подложили свою девку именно под Алекса. А он влюбился, как последний идиот, поверил, доверился, расслабился. И девке почти удалось задуманное, но именно почти, Алекс все же сумел помешать, Дора была спасена, а мстительная русская дрянь лично подложила в машину Алекса взрывное устройство.

Что его все взорвать-то пытаются?

Кто это сделал сейчас, пока выяснить не удалось. Врагов у Алекса, как у шефа службы безопасности, было больше чем достаточно, Дора рассказала, что он имел привычку расправляться с врагами босса быстро и показательно жестоко, чтобы другим неповадно было лезть в дела Николаса «Каймана» Ифанидиса.

Дора очень любила в мельчайших подробностях рассказывать Алексу, как он расправлялся с врагами. Девушка явно возбуждалась от этих рассказов, щеки краснели, глаза сверкали, ноздри раздувались, а подробности становились все чудовищнее.

Алекса начинало мутить от этих рассказов, от собственной жестокости. Как, когда, почему он превратился в такого морального урода? Физическое уродство триггернуло? Он что, девчонка – из-за внешности с ума сходить? И вообще, протез классный оказался, почти как своя рука. Ну а шрам на лице, когда к нему привыкнешь, не особо и мешает. Вот к тому, что ему уже сорок пять лет, привыкнуть намного сложнее.

Предательство якобы любимой женщины? Глупости, не родилась еще женщина, из-за которой Алекс Агеластос будет сходить с ума. Само собой, он не святой, девчонок в его жизни хватало, даже влюблялся пару раз, когда совсем зеленым был. Женский пол никогда не обижал, но и голову не терял.

Но Дора продолжала настаивать, что кукушечка свистанула у него именно после того, первого подрыва. Тогда вариант может быть только один – ранение оказалось серьезнее, чем считалось, след остался не только на лице, но и мозг был травмирован.

А сейчас что, тряхнуло в другую сторону? Почему его тошнит от себя самого? Почему даже думать не хочет о том, чтобы снова стать палачом Ифанидиса?

Разобраться во всем поможет только одно – возвращение памяти. Алекс чувствовал, на уровне интуиции – это просто необходимо. И чем скорее, тем лучше, иначе…

Что конкретно подразумевало это «иначе», он не знал. Но ощущение надвигающейся беды с каждым днем становилось все сильнее, маета нарастала.

А еще очень мешала необъяснимая злость, пробуждавшаяся внутри при общении с Ифанидисами, и особенно – с Дорой.

Может быть, это особенно было связано с тем, что с дочерью босса он общался намного больше, чем с самим боссом? Или очевидная аморальность молодой женщины напрягала? Аморальность не в плане развращенности, нет, ни в чем подобном Дору упрекнуть было нельзя, во всяком случае, Алекс этого не видел. А вот нездоровую тягу (причем с раннего детства, это он запомнил, сам наблюдал) к жестокости, тотальное отсутствие даже намека на эмпатию, изворотливость, лживость, подлость, злопамятность, эгоцентризм – видел.

Кстати, а откуда он знает все эти заковыристые словечки – эмпатия, эгоцентризм? И языки иностранные, целых два помимо родного греческого – английский и русский. А, неважно.

А вот то, что его корежит при виде босса и его дочуры – важно. Потому что причин вроде нет, наоборот, он должен испытывать благодарность как минимум к Кайману. Ведь именно Ифанидис сделал все возможное, чтобы спасти своего взорванного русской мафией охранника. Вертолет пригнал, чтобы поскорее в клинику доставить, лечение и дорогущий протез оплатил.

Алекс узнал об этом, конечно же, от Доры, но и другие парни Ифанидиса подтвердили – было такое.

Со своими номинально подчиненными Алекс пока мало общался. Все испытывали чувство неловкости – он вроде бы их шеф, но совершенно не в курсе, кто чем занимался и как вообще он ими командовал.

И как жил.

Плохо, что его прежний телефон… хотя нет, сейчас же смартфоны, компьютеры в ладони, со всей информацией и контактами в памяти, с выходом в интернет. И жаль, что его смартфон превратился в расплавленный бесформенный комок, похоронив в себе то, что могло бы помочь вспомнить.

Ифанидис вручил ему новый смартфон с новой сим-картой. Номер тоже новый, босс аргументировал это тем, что никто не должен знать об амнезии его главного секьюрити. Если честно, так себе аргумент, о проблеме Алекса знают все подчиненные Ифанидиса, а эти клоуны тайны хранить не умеют, туповаты.

Складывалось ощущение, что ни Ифанидис, ни его дочь не хотят, чтобы Алекс стал прежним. Ведь контакты его старого номера могли бы помочь отправить к чертовой матери сволочную амнезию.

И понять, почему он все сильнее ненавидит Ифанидисов.

Да, можно было банально сбежать, улететь в другую страну, документы и деньги на первое время у него есть. Улететь и начать все с начала, с чистого листа, оставив в прошлом себя прежнего, мразь кровавую. Нет больше того Алекса Агеластоса, умер, сгорел вместе с машиной.

Вот только вряд ли получится.

Сбежать от Ифанидисов вряд ли получится, слишком уж приметная у него внешность. К тому же опасно это – уехать в никуда с просроченными на двадцать лет мозгами. Высока вероятность нарваться на проблемы, забыв о том, что это проблемы.

Так что лучше пока остаться, выполнять приказы и надеяться, что память вернется. И начать собирать информацию о себе, сравнивая с тем, что рассказала Дора.

Ну и компромат против них готовить. Он, в принципе, уже начал – как ему кажется. Сохраняет все материалы, накопленные за время слежки за Никой Панайотис, не удаляя те, что доказывали – девчонку подставляют. Чувствовал, что пригодится.

Вот и сейчас Алекс сначала отправил Доре нужные ей снимки целующейся парочки, а затем скинул на флешку все отснятое сегодня и заехал в банк, где он арендовал ячейку. Положил флешку к остальным – он не хранил информацию на одном носителе, каждый раз копировал все на новую и сразу отвозил сюда, ощущая себя запасливым бурундуком.

И не просто запасливым, а запасливым и предусмотрительным бурундуком-параноиком. На него ведь кто-то здоровенный зуб заточил, не зуб – клык целый! И вряд ли угомонится, босс ведь не зря Алекса из больницы увез, когда там подозрительная активность началась.

Кстати, странно немного. Ифанидис строго-настрого запретил Алексу выезжать из дома-лазарета, где он по-прежнему обитал, без сопровождения. А Дора поручает ему слежку, которая с кавалькадой сопровождающих невозможна. Сказала, что отец дал добро. Уточнять лично у босса Алекс не стал, дал так дал. Ему виднее.

Справедливости ради, за все дни слежки за Никой ничего и никого подозрительно Алекс рядом с собой не заметил. Но все же таскать с собой повсюду одну-единственную флешку с компроматом опасался.

После банка решил зайти в ближайшее кафе, оттягивая момент возвращения в осточертевший ему дом-лазарет. Ифанидис, если честно, совсем с логикой раздружился, по городу носиться без сопровождения Алексу можно, а вернуться жить в свою квартиру – нет.

Алекс пару раз ездил туда, не сам, конечно, он ни квартиру, ни адрес не помнил. Его отвозил сам Ифанидис, ездили за вещами. Квартира у него оказалась классная – двухуровневая, стильная, он всегда о такой мечтал. Захотелось остаться дома, побыть одному – вдруг что-то подтолкнет его память, поможет выйти из анабиоза? Но Ифанидис запретил, и ключи не отдал. Все покушавшегося злодея ищет.

А был ли он, злодей? Может, это на самого Ифанидиса планировалось, а он, Алекс, просто не в том месте не в то время оказался.

Ай, пошло оно все! Был – не был, но сейчас я поеду к себе. В свою квартиру. Ключи? Обойдусь и без них, навыки неспокойного отрочества вспомню.

Так, сейчас – в магазин, купить продуктов, вина – отпраздновать возвращение в родные пенаты. Говорят же, что дома и стены помогают. Вот пусть и помогут – вспомнить.

На парковке возле супермаркета машин в вечернее время хватало, пристроить свой джип Алексу удалось довольно далеко от входа. Поэтому набирать полную тележку продуктов он не стал, взял ровно столько, чтобы поместилось в упаковочный бумажный пакет магазина. Потом еще докупит, пока хватит и этого.

Как-то резко стемнело, заходил в магазин – было еще светло, а вышел – сумерки, и довольно плотные. Но тот мерзкий период, когда уличное освещение еще не включили, так что добираться до джипа было не особо комфортно.

Но он добрался, и даже ничего не уронил. Хотя пристроившийся неподалеку от его автомобиля микроавтобус стал так неудобно, что пришлось сделать крюк.

Алекс остановился возле джипа, поставил пакет на капот и, придерживая его одной рукой, другой зашарил по карманам в поисках ключа. Который, разумеется, оказался в самом неудобном кармане, да еще и зацепился брелком, явно не собираясь покидать уютное убежище.

– Да что ж за день-то такой сегодня! – раздраженно прошипел Алекс, сражаясь с зловредным ключом.

Дурацкая ситуация оттянула на себя все внимание, и обращать на звук открывающейся дверцы микроавтобуса Алексу было нечего. А потом в шею вонзилось что-то острое, и последнее, что он услышал, был звон разбившейся о бетон парковки бутылки с вином.