Беглецы отправились в путь спустя пять дней, когда раненые более-менее восстановились. За пострадавшими все еще требовался уход, но те уже хотя бы могли самостоятельно ходить, хоть и передвигались в повозках и, по большей части, отсыпались.
Все эти дни сначала Бри, а уже потом и Виерин учили Лианор чтению и правописанию. Дело продвигалось медленно, но девочка уже хотя бы выводила на бумаге буквы и начала складывать их в слова. Начало положено.
Оставалось всего немного, прежде чем соннелийцы доберутся до востока. Ранир пытался храбриться, помогать отцу и остальным мужчинам с погрузкой вещей и управлением лошадьми, тянущими пострадавших, женщин, детей и вещи, но переоценил свои силы – рана все еще давала о себе знать: противно чесалась, и боль вгрызалась в живот так, будто невидимый призрак время от времени пронзал его мечом. Поэтому большую часть времени он отсыпался в простенькой конной повозке рядом с Бри, Виерином и Лианор.
Все ждали прибытия на точку назначения с каким-то благоговейным трепетом. По слухам, на востоке нет контроля, и местные там не носят омерзительные маски. Можно жить так, как хочешь, строить свое будущее и наслаждаться свободой, чего желал каждый соннелиец.
Настал долгожданный момент. Выжившие прибыли к месту назначения, на всякий случай, держали в руках то самое растение, подавляющее датчики, и сняли маски, чтобы легкий ветерок нежно приласкал оголенные участки кожи.
На лицах отразилось разочарование. Местность оказалась совершенно нелюдимой. Одни горы, поле с поросшей дикой травой и больше ничего – ни каких-то лавок с едой, питьем, одеждой или другими необходимыми принадлежностями.
– Ну и куда ты нас притащила? – гаркнула на дочь, уставшая после дороги, Гарда.
– Никуда она вас не притащила. Вы добровольно отправились с нами, – заступился за жену Ранир и заслонил ее от разъяренной матери. – Вас никто не тащил сюда насильно.
– Вообще-то вы мне оба обещали совсем другое! – настаивала на своем мерзкая женщина и топнула ногой от раздражения. Остальные выжившие косились на Гарду и отходили от нее, кто в сторону, кто назад.
– Кому это они обещали? – заступилась Анели за сына и его любимую. – Гарда, никто не принуждал тебя сюда ехать. Слушайте все сюда! – обратилась она ко всем. – Никто понятия не имел, что это нелюдимая земля, где ничего нет. Но, по крайней мере, мы до сих пор не оказались на операционном столе, где недолекари распотрошили бы нас, как вонючую рыбу. Разве это лучше?! Все эти дни мы достойно справлялись! У нас есть шатры, палатки. Дичь водится в лесу. Выживем как-нибудь первое время, а потом что-нибудь придумаем. Нас много, не пропадем! Если кто-то против такого расклада, никто никого не держит. Вы можете уйти обратно в поселение! – последние слова она адресовала Гарде.
Никто не возразил, а Банур с гордостью смотрел на жену с такой же страстью, как и в день их знакомства. Люди согласно закивали, только Гарда, привыкшая перекладывать на дочь ответственность за свою жизнь, по-прежнему испепеляла ее взглядом.
Соннелийцы похватали свои вещи, направились на поляну и установили там шатры с палатками. Крепкие мужчины уже отправились на охоту, чтобы достать еду к ужину. Лианор с матерью и бабушкой по-прежнему помогали пострадавшим, поили тех водой, осматривали раны, проверяли их состояние.
Когда на костре жарились кролики и дикий кабан, Анели нашла подходящий момент и присела рядом с Гардой. Никто не захотел садиться рядом с матерью Бри, поэтому Анели обрадовалась, что сможет поговорить с ней.
– Привет, – ради приличия поздоровалась мать Ранира.
Гарда даже голову не повернула, продолжала молча смотреть на оранжевые языки пламени и еду, которую скоро проглотит за считанные секунды. По крайней мере, она нарисовала себе в голове, что мясо этих трех кроликов достанется ей, но, судя по печальным глазам женщин и детей, осознала, что придется делиться, а так не хочется!
– Не буду ходить вокруг да около, Гарда. Пришло время нам с тобой поговорить, пока все не зашло слишком далеко.
– Я не настроена разговаривать.
– Ты никогда не настроена. Но я подсела к тебе не для того, чтобы подружиться.
– Какого черта ты тогда здесь?
– Прекрати паразитировать на Бри. Прекрати мучить свою дочь! Она живой человек, и не заслужила к себе такого отношения.
Гарда повернула к Анели некрасивое лицо. Точнее, женщина унаследовала от своей матери привлекательные черты лица, но озлобленность, алчность и эгоизм способны изуродовать даже самую прекрасную на свете королеву.
– А тебе-то какое дело?
– А такое, что теперь она и моя дочь.
– Ой, я тебя умоляю! Твой сын сделал Бри предложение сколько лет назад? Два, пять, десять? И где обещанное?
– Вообще-то они уже женаты.
– В каком это смысле, женаты? – опешила Гарда и посмотрела на Анели так, будто та накинулась на нее с ножом.
– Когда я сидела в шатре с Раниром и он восстанавливался, сын рассказал мне об их венчании из страха, что не выкарабкается. Попросил позаботиться о Бри, если с ним что-нибудь случится, ведь на тебя надеяться глупо, ты можешь ее погубить.
Гарда нахмурилась, поджала губы и гневно посмотрела на дочь, которая вдали смеялась со своим мужем, а Виерин прыгал вокруг них и со страстью что-то рассказывал.
– Ну я ей сейчас… – начала Гарда и даже привстала, но Анели грубо схватила ее за руку.
– Ты ничего ей не сделаешь! Только тронь ее – и вылетишь отсюда, поняла?! Я рассказала тебе об этой тайне не для того, чтобы ты причинила Бри вред. Я только хочу сказать, что твоя дочь не поделилась с тобой этой новостью. А знаешь почему? Потому что ты ее морально убиваешь. С тобой уже даже никто сидеть рядом не хочет. Оставь Бри в покое, хватит уже обвинять ее во всех своих грехах. Возьми ты уже в свои руки ответственность за свою жизнь! Никто не придет и не спасет тебя. Все мы находимся в одинаковых условиях, выкручиваемся, пробиваемся, боремся за свою жизнь, помогаем друг другу. Но только не ты. Ты возомнила себе, что все твои проблемы должен решить твой старший ребенок. Только с чего это, Гарда? У тебя есть голова, руки, ноги. Ты вполне способна устроиться на работу, а не сидеть на шее у своих детей! – разгорячилась Анели. – Ты хоть раз поговорила с Бри с того самого момента, как вышла из укрытия своего дома? Поддержала в то время, когда она так в этом нуждалась?
Гарда снова посмотрела на огонь. Фару снял с огня приготовленную зайчатину и разложил по деревянным тарелкам, которые его жена и теща взяли из семейного дома в Соннелии. Но мать Бри даже не шелохнулась. Никто никогда не разговаривал с ней в таком тоне. Ранир пытался однажды, но она быстро поставила зарвавшегося наглеца на место, поскольку старше его. Но Анели – другое дело! Каждое колкое слово, стрелой полетевшее в ее сторону, оказалось чистой правдой. Она ни разу не подошла к дочери и не подбодрила ее, не успокоила, что Ранир обязательно поправится. На деле, все мысли тогда порхали вокруг идеи, как бы поскорее добраться до востока, и злилась на раненых, будь они неладны, что тормозят их путь!
Гарда молча поднялась на ноги и, не сказав ни слова, ушла прочь, в то время как Банур сел рядом женой, поцеловал в щеку, протянул ей тарелку с мясом кабана, потому что зайчатину уже разобрали. Вокруг них усаживались проголодавшиеся беглецы, в том числе Ранир с Бри, и с аппетитом поглощали вкусную еду.
Выбрав долг, истинный правитель Королевства Масок чувствовал себя предателем по отношению к любимой женщине, что носила под сердцем его дитя. С каждой прожитой минутой, вдали от нее, королю казалось, что он теряет жену, слабеет та прочная связь, установившаяся между ними за те несколько недель.
Еще недавно Фир ломал голову, как сблизиться с ней, и получил желаемое. Это сродни наркотику – ставить цели и достигать их! Каждый раз, когда он добивался своего, по жилам распространялась волна бурлящего адреналина, и хотелось горы свернуть!
В погоне за вниманием Ракулины Фир на какое-то время отодвинул правление королевством на второй план и совершил огромную ошибку – потерял власть! Ослепленный король думал о любимой, не обращая внимания на хитросплетения Ясары. Будь он более хладнокровным и внимательным, сейчас сестра по-прежнему выполняла бы его приказы, а, возможно, и вовсе уехала из столицы.
В голову правителя настырно лезли слова покойного деда. Тот порицал глупцов, поэтов и романтиков. «Власть, вот что имеет значение, мальчик мой. Власть и больше ничего! Всегда будь начеку, никому спуску не давай. Контролируй и слугу, и стражника! Каждая свежая сплетня первым делом должна коснуться твоих ушей!»
Но Фир сделал в точности наоборот – упустил из виду самое важное, и это не давало ему покоя. Он не только не контролировал своих поданных, снующих у него перед носом в замке, а еще не имел понятия, что происходило с участницами, провалившимися на Отборе. Действительно ли они возвращались в родные дома?
Его долг – любой ценой вернуть себе Королевство Масок и издать новые законы. Посещение отдаленных от столицы поселений, в том числе и Речной Радуги настолько повлияли на правителя, что он задался целью кардинально поменять застоялые условия и правила. Это всем пойдет на пользу!
Пока Фир ехал из Речной Радуги в столицу, с намерением вернуть то, что принадлежит ему по праву, он разговорился с Жидой. Несчастная, изнемогающая от боли в ноге, из-за насмешек окружающих и своей неполноценности, месяцами женщина не выходила из дома, а если и шкандыбала на крыльцо, то исключительно ранним утром, пока поселение еще спит, чтобы ее никто не видел. И не только из-за хромоты. Отчаяние разъело остатки надежды, словно моль уничтожила любимое и единственное пальто, и Жида окончательно запустила себя – исхудала так, что наружу проступили ребра, волосы большую часть времени оставались сальными, и только мать силой поднимала ее из постели и грубой хваткой волокла в ванную, чтобы привести дочь в порядок. На руках оставались синяки, но спустя какое-то время они сходили с бледной кожи. «Прокаженная Жида», вот как прозвала ее детвора и избегала играть возле ее дома, распространяя слухи за спиной, что она заразная!
Редкие минуты наедине со свежим прохладным ветром на миг вытесняли мысли о собственном недуге, вырывали из жесткого охвата скорби и печали. Но первые шаги, нарушающие утреннюю тишину, скрип двери в доме соседей и кукареканье петуха возвращали ее обратно, и Жида снова пряталась в своем кособоком доме.
Король слушал несчастную, не перебивая. Горькая жалость вместе с разъедающей душу злостью взяли над ним верх. В столице никто не стал бы насмехаться над нуждающейся, а лучшие лекари быстро решили бы ее проблему! Столица развивалась стремительно: лучшие устройства, приспособления для всего, что душе угодно, да даже магические Маски Мастера, которые отправлялись в дома монарших особ и знатных семей! Жители королевства не должны страдать! В который раз Фир гордился своим принятым решением – помогать бедным, оказывать им помощь!
Однажды правитель уснул в одной повозке с Жидой, тремя женщинами, имен которых не знал, и парочкой мальчишек. Кто-то спал прямо на полу, остальные так тесно прижимались друг к другу, что удивляло, как они умудрялись посапывать в таких условиях.
Проснулся Фиридоний со съехавшим в сторону париком, ужаснулся и мгновенно натянул его обратно, понадеявшись, что никто этого не увидел. Король тогда не подозревал, что Жида стала свидетельницей этой картины, сложила в голове пазл и обо всем догадалась. Теперь Ракулина стала ее основной целью. Вот на кого можно излить свой яд от накопившейся за столько лет жизненной несправедливости.
Первое время Фиридоний жил у Жакора, гвардейца в отставке. В свои семьдесят с лишним, мужчина выглядел бодрее юноши, обладал сноровкой и до сих пор мог добыть нужные сведения.
Так правитель узнал о том, что происходило на нижних этажах замка. «Как я мог этого не замечать?! Как допустил это в своем королевстве?!» От услышанного волосы на голове встали дыбом. Несколько часов Фир не мог взять в руки стакан. Все тело дрожало, дыхание перехватило.
О проекте
О подписке