Глава 2. Парк

Жизнь в этом тихом местечке текла всегда своим чередом, только летом чуть ускорялась, когда кажется, будто часы отдыха будут долгими и наполненными, а они ускользают незамеченными, потому что наконец мы заняты тем, что приносит настоящее удовольствие.

Старшие мужчины часто ходили рыбачить. Они наряжались в самые поношенные костюмы, собирали множественный инвентарь, который в пересчете на рубли мог обеспечить закупку рыбы наивысшего качества, но это, разумеется, совсем «не то», брали с собой воду, хлеб и сосиски, и спускались пятнадцать минут широкой обходной дорогой на волнорезы.

Там Аркадий обыкновенно присоединялся к группе местных рыбаков, а Дмитрий Евгеньевич спустя каких-нибудь несколько минут такого общения удалялся на дальний конец пляжа, на камни, под предлогом лучшего клева в диких местах. Ему никто не верил, да и местным прекрасно было известно, какие места были более рыбными. Рыбаки хмыкали, перегоняя из одного угла губ в другую бесконечную сигарету, но принимали его право на одиночество. Ведь каждому нужна своя медитация.

Дмитрий сидел на камнях, иногда забывая забросить удочку, смотрел на слияние небесно-голубого, чувствовал за своей спиной надежную силу высоких гор, вдыхал мягкий соленый воздух, слушал пену воды и старался не думать. В редкие секунды ему удавалось поистине счастливое – он переставал умственно осознавать свое «я», и был по-настоящему: глаза поглощали цвет воды, уши – крик чаек, кожу трогал воздух, нагретый лучами солнца. Он становился частью настоящего, не интерпретированного нейронными соединениями. Но мозг быстро перехватывал инициативу, искал причину для анализа, не находя вовне он спускался в самое себя и вызывал тревогу в мужчине. Тогда он начинал думать о чем-то привычном, бесконечном, нерешенном и не решаемом. О правильности прошлого, о планах на будущее, научной работе, о всевозможных «если бы», на которые ему никогда не хватало духу…

Домом и садом в основном занимались женщины. Пару раз в неделю заходила соседка – та самая Тимофевна. Она помогала с крупной уборкой, стиркой, готовкой. Вообще женщину звали Елизавета, но в какой-то момент имя стерлось, с языков все чаще стало слетать «тимофевна», и никто не мог даже с уверенностью сказать от фамилии пошло это слово или от отчества. Она не обижалась, может быть даже сама начала эту моду, стесняясь своего настоящего, величественного, словно царского, имени. Тимофевна была не старая еще женщина, добродушная и сердечная, всю жизнь всего и всех боявшаяся. Она подрабатывала так во многих домах, везде ее принимали хорошо, отзывались о ней только приятными словами. Своей семьи у нее не было. Возможно, работой она заполняла потребность в теплом близком кругу без риска быть брошенной или оставленной детьми, без опасения измены или неожиданной смерти родного человека.

Для каждого члена семьи или гостя находилось какое-нибудь дело, а поскольку людей всегда было больше, чем задач, то и свободного времени оставалось достаточно. Светлана регулярно занималась гимнастикой, делала дыхательные упражнения и зарядку на свежем воздухе. Ей нравилось ощущение полного дома, среди родных и близких людей она приближалась к максимально гармоничному для себя состоянию.

Наталья Николаевна спорту предпочитала искусство. Умиротворяющие виды густо-зеленого сада или сверкающего на солнце моря будили в ней давно забытые художественные амбиции. Она скупила в местном магазинчике всю необходимую утварь и самозабвенно часами напролет воспроизводила окружающие пейзажи, пачкая руки красками и распространяя вокруг себя сигаретный дым. Еще одна забытая привычка прошлого, которая шла в комплекте с творческой реализацией.

Младшие Карпенко постоянно возились в небольшом сарайчике, откуда доносился периодически скрип пилы, запах расплавленного припоя или глухие удары барабана вместе с визгом электрогитары.

Костя ежедневно увлекался новыми идеями, мечтал изобрести «что-то такое, чего еще не было и что было бы крайне полезным», изгалялся над своими инженерными познаниями и умениями, изобретал, изобретал и изобретал без конца, забрасывая предыдущие начинания так же легко, как новые идеи захватывали его воображение. Одним наиболее постоянным его хобби была музыка. Он в равной степени мечтал стать известным изобретателем и популярным рок-музыкантом. Юра везде хвостом ходил за старшим братом, и они как два сообщника не нуждались в ином обществе.

Сын Ставрасовых не вливался в компанию молодежи и больше стремился к уединению. Он предпочитал одиночные пешие или велосипедные прогулки, чтение, иногда его можно было встретить за мольбертом или со скетч-буком у моря. Так ли он был увлечен литературой, размышлениями и художественным искусством, или хотел привлечь к себе внимание, казаться взрослее и серьезнее – было не понятно. Среди молодежи он не был душой компании, среди взрослых еще не был равным. И хотя часто его принимали дружелюбно, было понятно, что одному ему комфортнее.

Ира немного его побаивалась, он казался грубым и неприступным, за те пару дней после ее приезда он ни разу не показал готовность к общению, скорее наоборот, будто избегал ее. Это несколько тяготило, потому что для общего домашнего уюта ей казалось важным, чтобы со всеми складывались хорошие отношения. Но с этим мальчиком оставалось только напряжение и неловкость.

Часто приходили гости на ужин, реже всей компанией выбирались к друзьям или в горы. Для всех в этой семье находилось место в компании и наедине с собой.

И, наконец, Ира, племянница хозяев, которая только приехала и не влилась еще в общий быт, не знала пока, куда себя деть и искала сама не понимала, чего – то ли веселой компании, новых знакомств и впечатлений, то ли одиночества. Она находилась в тщетных попытках убежать от самой себя и своих мыслей.

Так понемногу проходили дни до приезда Иры, так должны были проходить и далее. Похожие друг на друга, и все-таки самобытные.

Спустя пару дней после приезда, очередным солнечным утром Ира вышла к завтраку последней. Она выспалась и была на удивление в очень приятном расположении духа. Подходя к свободному месту, она неожиданным порывом пробежала кончиками пальцев по гладко уложенной шевелюре младшего Ставрасова, немного взъерошив его волосы. Он резко и с неудовольствием одернул голову. А у Иры моментально испортилось настроение от этого мимолетного инцидента. Она поняла, что вторглась без спроса в его личное пространство, и, хотя для нее жест был скорее дружелюбным, неосознанным желанием познакомиться, подружиться, показать расположение, но для молодого человека он мог быть попросту неприятным. Она этого не учла. Девушка перекинулась взглядами с его матерью, задаваясь немым вопросом – что она сделала не так, но Наталья только примирительно пожала плечами, как бы говоря «мальчишки, что с них взять». Ира принялась намазывать свежий, еще теплый хлеб маслом, и сказала немного принужденно весело:

– Слушайте, такая, конечно, тут классная погода. Я так рада, что смогла вырваться и приехать!

– Да, сейчас лучшее время, – отозвалась тетя Света. – Клубники, правда, с черешней уже почти нет, зато абрикосы… ммм, закачаешься, инжир, персики, у нас вон слива вся обсыпана, собирать некому, – она бросила полушутливый укоризненный взгляд на мужа.

– А я так давно у вас не была, как вы развлекаетесь? Кроме моря и фруктов, конечно.

– Уж скучать некогда, – со смехом сказал Аркадий. – Барабуля пошла, так я купил себе лодку, представляешь? Да, высший класс, я тебе покажу. Я на нее, и рыбачить…

– К чему ей твоя рыбалка, – перебила его тетя. – У нас Сорокинский парк работает, на центральной площади новые кафе открыли. Но мы редко туда выбираемся, в основном только на море. У нас вот с девочками йога, сейчас еще дыхательные практики начали осваивать.

– Значит про рыбалку ей не интересно, а про йогу вашу – очень? – парировал Аркадий.

– Да ну тебя, – она отмахнулась. – В общем, есть где провести время, не переживай, только надо тебе компанию найти…

– Я могу все показать, – раздался хрипловатый голос Жени, он прокашлялся, поднял на секунду голову, и снова будто погрузившись в раздумья, добавил. – Я все равно там часто бываю.

– Отлично! – одобрительно кивнула тетя Света.

– Спасибо, – ответила Ира, а сама задумалась, насколько комфортна будет ей такая компания.

После завтрака она не спешила напоминать про обещание Жени показать ей развлечения городка, но он подошел сам и предложил пойти прямо сейчас, пока солнце не вошло в ту приятную стадию, когда ты буквально физически ощущаешь, как поджаривается твоя кожа. Ира не нашлась, как отказать, учитывая, что сама напросилась, и они вышли.

Минут десять они шли молча вдоль пустынной дороги, которая словно пыльная веревка зигзагами петляла в зелени. По правую сторону под ними расплескалось море, прекрасное, освежающее прозрачной голубизной. Они шли по горному каскаду, на широких ступенях по обеим сторонам располагались дома и прилегающие участки. Высоко слева, как надежное любящее плечо, высилась гора, укрывающая эту местность от холодных назойливых ветров. Одна только природа позволяла этому месту называться красивым и приятным. Дорога была плоха и давно не знала ремонта, каменное ограждение во многих местах было сломано, попадался мусор, пустые бутылки, со всех сторон на них озирались осиротевшие коты и собаки. Складывалось впечатление, что местные жители настолько опьянены морем, свежим воздухом, горами и ароматными растениями, что просто не замечали, во что превращают подаренный природой уютный уголок. Отдельного тротуара, кстати, тоже не было. От проезжающих машин приходилось прижиматься к ограждениям, глотать выхлопные газы и благодарить вечные зигзаги дорог, которые не позволяли водителям разгоняться.

– А ты чем, вообще, занимаешься? – спросил Женя.

– Кхм, – Ира кашлянула. – Я дизайнер. А ты?

– Я еще учусь, – он замолчал.

– А где?

– В Меде.

– Здорово.

Это был один из самых неловких и коротких диалогов в ее жизни. Но он внезапно продолжил:

– Ты надолго приехала?

– Наверное на все лето, пока не знаю.

– А как же работа?

– Мне нужен перерыв. Решила устроить себе затяжной отпуск.

– Круто.