Скандалы стали привычной формой общения, их красочность становилась только ярче со временем. Он уже не стесняясь ругался на меня матом, я оскорбляла его в ответ как могла. Один раз он даже влепил мне пощечину, – Варя покосилась на меня, как будто побоялась, что я буду ее осуждать, раз она осталась с этим человеком после подобного поведения. Я лишь сочувственно кивнула, и она продолжила:

– Еще после этого сказал, что это я его довела, и он вообще сдерживается как может. Это как вообще? В самые тяжелые периоды я с громким стуком двери бежала к родителям. Рыдала, думала, что все кончено, но было так больно, я вспоминала то хорошее, что у нас было. Те же отремонтированные ноутбуки казались мне воплощением его добродетели. И в такие периоды Игоря было не узнать. Он приезжал ко мне с цветами, встречал после работы, водил в рестораны и кино. Как я уже говорила, когда я вновь поддавалась на это обаяние, колесо запускалось по прежней колее. Почему я не ушла раньше? Почему? Я даже детей от него планировала! Зачем? Вот же дура. Ох, стыдно признаться, один раз я даже обнаружила, что он переписывается с какой-то девкой на сайте знакомств. Прикинь? И этот человек еще меня допрашивал с кем у меня что там было. И я все равно не ушла! Хотя это было вот недавно, можно сказать, добавило неприязни в чашу терпения. Вот такая я у тебя идиотка. Правда?

– Ох, дорогая, ну конечно нет, – я все еще переваривала услышанное. – Ты просто женщина, которая хотела любви. Ооочень терпеливая женщина. Но какое все-таки чудо, что тебе удалось это закончить сейчас. Что вы не нажили детей, вам не надо разводиться и делить имущество. В конце концов, дело не дошло до тяжелых побоев. Остается благодарить твое чувство самосохранения, которое сработало сейчас и вытащило тебя из его когтистых лап. Теперь главное ни за что в них не вернуться.

– Не-не-не, – Варя уверенно замотала головой. – Я теперь так хорошо осознаю все, что происходило, и так отчетливо понимаю, что это была абсолютно нездоровая история, что больше мне в нее не хочется вмешиваться. Да и ему, кажется, это тоже надоело. И слава Богу.

– Существуют ли в этом мире адекватные мужчины, и где они обитают? – я подняла бокал в знак тоста.

– Да леший их разбери. За свободу! Лучше одной, чем с каким-нибудь монстром из коллекции Саламандера.

– За свободу!

3. Катя

Голова гудела, будто от уха до уха непрерывно ехали поезда. Не помню, во сколько мы уснули, но это была страшная ошибка – пить в самом начале рабочей недели. Я несколько раз переставляла будильник, сторговалась не мыть голову и позавтракать в офисе, но опаздывать все-таки было нельзя, слишком шаткая еще у меня репутация. Со скрипом разодрала веки, глянула на себя в зеркало – вот как теперь объяснить коже, что я не хочу идти в мятом? Казалось бы, с университетских времен прошло всего шесть лет, а способность быстро восстанавливаться после пьянки уже улетучилась. Какой-то незавидно короткий период.

В кухне встретила Варю, которая допивала кофе.

– У тебя что, в роду были ведьмы? – прохрипела я, недоверчиво разглядывая ее свежее личико, с легким намеком на усталость. Она уже была готова, при полном параде, как и всегда.

Варя ухмыльнулась, очевидно все-таки довольная собой, но сказала, чтобы меня утешить:

– Да где там, вон у меня какие мешки под глазами, и вообще такая тяжесть во всем теле, вечером пойду на пробежку, у тебя тут вдоль реки такая красота. Хочешь со мной?

Я посмотрела так, будто сомневалась в ее психическом состоянии. Я и в самом деле сомневалась, чудная такая… Но пора было уже выходить, поэтому я наспех умылась, и мы отправились покорять карьерные вершины.

Какое счастье, что нигде по пути мне не попался начальник. По вчерашней статье на почту пришло короткое «ок», я спокойно выдохнула и смогла переключиться на текущие задачи.

В обед на почту упало еще одно письмо с темой «переделать» и прикрепленным файлом моей статьи по организации рабочего процесса с помощью удаленных каналов доступа. Я с удивлением обнаружила, что внутри был ровно тот же документ, который я отправляла, никаких заметок или комментариев, никаких исправлений.

– Коллеги, а как вы с Дмитрием Аркадьевичем обсуждаете правки? – спросила я на весь кабинет.

Дина сразу повернулась ко мне, она сидела справа от меня, и сказала:

– Да как обычно, он мне в ворде подчеркивает куски текста, которые нужно исправить, и пишет короткие замечания, – она пожала плечами. – А что?

Арина сказала:

– Да, мне так же.

Тома кивнула в знак согласия, а Витя сказал, выпрямляя спину:

– Мы лично обсуждаем. Я к нему захожу после обеда, у нас совещания.

– Да странно, – я говорю, – он мне просто отправил тот же файл, написал, что нужно переделать, а что конкретно – не сказал. Может ошибся и не то загрузил. Пойду, наверное, уточню лучше.

– Ты бы сверилась сначала с его графиком, – сказал Витя вдогонку, но я уже выходила из кабинета.

Очень уверенно я подошла к двери в кабинет шефа, а перед ней вдруг стушевалась. Постучала робко, заглянула, Дмитрий Аркадьевич поднял на меня глаза и легко кивнул на мое вопросительное «можно?».

– Добрый день, я по поводу статьи, вы только что отправили.

– Да, проходите, что по ней?

– Какие там правки требуются?

Он приподнял одну бровь и перевел взгляд на экран.

– Не пойму, что у вас вызывает вопросы.

– Вы отправили мне тот же файл. Может, по ошибке?

– А, нет, вы наверное просто пропустили текст в самом письме, вот, здесь все есть, – он повернул ко мне монитор.

Мне пришлось придвинуться чуть ближе. От него пахло очень легкой дымкой цитрусов. Чем же, должно быть, пахнет от меня? От такой мысли я немного отпрянула назад.

Похоже, я действительно пропустила само письмо. Вот там черным по монитору значилось:

«Изучить зарубежный опыт.

Привести статистику.

Получить комментарий от руководителя HR какой-нибудь крупной российской компании, которая сталкивалась с таким опытом. Книжные издательства, IT, например».

Я сглотнула.

– Комментарий? Прям живой?

– Анастасия, вы не перестаете меня удивлять.

– Но зачем нам это?

– Комментарии экспертов сделают текст, во-первых, более уникальным, во-вторых, читатели всегда больше доверяют живым людям, особенно специалистам. Вы что, раньше никогда их не использовали в своей работе?

Какой-то дар у него, что ли, развивать в людях чувство вины и неполноценности.

– Хорошо, я поняла, спасибо, – сказала я со вздохом и встала.

– Подождите, чем это от вас так пахнет? Как будто алкоголь какой-то разлили.

Я покраснела и спиной попятилась к выходу.

– Это я салфетками влажными руки протирала, они антибактериальные, наверное со спиртом, – протараторила я и выскочила за дверь.

«Фух! Как же сложно проникнуться к нему симпатией! Даже рабочей. Вот почему одним он отправляет все правки, а мне какие-то квесты устраивает? Звонить экспертам с просьбой дать комментарии… бррр… кто вообще сейчас кому-то звонит? Где я возьму их номера? А если мне откажут? А если пошлют? Не нравится мне все это».

Несколько часов прошло в смятении и сопротивлении. Я искала в интернете информацию по компаниям, потом статистику, потом опыт, потом шла пить чай, так и не выполнив ни один пункт правок. Наконец, как это обычно и бывает, главная проблема решилась за две минуты. Я спросила у руководителя нашего департамента по работе с персоналом не знает ли она кого-нибудь из IT сферы, тут же получила номер HR из подразделения по технологиям одного крупного банка, написала ей в мессенджер, и уже через пятнадцать минут у меня был необходимый материал. Маленькая победа принесла мне вдохновение, и я принялась за оставшиеся вопросы. Однако из-за долгой прокрастинации день снова покатился к завершению, пришлось задерживаться.

Я написала Варе, чтобы она меня не ждала. К удивлению, в ответ я получила сообщение, что у нее вечером намечается свидание.

«Так скоро?», – я спросила

«ДА! Свобода! Душа просит новых знакомств! Все расскажу потом, целую!».

Недолго же она горевала. В то же время от Кати пришло сообщение с просьбой встретиться после работы. Я предупредила, что мне нужно задержаться, и с двойным усердием взялась за текст.

***

Катя ждала меня на улице, но ее взгляд, заблудшим огоньком замерший где-то в неизвестности, говорил скорее о том, что ничего она не ждет. Мне это показалось странным. Словно оцепеневшим. И город к вечеру так странно притих. Огни фонарей уже зажигались желтым. Все раньше и раньше с приближением осени. Ветра не было, шорох машин изредка доносился от дороги, все как будто замерло в неясном предчувствии. Меня слегка пробрало мурашками от вечерней прохлады и легкой беспричинной тревоги. Наконец, подруга заметила меня, грустно улыбнулась, и мы неспешно пошли вдоль реки.

– Что-то случилось? – спросила я, и снова стало тревожно. Катя шла, почти не поднимая глаз от асфальта.

– Да нет, – сказала она и пожала плечом, будто сама не была в этом уверена. – Ну то есть… есть кое-что, но ничего такого, просто хотела обсудить.

– Что ты меня пугаешь. Давай обсудим, конечно.

– Только не говори Варе пока, пожалуйста.

– Конечно, – я изобразила, что закрываю рот на замок.

Катя вздохнула и как-то обреченно сказала:

– Я хочу уволиться.

Первая реакция в моей голове прозвучала как: «И чего? Господи, я так напугалась, а тут такое». Но если для Кати это так важно, значит на то есть причины.

– Так это же прекрасно! – говорю. – Перемены, тем более, тебя никто не гонит, а сама хочешь изменений. Что тебя так расстраивает?

Катя посмотрела своим глубоким задумчивым взглядом, под которым я ловлю в себе ощущение какого-то абсолютного незнания подруги, как будто я не в состоянии ее понять, и то, что она говорит вслух, настолько ничтожная верхушка айсберга, и теперь она вынуждена мне объяснять все предпосылки, или напротив, ей не хочется вдаваться в подробности по каким-то причинам, и она прикидывает, может ли доверить мне все свои мысли.

Она вздохнула.

– Несколько пунктов. Во-первых, мне страшно менять хоть и ненавистную, но стабильность. Здесь все знакомо и в какой-то мере уже комфортно. Во-вторых, боюсь реакции родителей. В-третьих, ты знаешь, боюсь, как Варя на это отреагирует.

– А она тут причем?

– Она как-то раз обронила, что без нас ей трудно было бы здесь работать. Мне страшно ее расстроить.

– Кать, ну уж эту причину точно можно вычеркнуть из страхов. Варя тебя любит и поддержит. Тем более, я остаюсь, да мы и живем теперь вместе, не дам ей зачахнуть. Будем чаще встречаться вне работы, это же здорово. Главное, что тебе нужны перемены, уверена, Варя с этим справится.

– Да, думаю, ты права, но остальное…

– Погоди, так у тебя уже есть какое-то предложение?

– Нет, вообще нет. Дело в том, что я хочу сменить сферу деятельности.

– Да ладно? Вот это новости. Я думала, ты на сто процентов органична в своей работе.

– Я умею ее хорошо выполнять, – она снова уставилась в асфальт, – только и всего. Но душа моя, видимо, лежит в другом деле.

– В каком?

– Я хочу быть художницей, – внезапно выпалила она, будто боялась, что если не скажет сейчас, то не скажет никогда.

Я немного опешила, это было действительно неожиданно.

– Но… как ты?.. Ты никогда не говорила…

– Не хотела говорить, пока не решусь, чего зря воздух сотрясать. Хотя все равно это сомнительная затея, может еще ничего не выйдет.

– А что родители? Ты сказала, что боишься их реакции. У тебя уже есть какой-то план? Как ты вообще это поняла? Рассказывай все! Вот это ты придумала, конечно. Но я за тебя рада! Ты когда сказала, у тебя даже глаза заблестели, это же так важно, найти свое место в кривых замыслах этой Вселенной.

– Спасибо, – Катя слабо улыбнулась и опять вздохнула. – Боюсь, родители меня совсем не поймут. И хотя я уже несколько лет живу отдельно, они все равно имеют большое влияние на мою жизнь. Единственный ребенок. Все их ожидания в одной корзине. Мне оплачивали дорогущее высшее, отправляли меня по обмену в Германию, обеспечивали, пока я проходила стажировку. Но я, видимо, не самая удачная их инвестиция.

– В смысле? Они в тебя вкладывались, чтобы ты потом отплатила им тем же?

– Нет-нет, просто они хотят быть спокойными, что у меня все стабильно: работа, хорошая зарплата, никаких рисков, только увеличение капитала. Да и к тому же теперь они наседают, что пора замуж и детей. А я вообще не хочу, понимаешь? – она заглянула в мои глаза. Я понимала. – И, если раньше я могла хотя бы отшучиваться про детей, но с карьерой все было в порядке. То теперь. Маму точно удар хватит. Нет, я, конечно, не сяду на их шею. За несколько лет мне удалось кое-что скопить, я смогу жить на эти деньги. Но сейчас мечта быть художницей выглядит скорее как блажь. Это поворот вообще не туда. Я даже боюсь им говорить о своем решении.

– Послушай. Это же твоя жизнь. В аналитику ты можешь вернуться когда угодно. А если не попробуешь сейчас что-то изменить, точно будешь локти кусать до старости. Оно тебе надо?

– Ох. Конечно, ты права. Но как же страшно, – она поежилась. – А если не получится?

– Если не попробовать, точно не получится, – я улыбнулась. – Но, когда ты хочешь увольняться?

– С октября, – несмотря на слова о сомнениях, говорила она очень уверенно, как о давно обдуманном и решенном деле.

Мы уже подходили к метро, я обняла подругу на прощание, сказала еще раз:

– Я горжусь тобой! Ты все делаешь правильно.

Она крепко сжала меня в ответ, сказала: «Спасибо» и «Не говори пока Варе, я потом сама расскажу, и надо будет отметить это», я кивнула в ответ, и мы попрощались.

Катю поглотил подземный переход, а я повернула обратно в сторону дома. На меня вдруг навалилась усталость бессонной ночи, переживаний из-за работы и мыслей о Катиных словах. Казалось, что я не в силах переварить этот винегрет, я дотащилась до дома, не обнаружила там Варю, а в телефоне нашла сообщение от нее: «Сегодня ночую не дома, расскажу завтра». Я подумала, что это даже к лучшему, воспринимать еще информацию я просто физически не в состоянии. Я наспех умылась и провалилась в сон.

4. Д.А.

– У меня никогда такого не было, – Варя закатила глаза для наглядности. – Вот это я понимаю, откройся новому и жди чудес.

Мы втроем поехали на обед в торговый центр. На втором этаже в уютной пиццерии с панорамными окнами казалось, будто работы вовсе не существует, и мы – праздные прожигательницы жизни – привычно проводим время в довольстве и сплетнях. В тот день звездой обеда была Варя, тем хуже для нее – ведь тот, кто больше всех говорит, ест остывшую еду. Однако в эти минуты над ее тыквенным супом еще курился легкий согревающий дымок.

Катя и я пока только молча внимали Вариному рассказу.

– Он написал мне еще пару недель назад, но я тогда была с Игорем, поэтому проигнорировала. А тут он как будто узнал, что я свободна, пишет опять – не хочешь, говорит, поучаствовать в фотосессии? Он фотограф, работает с актерами, певцами, для Прохоровой портфолио делал, и на съемках клипа Хлебникова был. А выглядит, ну просто, – она опять закатила глаза, – вот представьте себе одновременно Роналду, Хемсворта, молодого Питта и кого вы еще считаете красавчиками, вот он примерно такой. Крепкий весь, волосы назад, глаза зеленые, как у волшебника, татушки на мускулах. Вы знаете, у меня довольно адекватная самооценка, но даже я призадумалась, что такой парень на меня не может клюнуть. Вот я сначала и решила, что там какой-то подвох, ответила, что подумаю, но может лучше сначала в кафе, обсудить детали. И вот мы вчера встретились. Божечки, купидон, наверное, всю мою жизнь копил стрелы, чтобы в ту минуту выпалить все на нас. Мне кажется, мы даже кофе не допили. Нет, правда, со мной такое вообще впервые. Ну и в общем, – Варя помяла салфетку, – мы поехали к нему, – она хихикнула, – короче, до фотосессии так и не дошло.

– И что, все? Вы теперь вместе? – спросила Катя.

Варя торопливо проглотила ложку супа и ответила, махнув рукой:

– Нет, конечно. Это было прекрасно, но лучше не повторять. Я сейчас совершенно не настроена на новые отношения, да и он не похож на человека с обязательствами. Нет, это было мимолетное приключение, вспышка, чтобы почувствовать себя снова живой и желанной. Я тут другое придумала.

Почему-то я даже не особенно удивилась. Варя – это вихрь энергии. И все-таки мы продолжали завороженно наблюдать за подругой.

– Я решила взять ипотеку! – сказала она торжественно. – А то сколько можно уже.

– Действительно, – я ответила с улыбкой, – это смелое решение, был бы сейчас не рабочий день, я бы даже предложила это отметить, но можем чокнуться чаем.

Мы легонько дзынькнули кружками, выкрикнули с Катей: «Поздравляем!» и принялись за еду. Потому что романы романами, а к работе взрослая жизнь тоже обязывает возвращаться. Особенно когда планируешь ипотеку.

Хотя возвращаться не хотелось. В тот день я с удивлением обнаружила, что не горю желанием писать статьи. Это было старое знакомое чувство, которое между тем давно не посещало меня. Первые ростки ненависти к работе. А я уж было подумала, что в этой должности неприязнь к труду не возникнет. Может быть, конечно, я просто устала за последнюю неделю, плюс новое руководство и новые порядки. Тем не менее, было крайне неприятно сознавать, что после работы я не спешила вновь к своим любимым текстам, не крутила в голове фразы, чтобы выбрать наиболее удачные, у меня не возникло нетерпеливого желания услышать знакомый ласкающий слух треск клавиш.

С другой стороны, раньше ведь такого не случалось, значит, может быть, тексты здесь ни при чем и нужно просто немного времени, чтобы привыкнуть к Дмитрию Аркадьевичу и его требованиям. Так я думала по пути в офис, стараясь приободрить себя и настроиться на продуктивную работу.

Помимо этого, меня волновали судьбы подруг. Казалось, все так лихо закрутилось, у них на пороге замаячили глобальные изменения, у них были планы, устремления. Наблюдать со стороны за такими зигзагами решений было весьма любопытно, но волей-неволей я сравнивала себя ними. Был ли у меня план? Кажется, нет. Какие-то сильные желания, цели? Снова нет. Я уперлась в своем мирке в потолок работы редактором, и как будто нашла в этом спокойствие. Раньше я могла только мечтать, что на свете существует работа, которая будет мне по душе. Теперь мне казалось, что я вполне счастлива. Однако это невольное сравнение заставило меня слегка обнажить зависть, значит, не все так безоблачно в созданном мной мире. Может быть, пришла пора подумать об отношениях? Но одна мысль о вынужденных поисках, знакомствах, общении, рассказах о себе, неудачах, потраченном времени, приводили меня в ужас. В моей голове иногда рождались сценарии романтических отношений, но реальные люди почему-то не хотели им следовать. Спотыкаясь о разочаровывающую реальность мне и вовсе перехотелось строить отношения. Одной комфортнее. К тому же, так я могу сосредоточиться на работе, и может быть когда-то я тоже стану главным редактором. А любовь… лучше заведу кошку, если найду такую породу, с которой справится моя аллергия. Стало быть, в какой-то степени у меня тоже был план.

В офисе меня ждал неприятный сюрприз – на почте было одно новое письмо с уже знакомой мне припиской «переделать». Сдается мне, скоро в моем списке аллергенов появится новый пункт. Я вздохнула и принялась за работу.

Выездной обед – мероприятие, приятное для души, но никак не для рабочего графика. Уложиться в час никогда не выходит, а значит снова придется задерживаться. Честное слово, такой режим работы начал меня утомлять.