2. Варя переезжает

Следующая неделя началась с планерки, нужно было утвердить и распределить темы статей. Новая метла замела по-новому: теперь совещания проходили стоя (очевидно, современный менеджмент диктует тотальное угнетение рабочих, обосновывая это мифическим повышением производительности труда). Помимо этого, на стене в кабинете появился лист ватмана, криво приклеенный на малярный скотч, а сотрудникам были выданы стикеры и маркеры. Я на всякий случай встала подальше, прикидывая в уме, что будет дальше.

– Доброе утро, коллеги, – начал ДА (я так сократила для себя Дмитрия Аркадьевича). – Сегодня проведем совещание в непривычном формате, пока в качестве эксперимента. По моим наблюдениям, такой подход помогает быстрее концентрироваться и меньше тратить времени на обсуждения. Думаю, многих озадачили стикеры, сейчас объясню. Есть идея сделать нам доску для отслеживания выполнения ключевых проектов. Это первая прикидка, нужно будет ещё доработать, но основная идея уже понятна. Мы сделаем распределение проектов по неделям, закрепим за ними ответственных и на ежедневных планёрках каждый будет отчитываться по результатам выполнения своих задач. Это вам поможет предметно подготовиться к совещанию, заранее определить трудности и методы решения, тогда на самом собрании мы сможем точечно обсуждать проблемы. Это понятно? Хорошо. Тогда сейчас я попрошу всех записать свои текущие задачи и распределить их по неделям выполнения. Сегодня придётся потратить на это больше времени, но, надеюсь, дальше работа пойдёт бодрее.

Мы, как школьники, рассыпались по кабинету, внося свои заметки на разноцветные квадратики, сидя на стуле, опираясь на стены и подоконники. А что, креативненько.

Далее каждый должен был рассказать о плане работ на неделю и предложить темы для новых статей. Я снова боязливо отодвинулась подальше, поглядывая на шефа. Сложно объяснить даже самой себе, что меня так в нём настораживало. Может быть, в силу характера мне нужно было время, чтобы привыкнуть к нему. А может меня пугала его уверенность, решительность, с какой он подходил к задачам и новому коллективу. Казалось, будто он работает здесь сто лет, точно знает, какие материалы нужны этой компании, какие люди, как они должны работать, как вообще должны строиться все процессы. И эта кажущаяся непоколебимость устрашала. Вдруг я не попаду в список его идеальных сотрудников?

Пока отвечали другие, я задумчиво уставилась на начальника, беззастенчиво его рассматривая и раздумывая о своём. Если бы я встретила его на улице, точно обратила бы внимание. Кто-то мог бы даже назвать его эпатажным. Это был молодой мужчина, ростом выше среднего, но не пробивающий потолок, с длинными тёмно-русыми волнистыми волосами, на левой руке виднелась татуировка, уходящая в рукав рубашки. Лицо у него было чуть вытянутое. Не красивое в привычном понимании этого слова. То есть, не особенно «правильное»: крупный крючковатый нос, высокий лоб, острые скулы. Но всё-таки харизматичное. Мне даже показалось, будто он немного подвёл глаза чёрным карандашом, но, скорее всего, это так тени от ламп легли на его лицо. И глаза такие карие, почти чёрные. Если бы он меня так сильно не пугал, я сочла бы его симпатягой. Стилягой-симпатягой.

– Анастасия! – прозвучало как-то очень требовательно.

– Что?

– Вы, простите, с нами? Я уже дважды к вам обращаюсь. Остальные высказались, ваша очередь.

«Вот чёрт. Никак не удается проявить свои лучшие качества».

Запинаясь, как пьяный водитель при гаишнике, я рассказала наконец, над чем работаю сейчас и какие у меня планы на неделю. Чувствовала, что краснею, было действительно ужасно неловко, как у доски, когда едва помнишь предмет вопроса. Справилась вроде, с горем пополам.

*

– Ну как тебе новый шеф? – спросил меня коллега, когда мы выходили из кабинета. Этот парень – Виктор, сидит слева от меня за угловым столом, в самом конце нашего кабинета, и периодически пользуется своим укромным местечком, чтобы вздремнуть на рабочем месте. Мне же остается только безропотно слушать его мерный храп. Несложно догадаться, что тёплых чувств к Виктору я не испытывала. Но что поделаешь, приходилось его терпеть.

– Пока не разобралась, – я прижала к себе блокнот и не смотрела в сторону парня.

– А мне кажется, он толковый мужик, – Виктор говорил нарочито громко, чтобы и другие коллеги могли его слышать, – всё-таки мужчины больше в этом деле понимают, может хоть с ним у нас платформа взлетит по рейтингу просмотров, и подписчиков станет больше.

Я чуть не споткнулась на ровном месте. Тут нужно сделать небольшую ремарку – коллектив нашей редакции практически на сто процентов состоит из дам. Виктор является в нём нелепой во всех смыслах случайностью. Помимо него и меня в отделе трудятся: переводчик Дина, ещё один редактор Арина и корректор Тамара. Сам же Виктор занимается контентом для соцсетей и пишет новости на портал.

Мы с девчонками переглянулись и даже не стали уточнять, что означает «в этом деле», иначе Виктора до следующей смены руководства не заткнёшь.

– Насть, а тебе не кажется, что он к тебе, как к сотруднику, тоже присматривается? – не унимался наш боевой товарищ. – Он так оценивающе на тебя иногда поглядывает, и я слышал, он спрашивал в других подразделениях как с тобой работается, и нравится ли им то, как ты пишешь. Что думаешь, а?

– Да угомонись ты, – между нами втиснулась Арина, чтобы отодвинуть мятежную душу подальше от меня, – Настя, не обращай на него внимания. А Дмитрий Аркадьевич и про меня спрашивал, и про тебя, между прочим, Витюша, тоже. Так что помалкивай себе и делай свою работу, а не косись на чужую.

– А я что? – стушевался парень. – Я ничего. Я же просто, из дружеских побуждений. Поддержать, так сказать, беседу.

Я с благодарностью посмотрела на Арину, та мне подмигнула, мы расселись за свои столы и наступила долгожданная звенящая тишина.

***

Общий чат

Настя: нет, вы представляете, а потом он просто опять захрапел мне под ухо, как будто его рабочий день вообще не касается!

Варя: вот придурок, чесслово.

Катя: вот его первым и надо выгонять, только смуту вносит.

Настя: сплетница та ещё. С другой стороны, такой источник информации, я вообще не в курсе, что творится в офисе.

Варя: девочки, а можно, плиз, оффтоп?

Н: конечно, что такое?

В: у вас, случайно, нет знакомых, которые сдают квартиру?..

Н: ох… у меня точно нет, а тебе для кого?

К: слушай, у моей подруги мама вроде что-то сдавала, но я точно не помню, могу уточнить.

В: для меня…

Н: оу. Вот это новости. Вы с Игорем новую квартиру ищете?

В: … *печатает…

К: может быть, сходим за кофе?

В: да.

*

Несмотря на довольно живописное расположение нашей фирмы – на набережной Москва-реки, инфраструктура не радовала изобилием. До ближайших кафе нужно было ехать транспортом, а единственной точкой с кофе был небольшой магазинчик на территории расположенного рядом завода. Повезло, что кофе там делали вкусный. За прилавком неизменно находился сын владельца магазина – молодой человек по имени Аурель. Дорога вдоль проезжей части занимала минут пять, машины здесь ездили редко, и, хотя разглядывать было особенно нечего – сплошь шли грязно-серого цвета глухие стены, приятно было вот так пройтись и успеть ещё потоптать асфальт кедами до наступления слякоти, а затем и снега.

Мы с Катей уже стояли у выхода, Варя выпорхнула как всегда с лёгкостью оленёнка, на высоченных каблуках, с широкой голливудской улыбкой. Наш с Катей озадаченный вид явно не соответствовал настроению подруги. Мы пошли в сторону магазина, не решаясь задавать вопросы.

– Ой, ну короче, – Варя начала сама. – Я решила съехать от Игоря. Чем раньше, тем лучше, хоть сегодня, я уже почти все вещи собрала. Да там и собирать-то нечего было. В крайнем случае придётся вернуться к родителям, а этого ой как не хотелось бы.

– Но как? Почему? Вы же несколько лет встречались, – я спросила.

– Давно уже всё шло по одному месту, если честно, – она вздохнула, – я несколько раз порывалась уйти, а его в эти моменты как будто меняют на улучшенную версию. Цветы дарит, прощения просит. Мне тоже жалко расходиться, я и остаюсь, дура. И так по кругу. А тут, – она замолчала, словно собираясь с духом, мы с Катей, не перебивая её, медленно шли рядом, – мы опять поссорились, и он так эту фразу бросил, как будто он её даже не планировал вслух произносить – я, говорит, не представляю будущего с тобой, – она с трудом сглотнула, и вдруг вся встрепенулась. – У меня как будто что-то щёлкнуло в голове. Пришла пора уходить. Если не решусь сейчас, дальше будет только хуже. Учитывая всю историю наших отношений. Лошадь сдохла. Пора слезать уже.

Что тут сказать? Расставания редко бывают безболезненными, и всё-таки гораздо страшнее продолжать тратить жизнь в отношениях, которые тебя отравляют. Мы с Катей молча обняли Варю, она не плакала, просто была задумчива, как и все люди на пороге изменений.

– Если нужно съехать срочно, можешь пожить пока у меня, – я сказала. – У меня одна комната, но в кухне есть небольшой раскладной диван.

– Правда? Это просто лучший вариант! Спасибо! Уиии, вы лучшие, девчонки! – она сжала нас посильнее в своих объятиях, и повеселевшие мы дошли-таки за кофе.

Я вернулась к работе в слегка растрёпанных чувствах. Хотелось и поддержать подругу, и думалось, как мы будем вместе жить, всё-таки непривычно, а вот работать совершенно не хотелось. Мысленно я уже освобождала место на полках для Вари и представляла, как мы будем вместе собираться на работу. В этот момент в наш кабинет зашёл Дмитрий Аркадьевич. Я напряглась и пристально уставилась в монитор, имитируя в высшей степени бурную деятельность. Он задержался у стола Арины, о чём-то с ней поговорил, подошёл к Вите, который тоже весьма вовремя продрал глаза. Конечно, бодрый такой после дневного сна. Затем начальник повернулся ко мне, протянул несколько распечатанных листов и сказал:

– Ваша статья к завтрашнему дню. Нужно переделать, – он смотрел как будто поверх меня, и вышел из кабинета.

А я чуть не вышла из себя. Просто не хотелось радовать сидящего рядом коллегу. В спешном режиме преодолев все стадии от гнева до принятия, я ещё раз взглянула на часы, которые так скоро должны были отпустить меня на волю, и начала искать правки. Если статья должна быть уже завтра опубликована, а значит и согласована с ДА, нужно закончить всё сегодня.

К двум листам была приклеена записка с одним словом «переделать», а по самому тексту не было никаких комментариев, только некоторые отрывки подчёркнуты ровными линиями простого карандаша. Спрашивать, что именно желает исправить наш главред я побоялась. Опять посмотрит на меня как на дурочку, брр, только этого не хватало.