Женское насилие часто направлено против себя при депрессии, самоповреждении или добровольном голодании. Хотя эти проявления могут отражать бессознательное насилие, направленное против себя, они обычно не считаются преступлениями и, конечно, не запрещены законом. Из-за того, что эти проявления женского насилия направлены против собственных тел или тел детей, они часто скрыты от публики. Подзаголовок книги «Преступление против тела» указывает на самонаправленную природу женского насилия; термин «преступление» используется метафорически. Женщины, которых я здесь описываю, по-видимому, в полной мере отождествляют себя со своим телом. Это не только отражает личные внутренние психические трудности конкретных женщин, но и показывает, что в телах женщин в целом и в их репродуктивных способностях в частности локализован мощный культурный аспект. Их представление о самости переплетены с их физическими телами: нападение на их собственные тела имеет множество смыслов, требующих проговаривания. Эти женщины нападают на себя и – в фантазиях – на тела своих собственных матерей, используя с помощью самоповреждения конкретный опыт боли, – всё, чтобы только выразить свои психологические страдания и сообщить о бессознательных конфликтах.
Вторая часть состоит из двух глав: одна посвящена самоповреждению, а другая – нервной анорексии. Каждая глава проиллюстрирована материалами реальных случаев, чтобы дополнить теоретическое понимание насилия против себя. Моя цель – дать некоторое представление о сложности и развитии поведения, лежащего в основе расстройства, для которого оно характерно, о его символическом значении и влиянии на тех, кто работает с этими женщинами.
Глава 6 посвящена преднамеренному самоповреждению, подчеркивающему его коммуникативную функцию, и разъяснению модели женского извращения, разработанной Вэллдон. Женщины наносят себе вред для того, чтобы выразить свое горе и гнев в надежде, часто бессознательной, получить от других отклик на это. Точно так же насилие, которому женщины подвергают детское тело, часто отражает коммуникативную потребность и может рассматриваться как симптом других конфликтов. Женщины пытаются управлять своей сильной внутренней болью, направляя ее на самих себя, чтобы экстернализировать боль в атаке на тело. Жестокость самоповреждения часто сводится наблюдателями к минимуму и рассматривается ими как просто раздражающий или манипулятивный акт, а не как мощная коммуникация. Большинство тех, кто причиняет себе вред, не опасны для других, но с некоторыми все же стоит быть осторожнее, особенно с теми, кто испытал очень серьезное сексуальное, физическое и эмоциональное насилие. Я обновила главу ссылкой на научно обоснованное лечение – психотерапию на основе ментализации для людей с пограничным расстройством личности, разработанную Бейтманом и Фонаги (Bateman, Fonagy, 2004).
В главе 7 я обсуждаю нервную анорексию. Самоповреждения, включая анорексию, по-видимому, становятся средством достижения контроля, хотя и временного, над собой через тело. Нервная анорексия – это опасное для жизни состояние, при котором организм намеренно голодает, проявляя сильнейшую агрессию, обращенную против себя. Сценарий аноректиков – переесть, а затем «очиститься», поддерживая таким образом цикл потворства своим слабостям и последующего самонаказания, в котором злоупотребление собственным телом очевидно. Акт «очищения» можно рассматривать как символическую защиту от сохраняющихся болезненных мыслей и воспоминаний. Аналогичная неспособность усвоить и переварить материал нередко проявляется и в терапии. Вопросы для терапевтов в работе с анорексичными женщинами исследуются мной со ссылкой на психоаналитическую работу Уильямс (Williams, 1997) и Биркстед-Брин (Birksted-Breen, 1997). Нервная анорексия и нервная булимия – два различных клинических состояния, в то же время женщины с анорексией иногда могут использовать методы, характерные для булимии. Глава посвящена нервной анорексии, но частично я обсуждаю и нервную булимию, особенно в отношении психического значения очищения. Эта глава была обновлена и переработана с учетом новой литературы и включает: обсуждение веб-сайтов pro-Ana и pro-Mia, число которых в последние годы увеличилось. Я привожу споры о том, следует ли закрывать эти веб-сайты, а также излагаю конфликт между сторонниками свободы слова и теми, кто считает, что эти сайты могут нанести большой вред уязвимым молодым людям.
Эта часть посвящена исследованию избиваемых женщин, которые впоследствии убивают, как это описано в главе 8. Я расширила эту главу, включив в нее обновленные данные о женских убийствах. Женщины, которые подвергаются постоянному физическому насилию, в результате могут превратиться в психологически поврежденных, иногда до крайней степени пассивности, и находиться в состоянии, названном «выученной беспомощностью» (Browne, 1987; Seligman, 1975) и входящем в «синдром избиваемой женщины» (Walker, 1984). Я описываю, что происходит с женщинами в периоды продолжительного насилия со стороны их агрессивных партнеров, и процесс, который может привести таких женщин к убийству своих склонных к насилию партнеров. В качестве иллюстраций приведены случаи, один из которых демонстрирует воздействие продолжительного насилия на молодую мать, а другой описывает, как домашнее насилие привело к тому, что женщина убила своего жестокого партнера. Также я обсуждаю психологический процесс, используя психодинамические термины, и оцениваю обоснованность правовой защиты при «синдроме избиваемой женщины», аргументируя необходимость расширенного применения поправки о провокации в отношении женщин, убивающих своих агрессивных партнеров.
В этом разделе я предлагаю обсуждение клинических случаев из моей практики, с которыми я сталкивалась, работая как судебный психолог с женщинами в отделениях закрытого типа. В главе 9 «Работа с женщинами, которые убивают» я описываю клинические примеры и обсуждаю проблемы переноса в отношении беременности терапевта, когда клиент – женщина, убившая своего ребенка. В главе 10 я обсуждаю вопросы медицинского обслуживания с учетом гендерного разграничения в закрытых отделениях в соответствии с рекомендациями Министерства здравоохранения, а также документы: «На учете» (Into the Mainstream, 2003) и «Учет психического здоровья женщин» (Mainstreaming Women’s Mental Health, 2004). Кроме того, я иллюстрирую трудности, с которыми сталкиваются женщины в смешанном закрытом отделении, и показываю, насколько непризнанными могут быть их потребности в такой среде. Я обращаюсь к вопросу, подходит ли термин «опасное и тяжелое расстройство личности» женщинам-правонарушительницам, и, наконец, даю обзор наиболее полезных и сложных моделей ухода за женщинами в закрытых отделениях, разработанных на основе принципов привязанности.
Читатели, знакомые с первым изданием книги, заметят во втором множество изменений. В них отражены последние достижения в клинической практике, исследованиях, государственной политике, криминальной статистике.
Использование в тексте клинических случаев, известных общественности, может поспособствовать не просто осуждению, а пониманию преступлений и помочь читателю оценить актуальность модели судебной психотерапии для широкой общественности.
Заключение связывает воедино темы предыдущих глав и указывает путь для будущих исследований. В нем описывается роль судебной психотерапии в понимании женского насилия и модель лечения, в которой насильственный акт может быть глубоко исследован в надежде, что его понимание и осознание могут сделать так, что поведение, связанное с насилием, канет в Лету. Конечная цель такой терапии – позволить агрессивной женщине обрести свой голос и ограничить использование языка тела, как бы болезненно это ни было.
Материнство, будь это забота о близких или профессиональный уход медсестры, – куда более короткий путь к власти для психопатических женщин, чем деньги и секс.
(Pearson, 1998, p. 107)
В основе перверсий женщин лежит перверсия материнства.
(Mitchell, 1992)
Область, в которой разворачиваются женские перверсии, захватывает все тело женщины, а также тела ее детей. Когда женщины нападают на собственные тела посредством нанесения себе увечий, голодания или переедания, они, таким образом, символически мстят своим собственным интернализированным, часто жестоким и извращенным матерям. Они идентифицируют свое тело с телом своей матери. И когда они нападают на тела своих детей, они выражают насилие в отношении своего собственного нарциссического расширения:
Основное различие между мужскими и женскими первертными действиями заключается в их цели. В то время как у мужчин акт направлен вовне – на внешний объект, у женщин он направлен против самих себя: либо против их собственных тел, либо против объектов их творения, т. е. их детей.
(Welldon, 1992, p. 72)
Таких матерей, относясь к ним нарциссически, обычно использовали в качестве своего расширения их собственные матери. Теперь же они повторяют этот паттерн поведения в отношении своих детей. Ранний опыт пренебрежения, с которым столкнулись женщины в детском возрасте, равно как и злоупотребления со стороны их матерей, повышают вероятность того, что став взрослыми, эти женщины будут подвержены похожим рискам, включая отношения с мужчинами, склонными к проявлениям физического или сексуального насилия. Это приводит к дальнейшим искажениям в их самооценке и в функционировании их психики, что в свою очередь может отрицательно повлиять на их собственную способность к материнству.
В настоящей главе я исследую нарушения, возникающие в ходе беременности и в процессе материнства. Я привожу пример случая для демонстрации психических процессов, протекающих в ходе беременности, во время которой молодая мать проявляла насилие по отношению к своему собственному беременному организму, а позднее – к младенцу. Такие случаи иллюстрируют модель женской перверсии, предложенную Вэллдон.
Чтобы понять феномен сексуального насилия над детьми, необходимо видеть природу женской перверсии и ее корни в нарушенной модели привязанности. Я начну эту главу с обсуждения женской перверсии как таковой, психологических нарушений во время беременности и исполнения женщиной материнских обязанностей в целом, а затем мы перейдем к изучению сексуального насилия над детьми как частности.
Смелые идеи Эстелы Вэллдон бросили вызов предположению, что перверсия связана с фаллосом и, следовательно, как это утверждалось З. Фрейдом, возможна только у мужчин. В своем предисловии к книге Вэллдон «Мать. Мадонна. Блудница. Идеализация и обесценивание материнства», изданной в 1992 г., Джульетта Митчелл пишет:
Мужчины первертны; женщины невротичны; Эстела Вэллдон была, возможно, одной из первых в своей области, кто подверг сомнению этот психосоциальный трюизм… Женщины не могли считаться первертными, поскольку модель перверсии была мужской… Вэллдон выдвигает аргументы в пользу того, что женская психофизиология дает иную картину перверсии. Источник и мужской, и женской перверсии может лежать в нарушенных отношениях между младенцем и матерью, но цели последующей перверсии у взрослых разного пола различаются. И те и другие атакуют мать, которая злоупотребляла своей властью, игнорировала или обделяла их, но женщины станут нападать на эту мать, представленную в их собственном женском теле или в их материнстве. Ненавистное, таким образом, идентифицируется и коренится внутри самой женщины или идентифицируется с ребенком, который является расширением ее самой, точно так же, как эта извращенная женщина когда-то являлась продолжением ее собственной матери. Вследствие этого типичные перверсии у женщин влекут за собой нанесение увечий себе или насилие над детьми… Перверсии материнства – это конечный продукт семейного насилия или хронического пренебрежения по отношению к младенцу. Воспроизведение материнского опыта также является повторением первертной модели материнства.
(Mitchell, 1992, p. iv)
О проекте
О подписке