* * *

Отец почти сразу уехал на работу, я хотела тоже слинять, но не могла не поесть маминых блинчиков. Мама готовила их по особому рецепту, без молока, зато с ванилью и мёдом, и выходили они у неё просто божественно. Она вообще любила готовить и, хотя папа несколько раз предлагал нанять кухарку, ревностно не допускала никого на свою вотчину.

Арон тоже посидел с нами, а его жена Лена, как обычно, от мучного отказалась. Меня же совесть не мучила: я и так проходила по нижней границе весовой нормы. Да и за дни секс-марафона с Сергеем успела похудеть на полтора килограмма.

Стоило вспомнить о Сергее, как в одном месте с готовностью погорячело. Прошло-то всего-ничего с тех пор, как я уехала, а уже соскучилась по его запаху, по крепким объятиям и жаркому тёмному взгляду. И по ещё кое-какому крепкому и твёрдому товарищу.

Боже, с каким же нетерпением я ждала вечера. Времени, когда такси подвезёт меня к знакомому подъезду, консьерж узнает меня, улыбнётся и придержит двери, а потом забежит вперёд и вызовет лифт. Я доеду, посматривая на себя в лифтовое зеркало, притоптывая на месте от желания скорее выскочить, нажму на кнопку звонка, дождусь шагов за дверью – и упаду в родные объятия. Едва закрыв за мной, Сергей тут же, в прихожей, меня разденет, и я, дрожащая от возбуждения, приму в себя его прекрасный, мощный, нетерпеливый член.

Замечтавшись, я не заметила, когда ушёл Арон. Мама выставила на стол фарфоровые чашечки, из которых поплыл божественный аромат свежезаваренного кофе. Присела напротив, и мы немного поболтали о всяком-разном: о работе, о делах компании, о бабушке Софии, которая задумала на старости лет открыть ресторан в Монако и постоянно моталась туда, улаживая то и дело возникавшие проблемы. Наша бабуля для семидесяти лет вела очень бурную социальную жизнь: в том же Монако у неё жил любовник, а в соседней Ницце – ещё один.

Кстати, бабушка София. Она может быть в курсе, почему рассорились прадед с Райнером Штольцем, могла что-нибудь слышать от деда. Я сделала себе заметку расспросить её.

После сытного обеда захотелось полежать – и чтобы не поддаться коварной сонливости, я решила позаниматься в домашнем спортзале. Всё равно до вечера совершенно свободна.

Проходя через анфиладу комнат, я услышала женский голос. Явно приглушённый и в то же время звенящий от какого-то едва сдерживаемого возбуждения, как будто говорящая не до конца верила собственным словам.

– Арон, это наш шанс, – сказала женщина, и я её узнала. Жена брата. Лена.

– Но ведь всё уже решилось, – ответил ей голос брата. – Замуж выйдет Яника. О чём ты?

Так. А вот это уже необходимо послушать.

Похоже, они сидели в соседней гостиной. Я подобралась ближе и спряталась за косяком. Увидела их в тонкую щель: Лена в том же шёлковом синем платье, в котором присутствовала на оглашении, примостилась на спинке кресла, где вальяжно устроился Арон.

– Глупыш, адвокат же сказал, мужчина тоже может претендовать, – Лена, как кошка растёкшись по спинке кресла, завивала на палец кудри брата и отпускала.

– Неженатые же только.

– Боже, ну почему ты у меня такой… разведённые тоже! Мы разводимся фиктивно, ты женишься на какой-нибудь девчонке из Штольцев…

– И заделываю ей ребёнка?! Ты с ума сошла?

– Не обязательно же заниматься сексом. Не важно, каким путём это дело попадёт внутрь. Хотя, знаешь, – она игриво пожала плечами, – я бы простила. Это же не измена. Или можно даже опять попробовать секс втроём, – гостиную наполнил её глубокий грудной смех.

– Но… я не знаю, это как-то… Ты уверена, что дело выгорит?

– Глупыш, ну конечно же. Ты что. Такие деньги на дороге не валяются. Можешь быть уверен, папаня Иланы сегодня же вечером полетит договариваться со Штольцами напрямую, в обход твоего с Яникой. А мы должны клювом щёлкать?

– Ну да… тут ты права. Но как мы это сделаем?

– Боже, да очень просто! Ты у меня красавчик, – Ленина рука прошлась по подбородку брата, – выясним, где подходящая девчонка проводит свободное время, встретишь её, обаяешь, всё! На худой конец можно же и силой удержать. Тс-с, не торопись, – тонкий пальчик прижался к губам Арона, – проблем не будет, сто процентов. Главное чтобы она забеременела, после этого Штольцы сами брак признают как миленькие. Им же тоже нужен этот младенец. Дело только в том, чтобы успеть раньше всех.

Едва договорив, она впилась в губы брата жадным поцелуем. Спина в синем платье заслонила мне обзор, а потом на ней появилась рука Арона и стала наглаживать.

Я осторожно отступила назад.

Пожалуй, в спортзал доберусь кружным путём.

Однако – а Лена-то не проста. Я, конечно, догадывалась, что она вертит моим тюфячком-братцем, как хочет, но чтобы такое. Фактически сама толкает мужа в руки неизвестной девушке. И ещё это упоминание о тройничке. Не знала, что Арон настолько продвинут в сексе. Хотя лучше бы и не знала.

Но, если честно, мне всё это лишь на руку. Пусть Арон с Леной кидаются с головой в эту клоаку, у папы будет наследничек, весь капитал останется в семье. Меня, конечно, немного покоробило то, что они замышляют – ладно Арон сумеет соблазнить какую-нибудь дурочку, но похищение, насильственное удержание, беременность против воли – это уже совсем другое дело.

Но, судя по семейной истории, Штольцы вытворяли с Миргородскими вещи не лучше. Чего стоила, например, история с тётушкой Адой, которую похитили, чтобы получить выкуп у её мужа.

В итоге я никому не сказала о разговоре. Отзанималась на тренажёрах, поспала немного, поболтала с Катажинкой по телефону. Выбрала нашу полячку именно потому, что она даже не видела Сергея – опасалась ляпнуть лишнего в ответ на расспросы Альки и Эрики.

Из дома я вышла, когда на часах уже перевалило за девять. Рассудила, что в это время даже трудоголик Сергей будет дома, так что сидеть под дверью мне не придётся. Оделась потеплее сверху и посексуальнее снизу, и зашагала по дорожке.

Такси ждало меня за оградой, я видела его огни чуть поодаль. Спокойно вышла к калитке, толкнула чугунную вязь и удивилась, когда та не подалась. Странно, обычно калитку запирали ближе к полуночи, после того, как вся семья окажется в сборе. Отец обычно возвращался в районе десяти вечера.

Я толкнула ещё раз. Потрясла. Проверила засов – заперт, как миленький. Что теперь? Не лезть же в шпильках через забор? К тому же, если вдруг уже включили сигнализацию, она завопит, дом встанет на уши.

Ну ладно. Выйду через другие ворота. Я повернулась и чуть не упёрлась носом прямиком в охранника.

– Господи, вы меня напугали! – я его знала, только не помнила имени. Кажется, один из големов Валентина Петровича – у него их был целый отряд, все как на подбор, как будто выструганные из дерева. – Почему калитка закрыта? Можете её открыть?

– Никак нет, – он чуть под козырёк не взял, аж рука дёрнулась. – Калитка закрыта по приказу Валентина Петровича. Прошу вас пройти в дом.

– Вы что, с ума сошли? С какой стати мне идти в дом, если я хочу наружу? Меня ждёт такси, я уезжаю.

– На ваш счёт есть инструкции. Вам нельзя покидать дом, – он обогнул меня, осторожно взял за плечи и мягко подтолкнул в сторону крыльца.

Сопротивляться было бессмысленно. Он мог бы поднять меня за шкирку и, пока я вопила бы и барахталась, одной рукой донести до дома. Даже мягкий толчок я ощутила как дружелюбное подпихивание экскаватора.

Ладно.

Пока охранник не перешёл от слов к делу, я, гордо вскинув голову, зацокала по дорожке обратно. Деревянный голем шагал сзади, будто вознамерившись убедиться, что я не потеряюсь по пути.

– Спасибо, что проводили, – процедила я, захлопывая дверь перед самым его носом.

Мелочная месть, конечно. Недостойно Миргородских.

Впрочем, хорошо же, уважаемый Валентин Петрович. Вы предугадали мой ход, посмотрим, предугадаете ли следующий.

Сняв шпильки – внешний вид отошёл уже на десятую позицию, – я переоделась в кроссовки. Достала с полки любимую мамину шляпку, вязаную фиолетовую, по моде двадцатых годов прошлого века, и мамино же пальто. С гвоздика стянула ключи от автомобиля.

Надо торопиться, пока не приехал отец. Или пока Валентину Петровичу не доложили о моей попытке побега.

Лифт бесшумно спустил меня в подземный гараж. Устроившись за рулём маминой «Шевроле Спарк», я набрала на мобильнике номер нашей домработницы. Попросила:

– Инна Борисовна, мама хочет съездить за покупками. Попросите охрану открыть парадные ворота.

Я не волновалась, что домработница заподозрит неладное. По вечерам мы её почти не беспокоили, мама управлялась со всеми делами сама, так что Инна Борисовна смотрела телевизор в своей комнате и тихо вязала. Сейчас наверняка занимается тем же, так что знать не знает, где на самом деле мама. Максимум, слегка удивится, почему хозяйка не позвонит охране сама, но, как и подобает вышколенной прислуге, оставит это удивление при себе.

Как я и думала, в динамике прозвучал спокойный голос:

– Конечно, Яника Максимовна, сию минуту.

Отлично. Получив приказ от Инны Борисовны, охрана ни за что не подумает, что это я – за рулём маминого автомобиля, в маминой шапке и пальто. Я выждала пару минут, наблюдая, как в проёме поднятых роллетов⁴ медленно опускается снег.

Наконец завела мотор и аккуратно тронула машину с места. Нельзя гнать, мама обычно ездит медленно, как черепашка. Гнать будем, когда окажемся за воротами.

Сердце подпрыгнуло, когда, подъехав, я увидела, что ворота стоят нараспашку. Сработало!

Я невольно прибавила газу, уже предвкушая, как оставлю далеко позади родимый дом и Валентина Петровича. Так-то, знай наших! Примятая шинами дорожка с белыми сугробами на обочинах манила, как взлётная полоса.

И тут, когда я уже была в воротах, перед машиной, как прыщ на чистой коже, вдруг вырос человек. Выругавшись, я затормозила в последний момент, бампер чуть не коснулся начинающего самоубийцы.

Выскочила из машины:

– Вам что, жить надоело?!

И обомлела. Свет фар ясно высветил спокойное лицо Валентина Петровича. Он чуть щурился, но, засунув руки в карманы долгополого чёрного пальто, стоял незыблемо, как памятник моим несбывшимся надеждам.

Увидев меня, Валентин Петрович кивнул. И предложил:

– Давайте вернёмся. Мне нужно с вами поговорить.

Снег сыпал на его пальто, усеивая мириадами белых точек, которые сразу же таяли, впитываясь в ткань.

– Чёрт бы вас побрал, – выдохнула я, стягивая с головы мамину шапку.