И вот на нашу Киру запал высокий, красивый, крутой парень. Он был постарше, умел ухаживать, точнее, у него были для этого все возможности. Я Киру поддерживала: на то и молодость, чтобы не скучать. Я снаряжала её на свидания. Ну, вы знаете, как это бывает: «Все пропало, мне нечего надеть!» Так вот, помогала найти в ее несметном гардеробе то, что подойдет именно сейчас.

Прошу прощения, что отклонюсь от темы, но вспомнился один довольно показательный случай. Мы, четыре подружки (я еще продавцом работала), поехали в мой любимый Калининград. Сняли в гостинице два номера рядом в блоке: отдельные комнаты с общим холлом и ванной комнатой. Естественно, каждая из нас взяла все свои наряды, так что чемоданы с трудом застегивались. Что, вы думаете, мы делали с утра? Естественно, горевали, что нечего надеть. Мы мерили одежду друг друга и одалживали понравившееся платьица: так и бегали из комнаты в комнату, вертелись у зеркал и примеряли чужие наряды (благо, у всех в молодости одинаково хорошие фигуры).

В эти новогодние каникулы мы встречались с подружками и устроили вечер воспоминаний. Как же мы смеялись над одной из фотографий, на которой все были в платьях, заимствованных друг у друга! Прошло много лет, но ничего не изменилось. В наших чемоданах по-прежнему не находилось подходящей одежды, а вот у подружек все было в самый раз!

Итак, Кира влюбилась, закрутился роман. Однажды после очередного свидания в ресторане за бутылочкой «Мартини» они проснулись вместе в Кириной постели.

Ну, теперь они пара. А через неделю, когда можно уже было говорить откровенно, выяснилось, что Кирин парень недавно вернулся из мест, не столь отдаленных, что он «бригадир» и у него есть и свои «шестерки», и своя «вотчина», которая не связана с коммерсантами. Так что догадывайтесь сами, в какой области у него были интересы. И что теперь? Мы с Кирой посидели на кухне, хорошо выпили и решили, что ничего не поделаешь: против любви не попрешь. Раз так случилось, значит, так тому и быть. Надо было устроить девичник и правильно донести до подружек, что в наших семейных тусовках меняются… Ну, как это назвать по-русски? Взгляды, энергии, мораль, мировоззрение? Слов в те времена таких не знали и не употребляли. И вообще, раньше не могло возникнуть таких щекотливых ситуаций: она из интеллигентной семьи, мама – известный профессор-биолог, сама с высшим образованием, а жених у нее бывший зэк и имеет престижную работу – «бригадир». Этот девичник, эти посиделки-объяснялки были первыми, поэтому мне запомнились. Помните про «первый раз»? Так вот мне кажется, слишком много всего у нас в тот год-полтора было впервые. Впрочем, организм быстро адаптируется к переменам – перестает удивляться и реагировать. Мозг так и хочет устало, с ленцой, спросить: «Ну что там у вас еще?» А у нас все хорошо! Обалдеть, как у нас все замечательно! Не успели мы справиться с одной ситуацией, как в дверь постучалась новая проблема. Она была связана с другой моей близкой подругой – Ириной.

В первый раз я увидела Ирину на аэробике. Она показалась мне яркой, уверенной в себе, настолько энергичной, что, казалось, даже воздух вокруг неё искрится. Мне очень захотелось с ней подружиться, но подойти и познакомиться я постеснялась. Но, видимо, наша дружба была предопределена свыше. Примерно через неделю меня обязали присутствовать в качестве представителя нашей школы на районной конференции учителей. Изрядно опоздав, я на цыпочках, стараясь не шуметь, боком пробралась к свободному стулу в предпоследнем ряду и, обернувшись посмотреть, кто сидит рядом, увидела смеющиеся глаза Ирины. Пока мы в перерыве курили, она мне рассказала, что наблюдала за мной, как я безуспешно пыталась никого не побеспокоить, прокладывая путь к свободному месту. После конференции мы вместе поехали домой, говорили и не могли наговориться. У нас нашлось много общего: ровесницы, работали учителями математики в соседних школах нашего поселка; у обеих от первого брака сыновья с разницей в год; живем в соседних домах. У Ирины сильный характер, она реалистка. Видела и принимала мир таким, какой он есть, умела лавировать в сложных ситуациях, подстраиваться, приспосабливаться. А я – нет. Для меня не существует полутонов: или белое, или черное. Иногда я за нее хваталась, как утопающий за соломинку. Её житейская мудрость не раз выручала меня из беды, в которую я попадала из-за своего максимализма.

У Ирины был младший брат, как и у нас с Кирой. Но наши ещё учились школе, а её уже где-то работал. Ира своего брата очень любила, даже, можно сказать, боготворила. Это теперь я понимаю, что мы всю недополученную родительскую любовь переносили на своих младших братьев, поэтому в нашей любви к ним примешивалось материнское начало. Родители бросали на нас своих маленьких детей, доверяя нам заботу о них. Рано мы становились матерями. У многих девочек, к сожалению, с рождением младшенького брата или сестренки заканчивалось детство. А мы в эти дочки-матери играли самозабвенно, только вместо кукол у нас были настоящие живые детки, не достигшие года. Родители думали: «Ах, какие хорошие у нас девочки растут! Как с братьями и сестрами хорошо управляются – и накормят, и спать уложат, и попки помоют, и в чистое переоденут, и погуляют, и поиграют». А теперь эти рано повзрослевшие женщины ходят к психологам и ищут, где их внутренний ребенок затерялся, где он прячется и плачет. А он, бедолажечка, всю жизнь горюет, потому что не доиграл во дворе с друзьями, не насмотрелся мультиков. Он был мамой и папой для своего маленького брата и сестренки и, как ни странно, не очень любимым ребенком у матери. Вот эти старшие дочери всю жизнь и пытаются у своих матерей то ли заслужить любовь ежечасной заботой, то ли купить ее, оплачивая долги младшеньких…

Однажды ночью меня разбудил громкий стук в дверь. Прибежали из палатки: дебош, бандиты (похоже, местные парни) собираются все поджечь, требуют денег и выпивки. Продавец успел выбежать, закрыть дверь – и ко мне. Я быстро оделась – и бегом к палатке. Что я вижу? Меня грабит брат моей подруги Ирины! Я наехала на него, не выбирая выражений – к тому времени я уже стала и борзой, и наглой. А он мне и говорит: «Аня, нам срочно нужны деньги, и мне не важно, что ты подруга моей сестры. Ты мне очень нравишься и все такое, но работа есть работа. Это днем ты ее подруга, а я ее брат. А сейчас я бандит, а ты коммерс».

Это было в три часа ночи. А в этот же день, но уже ближе к шести вечера, я приехала к своей подруге Ире с цветами и огромным набором эксклюзивной, по тем временам, косметики для волос «Шварцкопф» – у подруги был день рождения. Собрались близкие и друзья: естественно, Кира со своим мужем-«бригадиром» (она уже была посвящена в подробности ночного происшествия), родители Ирины. Мы начали выпивать-закусывать и тут – звонок в дверь. Ирочка побежала открывать. Охи, ахи. Ира вплывает из прихожей в комнату, счастливо уткнув лицо в огромную охапку белых роз. За ней заходит ее брат, все восхищаются его любовью и заботой: у матери светятся счастьем глаза, отец горделиво посматривает на нас, вот, мол, какого сына взрастил и воспитал. А я смотрю на всех и думаю: «Ну, и что теперь со всем этим делать? Вот ситуация!» Я видела, как они гордятся своим мальчиком и не знают, что он ночью вытряс денежки вот на этот букетик из нас с Кирой. Они вообще еще не догадывались, где и кем работает их сыночек и братик. Мы молчали. Ведь если скажем Ире, она сильно расстроится. Если скажем своей «крыше», кто нас грабанул, так они его могут и того… самого… совсем… За столом ему было не так весело и комфортно, как ночью у палатки. Днем он был хорошим, послушным, заботливым сыном и братом. В этот вечер эта роль давалась ему с трудом.

Еще одно понятие нормы, этики, морали полетело в тартарары. Если нас грабит чужой, то это нельзя, и «крыша» будет наказывать. А брату любимой подруги нас грабить можно, потому что мы… никому не скажем. Так и случилось: мы никогда не поднимали этот вопрос, и от нас Ира не узнала, чем занимается ее брат. Со временем многое стало известно, ведь мы жили в одном поселке. Но по-прежнему оставались запретные темы, на которые не принято было говорить ни с кем и никогда: даже жене с мужем, сыну с отцом, дочери с матерью, с ближайшими друзьями и подругами. Стало много правды, которую человек прятал от самого себя. Иначе как, скажите, пить, веселиться за одним столом с убийцами и ворами, восхищаясь подарками, купленными на грязные деньги?

В моей семье тоже началась свистопляска. Муж по статусу в семье и характеру – хозяин, а по совместительству – мой водитель. А поскольку он распоряжается всем в доме, то, конечно, знает, что надо делать моим подчиненным. То есть, он захотел порулить бизнесом. При этом не спешил заниматься рабочими вопросами, ему хотелось руководить, давать указания. Мне кажется, что только спустя много лет до него дошло, что бизнесмен из него никакой, его потолок – продюсирование.

Вообще мы сами лишь недавно начали по правилам строить бизнес, осознав, что это целая наука. Бизнес – это долгие годы упорной, кропотливой работы с применением всех интеллектуальных и физических сил, с бессонными ночами и круглосуточной ответственностью. Мозг делового человека ни минуты не отдыхает. Он, бедолага, прикладывает огромные усилия, чтобы хоть на пару часов его отключить. Но со стороны все выглядит иначе: бизнесмен всегда энергичен, на адреналине, хорошо одет (это спецодежда, просто непосвященные не догадываются), и у него есть деньги. Внешне все спокойно, респектабельно, благополучно, а внутри – работа тридцать два часа в сутки.

Нет, я не ошиблась, именно столько. У делового человека мозги работают в ускоренном режиме. Вы еще не задали вопрос, а он уже вам все разжевал и в рот положил. Не замечали, как проходят совещания у успешных руководителей? Сотрудник еще только свой отчет на стол положил, а руководитель уже на все его ошибки указал. Если бы все так ответственно и много работали, как бизнесмены, все были бы богаты. Но люди не хотят растрачивать себя: деньги хотят, а работать – нет.

Вот и мой муж, ничего не понимая в бизнесе, только видя красивую картинку отлаженной, как часовой механизм, работы, решил высказывать свое видение бизнес-процессов. Подчиненные потихоньку психовали, не понимая, чьи указания им выполнять. А я металась между двух огней: дома он хозяин, а тут он кто? Как ему заткнуть рот и указать его место? Сделать это оказалось сложнее, чем я думала: муж увидел, какое количество денег проходит через наши руки.

Для бизнесмена деньги, вложенные в бизнес, не являются деньгами как таковыми. Они для него всего лишь цифры, которые в одном столбце – как выручка, а в другом – как товар. Предприниматель не любит изымать деньги из оборота. Для него это не денежные средства – это поставки, модернизация, технические средства, то есть прибыль. Жены бизнесменов знают, как сложно выпросить у мужа денег на домашние расходы или одежду и обижаются, что для бизнеса ему денег не жаль: все вкладывает и вкладывает, а вот шубку или машину покупает по остаточному принципу.

Я в данном случае на стороне предпринимателя – в мире бизнеса свои законы, не будешь им следовать – не будет развития, движения вперед. Но у большинства совершенно иное отношение и к бизнесу, и к деньгам. Для людей денежные знаки – это средство, с помощью которого можно получить все блага мира. И они хотят достичь всего сразу и как можно быстрее. Именно к такой категории людей относился мой муж. И если раньше мне приходилось защищать свое дело от посягательств посторонних, то теперь мне пришлось держать оборону и дома. Кроме того, деньги нужны были моим родным, близким. И я щедро и без сожалений тратила на всех столько, сколько у меня просили. Ох, Аня, Аня…

Мне сейчас в голову пришел такой пример. Вы взрослый человек и заведуете семейным бюджетом. В ваших руках сосредоточены все ресурсы и ответственность. Вы планируете, сколько купить продуктов, что приобрести из бытовой химии, сколько отложить на бензин и так далее. А возле вас полукругом стоят ваши детки, которым не интересен ни бензин, ни хозтовары, они хотят в кино и в Макдональдс. Вы же не станете давать им денег на все, что они попросят?! А я давала… Я раньше уже говорила, что честно носила свои розовые очки, сквозь которые эти взрослые «детки» казались мне умнее и опытнее, чем я сама. Я как будто играла в игру «магазин»: продавала и покупала, пила с подружками чай, в моем мире все было про «любовь, дружбу, жвачку». И это не притворство. Имея хорошее образование, математический склад ума, занимаясь серьезным, ответственным делом, я, в общем-то, оставалась неопытной дурочкой. В семейных отношениях – в первую очередь.

Прошло еще несколько месяцев активной жизни, и нам предложили взять в аренду помещение. Это была пристройка к жилому дому, где раньше располагалось кафе. Я решила сделать там классный ресторан клубного типа. В Прибалтике такие были, а в России еще встречались редко. Начала я с персонала. Поскольку перевоспитать бывших работников торговли и общепита было невозможно, я набрала молодежь и научила их готовить те блюда, которые хотела видеть в меню. Мои принципы были просты: во-первых, в процессе приготовления нужно все взвешивать и записывать; во-вторых, делать ставку не на разнообразие, а на качество и оригинальные рецепты. Меню я составила из блюд, которые любила есть сама, моя семья и друзья. Главной фишкой стали десерты: я достала все свои студенческие рецепты, вспомнила ассортимент любимых латышских и литовских кафе и составила десертную карту. Следующей задачей были официантки. Чтобы они научились правильно работать, я каждый день приезжала обедать или ужинать, они обслуживали меня, а потом мы делали разбор, выявляли слабые места и практиковались.

Важным вопросом стало развлечение гостей. Прежде всего я нашла хорошего ди-джея с современным подбором музыки. «Вишенкой на торте» стало стрип-шоу. Тут пришлось попотеть. Мало было найти тех, кто согласен танцевать, надо было научить их, как это делается. Я нашла видеокассеты с фильмами, где были сцены танцев в барах и клубах, затем отыскала девочку-хореографа, которой было интересно поставить такое шоу. Затем начались репетиции и шитье костюмов.

Кира занималась административными вопросами. Иногда мне казалось, что мы никогда не откроемся: предписание за предписанием, новые требования – одно за другим. И везде – пакеты, конверты, пакеты, конверты. Я хотела получить разрешение работать не до двенадцати ночи, как все рестораны, а до двух. Сами знаете: после полуночи все только начинается. Кира билась за ночные часы, как тигрица. Наверное, в те месяцы мы совсем сорвались с катушек. Не буду говорить о Кире, так как мы эту тему никогда не обсуждали, но я – точно. Возникло твердое убеждение, что всех можно было купить, дело лишь в цене вопроса. Мы ходили по административным кабинетам, платили деньги и получали необходимые разрешения. Если мы не могли чего-то добиться самостоятельно, подключалась «крыша». Можно было приехать домой к сотруднику любого ведомства: пожарной и санитарно-эпидемиологической службы, к муниципальному чиновнику, даже к главе администрации поселка и районного центра – и получить необходимую справку или подпись. Наши торговые точки уже находились во многих поселках, подчинявшихся разным административным центрам, но везде было одинаково продажное руководство.