Глава 2

Крылья в крови, но не от боя – она охотится, и нет ей покоя

Верховный маршал! Докладываю о выполнении указов Императора по искоренению магов в завоеванных королевствах Олтгейм и Фьерзир. В результате рейдов выявлены и уничтожены 132 мага; арестовано более 200 подозреваемых в колдовстве. Женщины, обвинённые в магии, подвергаются жесточайшим пыткам для получения информации о возможных сообщниках.

Из депеши генерал-майора Эльрика фон Грея

Какого дьявола я туда иду?

Этот вопрос терзает меня уже целую милю, пока я продираюсь через лес, почти ничего не видя впереди. Капюшон накинут так низко, что я почти ничего не вижу по сторонам, плащ тяжёлый от снега, а руки коченеют, но разве это кого-то волнует?

Продвигаюсь сквозь лес, чувствуя, как холод пробирается под одежду и въедается в кожу. На мне тёмное, неброское платье, старый плащ и меховая накидка на плечах, чтобы хоть как-то согреться. Но ничто не спасает от злого ильштрассского мороза. Если уж говорить начистоту, мало что может защитить нас от этого снежного ада.

Мы с Райном идём молча. Он не оглядывается и не спрашивает, как я себя чувствую, и, по правде говоря, меня это устраивает. Вопросов и так хватает.

– Ты уверен, что эти маги существуют? – не выдерживаю я. – А то если они плод твоего воображения, то это просто издевательство.

– Уверен, – он бросает на меня короткий взгляд через плечо. – Ты сама увидишь. И они никакие не чудища!

Конечно, не чудища. Говори мне это ещё пару раз – может, и поверю. Но если я правда увижу магов, живых и прямо здесь, то это будет стоить вымокших до нитки сапог и замёрзших пальцев.

Лес редеет, и мы подходим к поляне. Я выхожу из-за стволов и вижу: по периметру поляны стоят люди – обычные на вид, в плотных зимних плащах и тёплых накидках, но в их лицах читается нечто странное, неуловимое. Счастье, может быть? Грусть? Или и то и другое одновременно. Не вижу ни страха, ни ярости. Это странные люди для такого места, но назвать их магами можно разве что потому, что они здесь, зимой, прячутся на холодной поляне среди чёрного леса.

В центре стоят двое. На мужчине – простой, но опрятный плащ с меховым воротником, который обрамляет его лицо. Он кажется светлее, красивее, чем окружающая мрачная толпа. Светловолосый, с добрым взглядом – я сразу понимаю, что это и есть жених сегодняшнего вечера. Его взгляд прикован к невесте, и мне кажется, что даже если бы на нас обрушилась вся империя, он не отвёл бы от неё глаз.

Рядом с ним – девушка с рыжими густыми кудрями, выбивающимися из-под меховой накидки. На её платье переливаются серебристые узоры, и оно кажется слишком лёгким для такой ночи, словно холод её не волнует. На шее у неё серебряная цепочка, а в глазах – огонь, который может согреть кого угодно.

Они стоят так близко друг к другу, что я чувствую – для них этот лес, этот холодный Ильштрасс, вся жизнь здесь исчезает перед лицом этой ночи.

Их лица оживают при виде нас. Мужчина приподнимает голову, и его глаза встречаются с моими. В них нет угрозы, только доброта и спокойствие. Девушка – пронзительно красива и серьёзна. Они подходят ко мне, и Райн делает шаг вперёд, представляя нас.

– Абигейл, это Джозеф, – он кивает на мужчину, – целитель, сильный маг. А это Катрина, его невеста.

Джозеф протягивает мне руку. Её тепло, обжигающее и мягкое одновременно, передаётся через пальцы, и я чувствую странное, почти согревающее ощущение в груди.

– Приветствую, Абигейл, – говорит он, и в его глазах мелькает нечто мягкое. – Нам давно нужно было познакомиться.

– Приветствую, – отвечаю, стараясь держаться отстранённо, но не могу скрыть удивление.

Они не похожи на чудовищ. Только на людей.

Катрина молчит, но её цепкий, холодный и оценивающий взгляд словно проникает под капюшон, пытаясь понять, кто я.

– Не волнуйся, – вдруг произносит она резким, уверенным голосом. – Мы обычные люди. Просто знаем, что такое жить в страхе.

Смотрю на них, не в силах сдержать вопросы, которые давно бродят в голове.

– Если жизнь в страхе здесь так невыносима, – произношу я, не скрывая любопытства и, возможно, доли сомнения, – почему вы не уезжаете? Почему бы вам просто не покинуть Ильштрасс?

Джозеф и Катрина обмениваются взглядами. Он едва заметно сжимает её руку, как будто поддерживая в том, о чём они давно и много думали.

– Уйти? Да, мы могли бы, – отвечает Джозеф, и в его голосе звучит спокойствие, за которым прячется глубокая печаль. – Многие маги действительно покинули Империю. Но знаешь, Абигейл, жизнь вдали от дома – это не жизнь. Это скитание. Ты становишься тенью, вынужденной прятаться, лишённой корней, истории, потеряв всё, что когда-то любил. Ты не живёшь – ты просто существуешь, надеясь, что однажды сможешь вернуться. Но годы идут, и становится ясно, что вернуться не к кому.

Катрина кивает и добавляет:

– Мы остаёмся, потому что Ильштрасс – это не только страх. Это наша земля, наш дом, каким бы жестоким и неприветливым он ни был. Здесь наши корни, наша магия, наша история. Мы не просто маги, мы – дети этой земли, даже если она отвергает нас.

– Но не только поэтому, – продолжает Джозеф, приковывая меня к себе взглядом. – Мы остаёмся, чтобы показать другим, что есть и такой путь. Маги могут выжить здесь, могут бороться, могут поддерживать друг друга. Если мы все сбежим, кто тогда останется? Кто сможет сопротивляться? Мы верим, что однажды всё изменится, что наступит день, когда нас не будут гнать, как зверей. И когда этот день настанет, мы будем здесь, готовые принять свою судьбу. Мы хотим, чтобы и другие маги знали: мы есть. Мы не уходим.

Их слова пронзают сердце. Я вижу перед собой не просто людей, привыкших жить в страхе, а тех, кто осознанно выбрал этот путь – жить и бороться, несмотря на риск и боль. Их вера в своё место в Ильштрассе словно оберегает и согревает, и мне становится легче дышать.

Смотрю, как Джозеф и Катрина снова становятся лицом к лицу, и он берёт её за руки. Его голос звучит так тихо, что кажется, будто он говорит только для неё:

– Катрина, сегодня, как и всегда, я клянусь быть твоей силой и щитом. В мире, где нет для нас места, ты – мой дом. Пусть моя магия станет твоей защитой, пусть наша связь станет крепче любых стен, которые имперцы могут возвести, чтобы нас разлучить.

Катрина сжимает его руки. Её голос – крепкий, твёрдый, наполненный уверенностью и теплом:

– Джозеф, я клянусь хранить этот союз так же, как ты хранишь нас. Где бы мы ни были, в каком бы месте, я всегда выберу тебя. Пусть эта ночь и эти люди станут тем светом, который защитит нас от тьмы вокруг. Пусть моя магия станет твоим путём домой, куда бы ты ни пошёл.

Они смотрят друг на друга, и в этот момент лес словно замирает. Я чувствую, как их слова проникают в меня, оживая где-то глубоко внутри, пробуждая мечту о том, что однажды и я смогу почувствовать нечто подобное. Их слова кажутся опасными, запрещёнными, но в то же время живыми. Настоящими.

Замечаю, как Джозеф проводит рукой по лицу Катрины, убирая прядь её рыжих волос за ухо, и на его лице отражается нечто, что трудно описать словами. Он смотрит на неё, как будто весь мир – это только она. А она, улыбаясь, смотрит на него с ответной нежностью. Затем он касается губами её лба, и его шёпот, тихий, словно молитва, разносится по поляне:

– Пусть этот союз станет для нас путеводной звездой, ведь мы идём против всего мира.

Катрина отвечает, касаясь его руки и глядя в глаза с уверенностью, которой хватает на двоих:

– Пусть этот огонь согревает нас, Джозеф. Пусть наша магия станет нашим оружием, нашей свободой и нашим домом.

В этот момент Джозеф и Катрина словно растворяются друг в друге, их лица приближаются, и они целуются. Поцелуй наполнен нежностью и любовью, и я едва сдерживаюсь, чтобы не отвернуться от их искренности, которая почему-то меня трогает.

Пока я размышляю об этом, что-то в воздухе меняется, будто дыхание ночи стало грубее, тяжелее. Я замираю, и сердце сжимается от тревожного предчувствия.

Внезапный свист, похожий на крик, раздаётся с поляны, и я замечаю, как лица магов искажаются от страха. Серые Плащи, тени в капюшонах и Возрождённые с клинками, пронзающими темноту. Я сжимаю меч отца – единственное, что может мне хоть как-то помочь.

– Убирайся с поляны! – кричит мне Райн, но я уже не слышу его слов. В воздухе звенят клинки, раздаются крики.

Не раздумывая, вытаскиваю меч и бросаюсь вперёд, встречая первого Плаща, который направляется ко мне. Мы сталкиваемся, и наши мечи пересекаются с пронзительным звуком, от которого вибрация проходит по всему телу. Он смотрит на меня, и в его глазах горит ненависть.

– Чёрт тебя дери, – шиплю я, отталкивая его.

В этом бою нет ничего, кроме резких движений и глухой боли. Ещё один Плащ приближается, и я блокирую его выпад, но чувствую, как силы утекают.

Их слишком много, слишком, чёрт возьми, много.

Один из них бьёт в плечо, и я едва сдерживаю крик боли. Лезвие пронзает кожу, и горячая кровь тут же заливает рукав. Но я не сдаюсь, отступаю и делаю новый выпад.

Свет факелов освещает хаос: Катрину сбили на землю, она отбивается, но Серые Плащи окружают её. Я вижу, как Джозеф пытается прорваться к ней. Его руки светятся магией, но этого мало. Клинок одного из Возрождённых пронзает его грудь, и он падает, захлёбываясь в крови. Мне хочется закричать, но я едва могу дышать, когда новый удар заставляет меня упасть на колено. Силы покидают меня.

– Проклятые твари! – выкрикиваю, цепляясь за меч и с трудом поднимаясь, но не успеваю: новый удар обрушивается на меня, и перед глазами всё темнеет.

Мир вокруг тускнеет, но я успеваю заметить тёмные фигуры, врывающиеся на поляну с другой стороны. Один из них, тот что выше, даже не ускоряет шаг – движется так, будто всё происходящее вокруг его не касается. Его люди сразу же бросаются на Возрождённых, их клинки мелькают в свете огня, будто чёрные молнии.

Передо мной сцена бойни: маги сражаются отчаянно, но против Серых Плащей у них нет ни единого шанса. Двое неизвестных валят одного из Возрождённых на землю и, не раздумывая, пронзают его клинками. Несчастный кричит. Маги, оставшиеся в живых, отступают, но тот высокий идёт прямо в центр поляны.

– Убейте их всех, – звучит его холодный голос, перекрывающий грохот боя.

Один за другим маги падают, и кровь заливает снег под ногами. Я не могу ни сдвинуться, ни отвести взгляд. С ужасом вижу, как двое его людей схватили Катрину. Её лицо исказилось от боли и страха, но она не сдаётся, даже когда её ноги подкашиваются. Раненный Джозеф ползёт к ней, протягивая руки.

– Катрина! – кричит он, но его слова теряются в стонах умирающих.

Высокий замечает этих несчастных, и его лицо остаётся холодным, как сам Ильштрасс. Он подходит к девушке, его глаза – серые, как холодный лёд, но в них мелькает искра любопытства, пугающая меня. Он смотрит на неё, словно на куклу, не более.

– Убей её, – говорит он одному из своих людей, и тот, не раздумывая, наносит Катрине смертельный удар. Она вскрикивает, кровь стекает по её губам, и Джозеф тянется к ней, но не успевает – её тело падает на снег, а этот монстр уже отворачивается, как будто ничего не произошло.

– Нет! Ты мерзавец! – выкрикиваю я, чувствуя, как злость захлёстывает с головой.

Крик оглушает меня саму, но я вижу, что его ледяное лицо не дрогнуло. Он идёт дальше. Его люди добивают оставшихся магов. И вдруг он замечает Райна, моего брата, который сражается с одним из его стражников, защищая Джозефа. Высокий подходит к нему, не торопясь, и одним движением сбивает Райна с ног, словно тот – просто соринка на его пути.

– Нет! – кричу, кидаясь к нему, забывая обо всём, кроме ярости, бурлящей во мне. – Оставь его!

Высокий поворачивается ко мне, и на мгновение его взгляд встречается с моим. В этом взгляде ни тени сожаления, лишь ледяное спокойствие. Он смотрит на меня, словно решая, имеет ли моя просьба хоть какое-то значение. Секунду он молчит, потом его губы кривятся в едва заметной усмешке.

– Хорошо, – бросает он холодно, как будто одаряя меня подачкой. – Он поживёт… пока.

Высокий, приподняв руку, даёт знак своим людям.

– Держите её, – говорит он, и голос его звенит, как металл.

– Какого чёрта… ты кто вообще? – едва выговариваю, не в силах справиться с удивлением и страхом.

Он молча подходит ближе, и его взгляд ледяной.

– Это не твоё дело, – резко произносит он, не отрывая взгляда.

– Чёрт бы тебя побрал, – вырывается у меня, но голос хриплый, слабый. Я уже не чувствую свою раненую руку, кровь стекает по пальцам, и мне кажется, что её запах затмил всё вокруг.

Он подходит ближе и жестом велит своим людям держать поле. Двое, крепкие и угрюмые, встают по бокам. Один из них, светловолосый, подхватывает меня под локоть. Его рука сильная и твёрдая, но он делает это с равнодушием, которое едва ли можно назвать заботой. Светлые волосы другого едва касаются его лба, а глаза, тёмные и колючие, осматривают поле.

– Стоять! – бросает тот, что держит меня, будто я должна что-то понять из этого беспощадного приказа.

Сдерживаю бурлящую ярость, высматривая брата. Но обзор закрывает высокая фигура.

– Ты кто вообще такой? – шиплю, глядя на него. – Думаешь, если надеть плащ потемнее, все начнут тебя бояться?

Он не отвечает, а вместо этого нагибается ко мне. Пальцы крепко держат подбородок, чтобы я смотрела ему прямо в глаза. В его взгляде холод, презрение и что-то ещё – насмешка?

– Ты слишком дерзка для той, чья жизнь полностью зависит от моего решения, – говорит он с усмешкой.

Дёргаюсь, пытаясь высвободиться из его хватки, но сил почти нет. Он отпускает меня, а взгляд его становится ледяным, ещё более жестоким, чем мне могло показаться вначале.

– Ты мне не приказывай, – шиплю я, чувствуя, как злость возвращает хоть каплю контроля. Но боль и слабость всё-таки берут верх.

Он молчит. Его лицо непроницаемо, но в глазах проскальзывает интерес. Потом он кивает одному из своих людей, который садится передо мной и достаёт из мешка сухую травяную смесь и воду. Мужчина обрабатывает рану, и я стараюсь не издать ни звука. Боль понемногу отступает. Замечаю, как тот другой стоит в стороне, смотрит на меня, как на неприятную помеху.

– От этой царапины ты не умрёшь, – говорит он, будто это моя вина, что мне плохо, словно я сама себе устроила бойню.

– Как великодушно с твоей стороны, – выдавливаю, задыхаясь от обиды и бессилия.

Он смотрит на меня спокойно, и во взгляде нет ни жалости, ни намёка на сочувствие.

– Думаешь, я рисковал своими людьми ради тебя? – в его голосе сквозит насмешка. – Ты просто случайно оказалась на моём пути.

– Ах, так ты из тех, кто любит позировать под защитников короны? – криво усмехаюсь, чувствуя, как руки вновь дрожат от злости. – Ну что ж, тогда «спасибо» от дочери графа Олтгейма будет тебе приятно.

Он отворачивается, делая шаг в сторону, и его человек, закончив перевязывать меня, поднимается. Встречаюсь с тем высоким взглядом, и он по-настоящему пугает. В этом взгляде нет ничего человеческого. Словно внутри – пустота.

– А теперь слушай меня внимательно, – говорит он резко и бескомпромиссно. – Я спас тебя не из чувства долга или благородства. – Он усмехается едва заметно. – Нет, все слабые должны умереть.

Кулаки сжимаются. Эти слова вызывают во мне такое яростное отторжение, что я едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него.

– Ты мерзавец, – говорю, едва выдавливая слова сквозь стиснутые зубы. – Думаешь, ты сам лучше?

Его холодный взгляд снова скользит по мне, и в глазах вспыхивает странный огонёк.

– Лучше я или нет – это не тебе решать.

На мгновение наши взгляды встречаются, и я чувствую, как ледяной холод пробирается под кожу. Его люди поднимают Райна и ставят его рядом со мной. Мой брат, обычно такой уверенный, сейчас смотрит на всё это с плохо скрываемым ужасом. Возможно, он, как и я, никогда не видел столько крови. Я вижу, как его губы поджаты, а лицо – белое, как снег под ногами, но он держится, и в этот момент единственное, чего я хочу, – это защитить его от ужаса.

Вглядываюсь в лицо незнакомца перед нами и замечаю деталь, которую не сразу поняла, – его тёмные волосы, такие же чёрные, как мои, падают на лоб, повторяя его форму. Мы похожи. Оба черноволосы в Ильштрассе. Эта мысль, словно змея, скользит в голове, заполняя её отвращением.

– Катрина! – раздаётся истеричный крик Джозефа.

Поворачиваю голову и вижу, как жених, израненный, ползёт к телу своей невесты. В его глазах – нескрываемый ужас, страх и горе, от которых сжимается сердце. Он берёт её за руку, едва сдерживая слёзы, но его сотрясает громкий крик – что-то среднее между болью и отчаянием. Маг выкрикивает имя любимой снова и снова, как будто надеется, что она ответит.

Высокий резко поворачивается в сторону целителя, и его лицо искажается от едва заметного раздражения.

– Заткнись, – шипит он.

Джозеф даже не слышит его. Он целиком поглощён горем, рыдает. Его голос разносится эхом по всей поляне. И тогда незнакомец, не выдержав, делает шаг вперёд, достаёт меч и, не моргнув, пронзает мага клинком. Джозеф падает на тело Катрины, захлёбываясь последним вздохом, и кровь его окрашивает снег рядом с ней.

– Ты мерзавец, – шиплю, не в силах сдержать ярость. Зубы сжаты так, что я почти слышу треск. – Какое же ты дерьмо…