Цитаты из книги «Музыкальный приворот. На крыльях»

Келла – барабанщик из «На краю», – подсказала я ему. – Надо же, – удивился парень и рассмеялся. – Как вы удачно встретились. Кате нравится солист, тебе – ударник… – Это все дичь судьбы, – уверенно заявила музыканту Нина.

огромная любовь, – не стала ничего рассказывать о наследстве Журавль. – Я так люблю Келлу, что просто жить без него не могу, умираю, замуж хочу. – Келла – знакомое имя, – задумчиво произнес приятель по ту сторону экрана. – Это что-то из Киплинга? Там волка Акелой звали.

студийная работа музыкантов, набрал большое количество просмотров. – Релиз – в следующем месяце, – отозвался Кирилл и сладко потянулся, так, что задралась майка и оголила загорелую кожу. – Но тебе, как моей фанатке, не должно понравиться – моего вокала там минимум, основной – на Гекторе.

нравится, – говорила она на следующий день, рассматривая подарок. – Не то, что твой Тропино или этот идиот, – вспомнила она собственного супруга, подарок которого – те самые серьги с агатами – обсмеяла сначала Ирка, а затем мама, не знавшая, что это – презент от Келлы, спросила Нину, зачем она покупает себе такие жуткие вещи. – Конечно, нравится, – тронула тогда мои губы улыбка, – любимый музыкант прислал презент.

тому же подарок, как выяснилось, прислал не только мне, но и Нине, помня, как близко мы общаемся. Ей он прислал серьги – маленькие, тоже из серебра, но с аквамаринами. Нинка была жутко довольна, ибо, как оказа

одной из них я обнаружила множество сувениров, на первый взгляд, никак не связанных между собой: чаванпраш – специальную витаминную смесь из трав и платок из пашмины из Нью-Дели, круглый амулет-кулон с непонятными логограммами ацтеков – из Мехико, глиняную свистульку в виде птички – из Люксембурга, лаковую шкатулку с этническими мотивами – из Сиднея, пижаму-кигуруми в виде панды – из Японии, воздушного змея из вощеной бумаги – из Пекина…

Большинство поклонников «На краю» считали, что их кумиры – свободны, как ветер в поле. Нину это веселило – еще бы, с некоторых пор она считала Келлу своей личной собственностью. О чем она однажды и поторопилась сообщить синеволосому по телефону. Тот обиделся и заявил, что это Королева – его личная собственность, а от него, такого невероятного и классного, зависит ее благосостояние. Естественно, они поругались и не разговаривали недели две, пока я буквально не заставила Журавль написать ему и помириться. Я продолжала переписыв

Алины – это оказалось не сложно, и отправила ей сообщение. Никаких слов. Лишь одно фото. Я и Антон в Праге. Мы стоим на краю смотровой площадки на смотровой башне Карлового моста, и за нашими спинами: река, делящаяся мостом напополам, и море красно-оранжевых крыш. Ветрено и прохладно. Антон обнимает меня за плечо, прижимая к себе, и я улыбаюсь. Когда-то фотографии, на которых они с Антоном были запечатлены вместе, мне отправляла Алина. Но теперь настала моя очередь

попытаюсь стереть ее в порошок, – сказала я. – Не считай меня истеричкой. Я защищаю свое. – Не считаю, – хмыкнул он. – Я знаю, что такое – защищать свое. И ценю это. – Время сойти с ума от любви, – слабо ул

до нее дела, – отрывисто сказал Антон. – Поняла меня, Катя? Поняла? Я молчала, любуясь тьмой. Из-за снега она не была абсолютной, но в этом было ее очарование. Абсолютная тьма – слепа. Мне хотелось видеть ясно. – Поняла? – повтори Антон, повысив голос. Я отчего-то улыбнулась, чувствуя, как по щеке скатывается слеза. – Поняла? Ответь мне. Черт подери, да хоть слово скажи! Молчание выводило Тропинина из себя – я помнила это с лета. – Она делала отвратительные вещи, – тихо произнесла, чувствуя на глазах непрошеные горячие слезы. – Не по отношению ко мне. По отношению к тебе, Антош. Любовь не способна на такое. Запомни это, я тебя заклинаю. Любовь лечит, а не копает могилу. Понимаешь? – Ты слишком эмоционально это восприняла, – произнес парень. Кажется, он не ожидал от меня подобной реакции. Ведь казалось бы – в дом, где он жил вместе с друзьями, приехала его бывшая – формально, к своему брату. Что в этом такого? Зачем закатывать из-за этого истерики?