– Ладно, Ужинова, идите уже. Если вспомните что-нибудь еще, позвоните мне вот по этому телефону, – он протянул визитку. – И попытайтесь вспомнить того человека, который выходил из лифта. Как вы сами понимаете, если это не вы убили Арефьеву, то это мог сделать он. Или она.

– Может, она все-таки сама ударилась?

– Может, и сама. Но тогда непонятно, зачем и кому она этим утром открывала дверь.

Он выписал ей пропуск, и Полина буквально выскочила из кабинета, бросилась вниз по лестнице вон, вон из этого ада, из этой преисподней!

У нее было такое чувство, словно она на самом деле убила Машу и теперь ей каким-то невероятным образом удалось избежать наказания. Или хотя бы просто сбежать из кабинета следователя.

Возможно, виной было то напряжение, в котором она находилась все эти долгие часы ожидания допроса, а потом и сам изматывающий допрос. И что самое главное, этот следователь так от нее ничего и не добился. Непонятно вообще, на что он рассчитывал, допрашивая домработницу. Как будто бы домработницы – совершенно безмозглые существа, которые если и задумали убить своих хозяев, то непременно сделают это чуть ли не открыто, да еще и сами вызовут милицию.

Пока она шла домой, в голову лезли и вовсе странные мысли о том, а как бы она себя повела, если бы на самом деле была не приходящей уборщицей, а настоящей домработницей, решившей прибить хозяйку и завладеть ее богатством. Ну уж точно не стала бы попадаться и тем более вызывать сначала «Скорую помощь», а потом милицию. Да и не стала бы убивать в квартире, а придумала бы что-нибудь поинтереснее и уж точно все спланировала бы таким образом, чтобы не попасться…

Уже возле автобусной остановки, дрожа от холода в тонком свитере, Полина поняла, что окончательно замерзла и что теперь, возможно, простынет. И на нее вдруг накатила жаркая волна страха: да как она вообще могла предположить, что способна совершить убийство?

Да, конечно, Машу ей было не за что любить. Необщительная, неразговорчивая, нелюбезная, хотя и вежливая, слегка надменная, холодная, строго соблюдающая дистанцию. Не зря же Ксюха злилась на Полину за то, что та, образованная, интеллигентная, знающая два языка, профессиональная переводчица, моет полы и гладит белье какой-то там Маше, хозяйке туристического агентства. «Полина, зачем тебе это надо? Какие-то там пятьсот долларов… Сама упрекаешь меня за то, что я тяну деньги с мужиков, говоришь, что этим я только унижаю себя, а сама стираешь трусы этой Машке? Разве ты себя этим не унижаешь?»

Полине было тяжело слышать такое, тем более что она и сама понимала, что надо бы прекращать эту работу и постараться найти себе просто другой приработок, те же самые переводы. В сущности, она этим занималась, пыталась найти работу через знакомых, обзванивала издательства, литературные агентства или просто крупные иностранные фирмы, нуждающиеся, по ее мнению, в хороших переводчиках, отправляла свои резюме по Интернету, но ничего приличного так пока не нашла. Время шло, ничего в ее жизни не менялось, и она так и продолжала каждые вторник и пятницу убираться в квартире Арефьевой, зная, что в конце месяца получит свои деньги, которыми покроет расходы за аренду квартиры.

Вечером появилась Ксения, счастливая, утомленная, с блуждающей улыбкой на губах. Увидела бледное лицо Полины, и улыбка исчезла.

– Поля? Что-нибудь случилось? Ты заболела?

Полина вдруг расплакалась, уткнулась сестре в плечо и, всхлипывая, рассказала обо всем, что произошло.

– Фу-ты! Ну и что? Это же тебя никаким боком не касается! – фыркнула Ксения и принялась готовить чай. – Забудь, вот и все решение проблемы. Хотя это и проблемой никак не назовешь. Говорю же – убили постороннего тебе человека… Хотя почему, собственно, убили? Ты же, надеюсь, сказала им, что она регулярно занималась на этом вращающемся круге? Ну и все! Машу эту твою все равно не вернуть… Понимаю, что мой вопрос прозвучит цинично, и все же: она тебе много задолжала?

Полина от нее отмахнулась.

– Ты просто неисправима… Как можно вообще так жить, как ты? Понимаю, она мне не родственница и не подруга, но… я же у нее работала!

– Все равно – чужая. Говорю – забудь и продолжай жить своей жизнью. И пожалуйста, не мой больше полы в чужих домах, это неприлично. Ты такая умная, красивая… Глупости какие-то! Поломойка!

– Я в отличие от тебя продаю свой труд, а не себя, – выпалила в сердцах Полина, сказала что накопилось и, отвернувшись, даже зажмурилась, мгновенно осознав, что оскорбила свою непутевую сестру.

– Я не обижаюсь, – вдруг услышала она спокойный голос Ксении. – Потому что ты ничего не знаешь… Да и не понимаешь. Ты живешь как-то очень грустно, что ли… Все работаешь, работаешь, скучаешь, и личной жизни у тебя нет, и свободного времени тоже… Словом, ты живешь неправильно, вот.

– Да? – вскипела Полина. – И как же нужно жить, по-твоему?

– Да не по-моему. А просто жить, понимаешь? Наслаждаться жизнью… И не в таком бешеном темпе, как ты. Надо все делать медленно, с удовольствием…

– Как ты?

– Да что ты заладила: как я да как я… Дело не в этом. Просто мне тебя жаль. Ты вот все куда-то спешишь, суетишься, зарабатываешь деньги тяжелым трудом… А ведь ты со своей внешностью могла бы жить иначе. Нашла бы себе богатого, интеллигентного мужа…

– Ксюха, прекрати!

Между тем Ксения достала из холодильника зеленое яблоко, корень сельдерея и принялась все это чистить.

– Вот сидишь в своей пыльной конторке, переводишь там что-то… А ты должна на клиентов своих смотреть. А вдруг попадется какой-нибудь симпатичный иностранец?

– Я не желаю тебя слушать! Что это еще за разговоры?

– Обыкновенные разговоры. Просто я хочу, чтобы моя сестра была счастлива. Где у нас терка?

Полина машинально достала из буфета терку.

– Ты что, салат делаешь? – раздраженно спросила она, хотя это и так было очевидно. – Только, пожалуйста, убери все после себя… эти очистки… терку потом вымой…

– Да ты не злись. Давай посидим вместе, поужинаем… Очень даже витаминный салатик…

– Послушай, я тебе рассказала о том, какой у меня был сегодня жуткий день… Как я нервничала, как мне сейчас плохо… А ты со своим салатиком!

– Боже мой, Поля, ну постарайся ты взглянуть на эту ситуацию другими глазами! Забудь, понимаешь? Завтра будет другой день, и ты, возможно, и не вспомнишь об этом происшествии… Надо жить сегодняшним днем… Где у нас сметана?

Она ела все и не толстела. Напротив, выглядела потрясающе. Изумительная фигурка, огромные темно-карие глаза, пышные светло-русые локоны.

– Где ты была? – тоном рассерженной старшей сестры спросила Полина. – Всю ночь и весь день?

– У одного моего знакомого… Мы с ним всю ночь гуляли по Москве, затем зашли в одно место… Там готовят очень вкусную куриную лапшу…

– Что? Я не ослышалась?

– Нет. Ты что же, думаешь, что я пью одно шампанское? Было очень холодно. Я куталась, куталась в плащ, потуже обматывала шею шарфом, но все равно никак не могла согреться. Вот он и привел меня в один шикарный ресторан, где нам подали куриную лапшу. Горячую, очень вкусную…

– А потом?

– А потом мы поехали к нему и легли спать.

– Ты любишь его?

– Не знаю.

– А он тебя?

– Говорит, что любит, но я не верю мужчинам. И вообще, запомни, Полечка, что мужчинам верить нельзя. Нужно только делать вид, что ты веришь…

– Что, большой опыт?

– Большой. Не злись… Давай спокойно поедим, а потом я тебе кое-что расскажу. Или даже предложу…

– Подожди… – Полина даже подскочила на своем стуле, что-то вспомнив. – Я же все напутала! Представляешь, Ксюха, я так испугалась, что все перепутала… Они же сейчас станут искать ту женщину в розовой куртке с ребенком! А я видела ее не сегодня, а на прошлой неделе… Не знаю, как это у меня так вышло… Это все мозг… не знаешь, чего от него ждать! Я должна непременно ему перезвонить.

– Кому? – Ксения смотрела на нее с подозрением, как смотрят на человека с признаками надвигающегося безумия.

– Как кому – следователю, конечно! Подожди-ка… У меня есть его визитка!

Полина набрала номер и с замиранием сердца принялась ждать, когда ей ответят.

– Алло! Это Полина… Вы допрашивали меня сегодня. Полина Ужинова. Послушайте… Эту женщину в розовой куртке я видела не сегодня…

И она принялась объяснять следователю ситуацию.

– Уф, все, кажется, объяснила…

– Да уж, – вздохнула Ксения. – С тобой действительно не соскучишься… Ты очень, ну просто очень суетливая, тратишь огромное количество энергии на пустяки.

– Может, для тебя это и пустяк, а для следователя – экономия времени, понимаешь?

– Говорю же, это наверняка был несчастный случай. И то, что следователь допрашивал тебя, еще ни о чем не говорит… Он просто должен был это сделать. Формально. Понимаешь? Все, забудь про это… Ешь. И успокойся.

Как бы временами Ксения ни раздражала Полину, она все равно влияла на нее благотворно. Может, и правда, все забыть и успокоиться? На самом деле, зачем кому-то понадобилось убивать Машу? Ведь это для следователей пластиковый круг мало о чем говорил, а она-то сама, Полина, прекрасно знала, что Маша следит за своим здоровьем и фигурой и что она действительно каждое утро крутилась на нем, когда было время. Вот и докрутилась. Доупражнялась. Поскользнулась, слетела с этого круга, ударилась головой об угол кроватной спинки и умерла. И нечего изводить себя дурацкими и, главное, никому не нужными вопросами. Умерла и умерла. Значит, так ей на роду было написано.

– Да, ты права, Ксюха, это был несчастный случай. Может, на самом деле успокоиться и жить дальше?

– Наконец-то! – обрадовалась сестра. – Говорю же – ешь, мы-то с тобой живы… Пробуй салат. По-моему, он прекрасен.

Полина съела несколько ложек и вздохнула:

– Так что у тебя там, выкладывай… Уж не замуж ли ты собралась?

– Нет, – оживилась Ксения. – Замуж я пока не собралась. У меня несколько другие планы нарисовались…