Рука Захарова обнимала ее за плечи, он сопровождал ее до галереи. Между тем его машина была припаркована рядом с рестораном, причем машина огромная, черная и блестящая, под стать своему хозяину. Почему она отказалась, чтобы они поехали в галерею на машине, она и сама не знала. Сказала скорее машинально, настроенная отвечать отрицательно на все его предложения и вопросы, вот и все. И вот теперь семенит на тоненьких каблучках, перепрыгивая через лужи и повиснув на руке нового знакомого, мерзнет.

Галерея была так ярко освещена, что Зоя зажмурилась, едва они переступили порог. Все посетители, среди которых было много знакомых, балетных и художников, театралов и просто посторонних, занимались собой, и никто к Зое не подошел. Даже Собакин, который дважды просил ее позировать ему и однажды вообще объяснился в любви, не обратил на ее приход никакого внимания.

В дальнем углу был накрыт фуршетный стол, все гости ходили с бокалами в руках, останавливаясь возле «шедевров» Собакина, обсуждая их, восхищаясь. На сей раз Собакин выставил не только свои фотоработы, но и картины, причем весьма странные, но как бы модные, эпатажные. Некоторые полотна были прошиты грубыми нитками, которыми крепились самые разные предметы: маленькие деревянные лодки, бумажные солнца, колеса машин, женские волосы, даже белье. Не обошлось и без страннейших конструкций, состоящих из набора мало сочетаемых механизмов, вещей, бумажных фигур, веников и даже бутылок с водкой.

– Не люблю я этот стиль, – пришла к выводу Зоя, изредка поглядывая на своего спутника, с любопытством разглядывающего картины и экспонаты художника. – Какое-то нагромождение предметов. Бред, короче.

– Зачем же пришли?

– Чтобы поддержать Собакина. А вам все это нравится?

– Все сложно, – уклонился Захаров от прямого ответа. – Хотите, я куплю для вас что-нибудь? И у вас память обо мне останется, и Собакину хорошо.

– Нет уж, увольте.

– Извините, я на минутку…

Захаров исчез, растворился в толпе, и уже очень скоро вернулся с высоким худым мужчиной. Русые с проседью волосы коротко подстрижены. Синие джинсы, желтый пиджак. Глаза – разные. Один синий, другой – черный.

– Вот это экспонат… – начала было уже Зоя да вдруг замолчала. Просто онемела. Она узнала этого человека. Была как-то на презентации его книги на книжной ярмарке года два тому назад.

– Вот, Зоенька, познакомьтесь, это…

– Он не нуждается в представлении, – сказала она, не сводя взгляда с его сине-голубых глаз. – Вы же – Александр Шорохофф, писатель-фантаст.

Писатель улыбнулся одними губами. Ему, похоже, было по барабану, узнают его или нет. Не того полета человек, он давно уже привык к своей славе, но относился к ней спокойно, как и подобает гению.

– Надо же, – восхитился Захаров. – Я и не знал, что вы интересуетесь литературой.

– Я интересуюсь писателями, – улыбнулась она, решив, что ей простят эту детскую дерзость. – Особенно такими вот, гениальными. Скажите, Шорохофф, если вы закроете голубой глаз, то все увидите в мрачном, черном свете? И если черный – то все вокруг окрасится в голубой цвет?

– Я дальтоник, – он буквально прожег ее взглядом.

3

От молока отказаться было невозможно. Оно было вкусное, полезное и, главное, придавало сил. Вот только голова не работала – она ничего не помнила.

Олег называл ее теперь Катей. «Что ж, пусть буду Катей», – подумала она.

Олег пил. Пару раз заглядывал вечером в комнатку, где она лежала на подушках, откидывал одеяло, пытаясь взгромоздиться на нее, но она сбрасывала его, грубо матерясь. Понимала, что вежливость – не самый лучший инструмент для общения с этим пьяницей.

– Еще раз подкатишь – задушу, – предупредила она.

Поздно ночью, когда он наконец заснул на своем продавленном диванчике перед столиком, заставленным пустыми бутылками из-под водки и пива, она встала, чтобы помыться. Нашла в сенях заросший паутиной кипятильник, опустила его, предварительно вымыв, в одно из ведер с водой, нагрела и помылась при помощи ковшика и таза. Даже голову удалось вымыть остатками загустевшего и крепко пахнувшего карамелью детского шампуня «Кря-кря».

По дому поплыли сладкие мыльные запахи. Подтерев пол после «бани», она вернулась к себе в комнатку и легла.

Запах. Он слегка приоткрыл дверцу памяти.

– Женечка, – прошептала она.

И тут ее пробило, она вскочила, замотала головой.

Женя! Макс! Ее мальчики. Детки. Что с ними? Она закрыла ладонями лицо – щеки горели.

Ярким полотном предстала перед глазами вся ее жизнь. Сердце подскочило к горлу.

Как она оказалась здесь, в забытой богом деревне? И куда же подевалась та, прежняя ее жизнь? Что стало с ее детьми? Катя… Да, няня Катя. Если дети живы, то они с Катей. В Москве. Да, она жила в Москве.

Она стояла в пробке на Кутузовском проспекте, слушала Моцарта в белом кабриолете. И все. Больше она ничего не помнит. А где Лора, ее любимая собака? Что с ней?

Зоя села на постели. Зоя – ее зовут Зоя. Фамилия – Рыбак.

Постепенно оживали, проступая яркими воспоминаниями, все те, кто окружал ее, с кем она жила, работала, кому улыбалась, с кем проводила время и кого любила.

Слезы хлынули лишь тогда, когда она «увидела» знакомое и так любимое ею лицо. Что с ним? Жив ли? Знает ли, что она исчезла? Что ее нет?

Вся прошлая жизнь цветным, шумным и мощным водопадом хлынула на ее сознание, сметая оставшиеся силы. Зоя повалилась на кровать, закрыв ладонями уши, боясь, что какофония звуков взорвет и без того уставший мозг.

Но прошло некоторое время, звуковой ряд никак не проявился, и постепенно вся информация, которая так напугала ее в самом начале и внесла в ее сознание некий хаос, выстроилась в примерном хронологическом порядке, и она стала успокаиваться. В сущности, пока она жива, можно сказать, что ничего фатального не произошло. Она была уверена, что и с детьми все в порядке и что они по-прежнему с Катей. Катя – подруга, родной, близкий ей человек, и она никогда не бросит мальчиков.

В какой-то момент она вдруг с предельной ясностью поняла, кто стоит за ее похищением, и издала нервный смешок. Никто не желал ей смерти, это точно. Ей предлагалось просто пройти определенные испытания, и все то, что с ней сейчас происходит, – своеобразная игра, замешанная на мести.

Как же это все глупо! Она всегда с недоверием относилась к мужчинам, презирала их за то чувство превосходства, которое они получают с молоком матери и которое культивируется на протяжении всей их жизни. Да все общество работает на это самое чувство превосходства над женщиной! И ведь мало того, что они спокойно пребывают в этом своем комфортном психологическом состоянии, они еще смеют озвучивать это, унижая женщину. Так, стоп! Надо остановиться и прекратить думать об этом. Не самое подходящее время для философствования, когда ты находишься в деревне Черная, в доме пьяницы, в чужой постели, да к тому же еще и без сил, без денег. Надо поднакопить силы, а для этого нужна еда. Пусть это будет молоко, которого вдоволь. Но, может, в буфете, что стоит на кухне, она найдет какую-нибудь крупу? А в саду, даже несмотря на то, что хозяин – пьяница, могут сами по себе вырасти какие-нибудь ранние овощи, зелень. Вот утром она и займется поисками настоящей еды и витаминов. А сейчас – спать.

4

Он не был дальтоником. Он сказал, что у нее глаза цвета меда. А губы, которые он целовал, были калиновые, яркие.

Утром у него был самолет, он жил на две страны, и уже в обед был в Париже, рядом со своей женой.

– Вы беременны, поздравляю, – сказала доктор после того, как Зоя сошла с холодного гинекологического кресла и оделась.

Она вышла из кабинета потрясенная и счастливая. Теперь ей уже было не до учебы. Теперь она была драгоценным сосудом, в котором зародилась жизнь Шорохоффа. И ей было все равно, будет ли это девочка или мальчик. Это будет красивый и невероятно талантливый ребенок.

– Я ухожу из школы, – объявила она в тот же день Пастухову. Тот не понял ее, почему-то обрадовался.

– Я рад за тебя, – сказал он. – Захаров – порядочный человек, он обеспечит твое будущее.

Она не стала ему ничего объяснять, просто забрала из своего шкафчика вещи, сложила их в рюкзачок и покинула школу.

– Я ушла из школы, – сообщила она о своем решении тете Ире.

– Как? – Она опустилась на стул и всплеснула руками. – Почему, зачем? Решила поступать в институт? В какой? Или в университет?

– Я еще не решила.

– Ну, хорошо…

Тетка казалась растерянной.

– Ну, ты уж поскорее определяйся. К чему у тебя есть наклонности?

– Пока ни к чему, – спокойно ответила Зоя и отправилась в свою комнату, легла и закрыла глаза. Ей надо было все хорошенько обдумать. Понятное дело, что ей надо было уходить от родственников. Что ж, у нее есть квартира, вот там она и поселится, будет ждать родов. А зарабатывать она будет танцами, пока здоровье позволит.

Вечером за ужином она сказала, что не собирается и дальше сидеть на шее у родных, что хочет жить самостоятельно. Что в ближайшее время займется поисками работы, будет танцевать.

– Я не поняла, где ты будешь жить? – спросила, густо краснея, Ирина. – Снимешь квартиру?

– Зачем же снимать, когда у меня есть своя? Попросите квартирантов уйти, и все. В чем проблема? Или вы считаете, что у меня нет прав на эту квартиру? – Зоя была в недоумении. Снимать квартиру? Они что, совсем берега попутали?

Герман Иванович быстрым шагом покинул комнату.

– У тебя нет квартиры, – после небольшой паузы сказала Ирина, встала и заняла, как показалось Зое, чуть ли не оборонительную позицию.

– Я понимаю, вам будет трудно договариваться с жильцами, но придется. Мне двадцать лет, понимаете? Я имею право жить самостоятельно, в своей квартире. И вы меня уже не остановите. В крайнем случае, если вам уж так трудно, я могу сама с ними поговорить. Я найду с ними общий язык. Или вы хотите сказать, они заплатили за год вперед?

– Квартиры нет. Давно. Мы продали ее в прошлом году.

Вот этого она никак не ожидала.

– Вы обманываете меня… – начала она бормотать, чувствуя, как ее охватывает нервная дрожь. – Этого не может быть!

– Может.

– Но я – хозяйка этой квартиры. Наследница.

– Ты ничего не докажешь. К тому же ты полтора года тому назад сама подписала доверенность на Германа Ивановича.

– Нет, я ничего не подписывала!

– Подписывала. Просто он сказал тебе, что тебе надо подписать документ, в котором ты не возражаешь против ремонта подъезда вашего дома… И ты подписала.

– То есть вы подсунули мне доверенность… Но как, как вы могли так со мной поступить? – Слезы обиды покатились по щекам.

– А что ты так удивляешься? Ты жила вместе с нами, у тебя была своя комната, мы тебя прописали у себя… Мы тебя кормили, оплачивали твою учебу. А с какой стати-то? Мы что, миллионеры? Мальчиков надо было учить, вот мы и решили, что этих денег хватит на их образование за границей.

– Да вы спятили? Я подам на вас в суд!

– Хоть сто порций! Но мы, наша семья – не благотворительная организация…

Зоя плохо помнила, что было потом. Видимо, с ней случилась истерика, она носилась по квартире, собирая свои вещи и укладывая их в большой чемодан. Поднимать его сама она не стала, понимала, несмотря на то что ей в тот момент было очень плохо и она мало что соображала: такой тяжелый чемодан может навредить ребенку. Поэтому позвонила своему другу и попросила приехать, помочь ей перевезти вещи.

Голова кружилась, ноги не держали Зою, приятель-танцовщик Юра привез ее к себе домой.

Маленькая квартирка с единственной комнатой, большую часть которой занимает кровать, а все остальное пространство – сплошные зеркала и балетный станок.

– Ложись и отдыхай, – сказал Юра. – А я пока приготовлю что-нибудь поесть.

Он не задавал вопросов, и она была ему очень благодарна за это.

– Может, тебе таблетку дать? – спросил Юра, показавшись в дверях в фартучке и с половником в руке.

Зоя улыбнулась. Юра был геем, все это знали, и никто из их компании его не осуждал. Он был приятным в общении, учтивым, щедрым на подарки и переполненный тайнами. Все понимали, что у него есть покровитель, но кто именно – никто не знал.

– Нет, не надо таблетку, голова и так скоро пройдет, я знаю, где помассировать виски, еще около ноздрей… это работает.

– Хорошо. Как скажешь. Спагетти скоро будут готовы.

Он накрыл столик в комнате, Зоя поела с аппетитом.

– Мне нужна работа и немного денег на первое время, я потом отдам.

– Хочешь снять квартиру?

– Конечно. Мою-то они продали. Гады!

– Может, я скажу сейчас очень странную вещь, и ты даже, возможно, подумаешь, что я говорю глупость… Знаешь, думаю, это судьба. Вся эта ситуация. Рано или поздно в жизни надо все изменить. С кем-то расстаться навсегда, с кем-то, наоборот, встретиться. Жизнь не стоит на месте. Понимаю, звучит как банальность, но это действительно так. И то, что ты у меня сейчас здесь, – не случайность. Значит, так и должно было произойти, понимаешь?

– И спагетти твои – тоже закономерность? Судьба? – Она нервно захныкала.

– Да.

– Но я не знаю, как мне вырулить… Я же ничего не умею. И у меня ничего нет.

– Ты молода, красива, у тебя великолепное тело.

– Юра, что ты собираешься мне предложить?

– Совсем не то, во всяком случае, о чем ты сейчас подумала. Клуб. Стриптиз-клуб «Золотая нимфа».

– Я знаю, где это. Там работает Наташа Сурова. Это бордель?

– Ничего подобного. Говорю же: стрип-клуб. Очень дорогой, там хорошо платят. Интима не будет, если сама не захочешь. Я знаю это точно.

– Вообще-то я знакома с Наташей, она ни за что не согласилась бы работать в борделе, это абсурд!

– Правильно! Она воспитывает младшую сестру, ей нужны были деньги, и я помог ей туда устроиться. Ее сестренка учится уже на втором курсе университета!

– Вот бы мне с ней встретиться и поговорить!

– Без проблем. Я устрою вам встречу.

В ту ночь она почти не спала. Лежала рядом с Юрой, правда, под отдельным одеялом и никак не могла осознать, что с ней так подло поступили. Подсунули ей доверенность, продали ее квартиру, да еще и упрекали каждый раз, что тратят на нее большие деньги!

Устремив взгляд в белеющий потолок, по которому скользили голубые тени проезжающих где-то за окном машин, Зоя мысленно обращалась к маме, просила у нее прощения за то, что была так легкомысленна и невнимательна и дала себя обмануть.

– Мама, она же твоя сестра, я верила ей! – обращалась она к теням на потолке.

Как же много всего произошло за последний месяц! Ночь, проведенная в объятиях Шорохоффа, мужчины, о котором она и мечтать не могла. Нежный, ласковый, умный и одновременно очень далекий и принадлежащий своей жене. Там, в арт-клубе, куда она пришла вместе с Захаровым, едва познакомившись с ним, она поняла, что эти сине-черные его глаза достали ее до самого дна. Никогда она еще не была так взволнованна, так счастлива и грустна одновременно. С ней что-то происходило, ей хотелось взять его за руку и не отпускать. Она знала: ему за пятьдесят, он старше ее на тридцать лет, но почему же тогда так молодо и свежо он выглядит? Откуда эти долгие, тягучие и магнетические взгляды, которыми он проникал в нее? Что случилось на той выставке? Почему сердце ее билось так сильно, что она ладонями пыталась сдержать это биение? Она задыхалась. Что это – любовь? Откуда? Конечно, страсть! Желание, и такое мощное, что она словно за один вечер растеряла почти все свои чувства, кроме одного, которое проглотило ее, как зверь. Она почти ничего не слышала и не видела, разум так и вовсе отключился. Она хотела одного – чтобы все покинули галерею, чтобы, как после звонка террориста-идиота, все бросились к выходу и они с Шорохоффым остались вдвоем. Чтобы он обнял ее и поцеловал.

Она даже не помнила, как они расстались с Захаровым. Помнила только горячую мужскую ладонь, которая схватила ее за руку и вывела на свежий воздух. Она пылала. В такси они целовались. Голова Зои при этом не присутствовала. Она осталась где-то там, в галерее… Было только тело, которое ей самой напомнило весенний зеленый бутон. Еще немного солнца, тепла, и она лопнет, распустится цветок, на который сядет золотая пчела… Шорохофф стал ее первым мужчиной.

На другое утро в дверь позвонили, Юра в шелковом халате пошел открывать. Она слышала мужской голос. Спряталась под одеяло, подумав, что пришел любовник и покровитель Юры. А что, если он устроит ему сцену ревности, увидев в его постели девушку?

– Тссс… – Юра провел своего гостя в комнату. – Она спит.

Зоя замерла. Что сейчас будет?

– Давай, показывай… – услышала она и, кажется, перестала дышать.

– Клади сюда, на столик… Матерь Божья, какая красота! Это настоящие изумруды?

Зоя и сама не поняла, как она сдернула с головы одеяло и поднялась, села на постели. Юра и его приятель, невысокий и очень сутулый молодой человек с белокурыми волосами и ангельским лицом, еще не знавшим бритвы, разглядывали разложенное на столике колье с зелеными камнями.

– Нет, конечно, откуда у меня такие изумруды… Это как бы эскиз, стекляшки… – ответил Ангел.

– Доброе утро, – заявила о себе Зоя, выползая из постели в пижаме и усаживаясь напротив молодых людей. – На самом деле, очень красиво!

– Зоя, познакомься, это Вик, мой друг, ювелир. Он учится ювелирному делу у одного человека, тоже моего знакомого. Вот готовит ему сюрприз. Если повезет, то этот эскиз будет использован для работы уже с настоящими, драгоценными материалами.

– Хотите примерить? – Вик взял колье и протянул Зое.

– Розовая полосатая пижама и колье с изумрудами?.. – улыбнулась она. Однако колье приняла и приложила к груди, расстегнув несколько пуговиц. Юра поднес ей зеркало. – Очень красиво. Пообещайте мне, что, когда это колье обретет настоящие изумруды, вы покажете его мне.

– Обещаю, – Вик улыбнулся ей.

Нет, он не был покровителем Юры. Просто друг. Талантливый, как и Юра.

– Ни пуха! – сказал ему перед уходом Юра, закрывая за ним дверь.

– У него руки золотые, – сказала Зоя. – Очень красивое колье получилось. Какое-то необычное, рисунок словно взят из природы, что я очень люблю… Листья, бутоны… и все такое несимметричное, оригинальное… Хорошо бы еще найти изумруды разных оттенков, для бутонов посветлее, а для уже распустившихся листьев – потемнее…

– Ну что, красавица, кофе?

– Нет, чай с молоком, если можно, – сказала Зоя, заботясь о ребенке Шорохоффа.

– Как скажешь!

Вечером Юра уже перевозил ее на квартиру, расположенную на соседней улице. Нашли ее случайно, соседка, заглянувшая к Юре одолжить немного денег, сказала, что ее знакомая, живущая неподалеку, как раз собирается давать объявление о сдаче квартиры, да только все не решается, боится, что ее обманут, не заплатят или вообще лишат жилища.

– Ну как, у тебя остались еще силы, чтобы встретиться с Наташей? – спросил Юра, когда дверь за хозяйкой квартиры, которой Юра заплатил сразу за три месяца, закрылась.

– Да, остались, – сказала Зоя, хотя совершенно не была готова к встрече со своей знакомой, девушкой из их балетной школы, которая сейчас работала в стрип-клубе «Золотая нимфа». – А ты уверен, что она расскажет мне всю правду?

– Ты же знаешь Сурову, она не такая.

– Да мы все сначала «не такие», – зачем-то сказала Зоя, хотя про себя-то она давно уже все решила. Никаких интимных услуг она оказывать не станет ни за какие деньги. Она не так давно отказала Захарову, предложение которого по финансам было более чем привлекательным. А что уж говорить о каком-то там стрип-клубе?

К тому же достанься она ему девственницей, быть может, Захаров и женился бы на ней, чем черт не шутит?!

Но, вспоминая Захарова, их встречу в ресторане, а потом и то, как некрасиво она обошлась с ним на выставке Собакина, ей становилось не по себе. Да, на самом деле, зря она так с ним рассталась. Жизнь-то, она вон как повернулась. Теперь она совсем одна, беременная, без работы.

– Поехали к Суровой.

5

Утром она сделала вылазку в сад. Нашла в молодых, ярко-зеленых сорняках несколько знакомых листьев, потянув за которые вытащила редиску. Побродив по саду, нашла и заросли клубники, сорвала несколько крупных сочных ягод и с удовольствием съела. Лучок рос, оказывается, прямо под окном, рядом с розовыми кустами, усыпанными бутонами.

«Навитаминилась» и вернулась в дом. Олег спал, рулады его храпа разносились по всему дому.