– Тоскую, – прошептала она, понимая, что голос предательски охрип. – Начальник не подписал отпуск в августе, придется ехать в ноябре.

Не получится флиртовать, отметила она. Надо учиться владеть собой. Наверняка все на лице написано, а мужчины не ценят доступных женщин.

Стиснув зубы, она освободила руку, взяла бокал, отхлебнула, не отводя взгляда. Артур смотрел чуть насмешливо, но с интересом.

– Здесь все великолепно, – сказала она уже смелее. – Особенно музыкант. Давай выпьем за это место.

Осушив бокал, Артур промокнул губы салфеткой.

– Его зовут Михаил. Михаил Кречет – слышала о таком?

– Нет, – честно призналась Марина.

– Пятнадцать лет назад он создал рок-группу «Бриз». Как видишь, он очень талантлив. Но не умеет сглаживать углы. В итоге детище отторгло его, а группу переименовали в «Альтаир».

– Обалдеть! – Марина не сдержала эмоций. – Тот самый «Альтаир»?

– Да-да, именно тот. Миха запил, покатился по наклонной… А теперь очутился здесь, взял себя в руки.

– Готовый репортаж. Думаешь, он не откажется дать интервью?

Артур пожал плечами.

– Плохая у тебя работа. Вообще все проблемы человечества от того, что люди слишком много болтают, засоряют эфир и барахтаются в этой каше. Если это важно для тебя, поговорю с ним позже, спрошу. – Он будто заскучал и сменил тему. – Расскажи, что привело тебя в «Бастион»? Ты там откровенно скучала.

– А если отвечу вопросом на вопрос? Я подругу выгуливала, у нее личная трагедия. А вот что там делал ты? От кого скрывался?

Артур нагнулся над столом и прошептал:

– Из-за меня у тебя могут быть неприятности.

Мастерски интригу плетет.

– Меня они не пугают.

Артур тягостно вздохнул и откинулся на спинку стула, будто Марина сказала что-то обидное, обескураживающее. Принесли горячее, Артур приступил к трапезе, а Марине кусок в горло не лез. Она что-то проглядела, и знакомство пошло не так. Ощущение было, будто она играет в чужую игру, не зная правил. Артур использует ее в своих, только ему понятных целях.

А если он маньяк?

Нет, вряд ли. Скорее всего у него просто нелады с законом. Или с мафией. Уймись, паранойя! Почему бы интересному мужчине не познакомиться с привлекательной девушкой? Второе «я» шепнуло: «Для взаимного удовольствия», и Марина с ним согласилась. Даже если так, ну и что? Она – девушка взрослая, свободная, а приличные мужчины встречаются редко.

Артур же не только чертовски привлекателен внешне, в нем чувствуется глубина, куда хочется падать, и падать, и падать, зажмурившись и затаив дыхание. Марина и предположить не могла, о чем он думает, на что рассчитывает, и это интриговало еще больше: узнать, постичь, принять чуждое.

Было одно «но»: каждый раз, достигнув дна, она теряла интерес к человеку. Теперь же перед ней будто разверзлась бездна.

Неторопливо прикончив запоздалый ужин, Артур отложил нож и вилку на огромный, в полтарелки, лист салата.

– Очень вкусно, – сказала Марина.

Может, так оно и есть, но сейчас ей было не до еды. Если не самый лучший, то один из сотни лучших мужчин мира обратил на нее внимание. Марина никогда не страдала комплексом неполноценности, всячески старалась совершенствоваться, но о том, что на нее клюнет благородный дон, который к тому же олигарх или около того, она даже не мечтала. Пусть счастье не продлится долго, но останутся бриллианты воспоминаний.

А вдруг продлится?

Инстинкт размножения, прошитый в подкорке каждого человека, радостно завопил: «Да-да-да! Поженимся, родим ребенка, заживем счастливо и умрем в один день», но Марина прихлопнула его, как назойливую муху. Лучше рассчитывать на худшее – не будет разочарований.

Но все-таки хотелось сыграть по-крупному, попытаться заинтересовать Артура, но чем? Наверняка счет его женщин перевалил за тысячу, и через пару месяцев он ее не вспомнит. А так хотелось, чтобы вспомнил!

Принесли счет в маленькой деревянной шкатулке, Артур расплатился, встал, помог подняться Марине, поинтересовался:

– Какие у тебя планы?

Сказать, что никаких – поехать к нему домой и очутиться в архиве. Если сбежать к себе – с вероятностью девяносто девять процентов лишить себя удовольствия и опять-таки оказаться в архиве. И лишь один процент из ста, что он западет на строптивую женщину, коих в его жизни мало. Ему достаточно щелкнуть пальцами, и выстроится очередь желающих покувыркаться в его постели.

– Мне завтра с утра на работу, – вздохнула она.

– Я отвезу тебя домой, – сказал он, пропуская ее вперед. Швейцар открыл перед ней входную дверь.

– Ты же пил, тебе нельзя за руль.

– Можно. Я не пьянею. А с патрулем, если что, договорюсь.

Марина не сдержала радости:

– Ура! Я живу недалеко, в пяти кварталах отсюда. – Она назвала адрес.

Артур мог оставить денег на такси и номер телефона, как обычно делают заинтересованные мужчины. Но он хотел подольше побыть с Мариной, теперь это было ясно. Неужели правда запал? Так здорово, что аж верить страшно, разум невольно ищет подвох.

Прошли до перекрестка, где светофор мигал желтым и проносились такси с горящими шашечками, и Артур положил ладони на плечи Марины:

– Подожди меня здесь, пригоню машину.

Озираясь по сторонам, он зашагал прочь, отбрасывая сразу две тени – одну лунную, вторую – от фонаря. Опять загадки, таинственность напускная. К чему это? Или он и правда от кого-то скрывается? Дойдя до следующего перекрестка, Артур свернул направо и исчез из поля зрения.

А если он не вернется? Сядет за руль и укатит? Нахлынуло отчаяние, как если бы у нее отнимали что-то важное, родное.

Вдалеке заурчал мотор, и, резанув по глазам дальним светом, на полупустую дорогу со двора вырулил внедорожник. И одновременно к Марине, одиноко стоящей у обочины, спикировал наряд в количестве трех полицейских.

– Работаем, гражданочка? – поинтересовался молодой лейтенант. Судя по масляному взгляду, он не прочь был воспользоваться ее услугами.

Марина оторопела, пришла в себя и напустилась на него:

– Я похожа на проститутку? Да вы посмотрите на меня! Разве проститутки так одеваются?

– Документики, пожалуйста, – настаивал на своем летеха.

Марина поджала губы и протянула удостоверение журналиста.

– Я жду своего мужчину, ногу натерла, идти до машины не могу, а вы ко мне пристаете с непристойностями!

Внедорожник Артура (это был «Мицубиси Паджеро») остановился на перекрестке, включилась аварийка.

– Марина, что происходит? – поинтересовался он, спрыгивая на землю и направляясь к ней.

– Да вот, полиция пытается меня привлечь за проституцию.

Лицо Артура окаменело, он навис над летехой и проговорил голосом холодным, как лезвие ножа:

– Предъявите, пожалуйста, ваши удостоверения.

А дальше происходило странное: полицейские втянули головы в плечи, извинились и ретировались побитыми псами, что было им, мягко говоря, несвойственно. Выводов напрашивалось несколько: или они знали Артура и побаивались, значит, его преследовали не полицейские, или попросту почуяли в нем более сильного хищника.

– Спасибо, ты меня спас, – улыбнулась Марина, садясь на сиденье рядом с водительским. – Мы квиты.

– Не считается, ты же из-за меня у дороги стояла. – Он повернул ключи зажигания – зарычал мотор, и автомобиль, набирая скорость, покатил по улице. – Да и ты девушка самодостаточная. Уверен, сама бы вышла из ситуации.

Вскоре вырулили на проспект, по которому Марина частенько возвращалась домой с работы, свернули в незнакомый узкий темный переулок, и сердце ухнуло в пятки.

– Куда мы едем? – прошептала она, вцепилась в подлокотники и заозиралась, думая, как спасаться бегством.

На ходу выпрыгивать? А если двери заблокированы?

– Не переживай, я просто хочу показать тебе сказочное место. Это займет минут пятнадцать, но, уверен, ты оценишь.

Почему-то Марина поверила ему и успокоилась, позволила течению событий нести себя. Этот район освещался плохо, свет фар то и дело выхватывал то кусок дороги с выбоинами, то торец хрущевки. А вдалеке, озаренные прожекторами, высились скелеты многоэтажных недостроев.

– Район под снос, – прокомментировал Артур. – Еще год-другой, и всех переселят.

– Уныло, как на кладбище, – вздохнула Марина.

– Подожди. Недолго осталось.

Остановились на пустыре возле нежилой пятиэтажки, пятна фар уперлись в жестяной забор, изрисованный граффити. Марина вжалась в сиденье. Следовало настоять, чтоб ехали домой. Это ж надо: ладно, дурочка по малолетству позволяет себя завезти бог весть куда, но она-то… И ведь стыдно сейчас требовать, это будет смотреться как истерика. А если он правда не хочет ничего эдакого?

А вдруг он там людей режет? Странно это. Только спасался от кого-то, теперь же забыл об опасности. Или на сто процентов уверен, что ее нет?

– Пожалуй, я останусь в салоне, – проговорила она.

Артур достал из бардачка фонарик, глянул с пониманием.

– Тогда просто издали посмотришь.

Не закрывая дверцы, он потопал к нарисованному на воротах солнцу и со скрежетом распахнул створки, сел за руль и въехал на стройку – мусор и битое стекло захрустели под колесами.

Заглушил мотор, выключил фары, и Марина наконец увидела обнесенный жестью дом под снос. Не дом даже – терем с остроконечными башенками, резными балконами и распахнутыми ставнями. Зацепившись за флюгер – резной медный петух, висела луна, серебрила черепицу, дробилась витражами.

– Ух ты, – выдохнула Марина. – Как он до сих пор уцелел?

– Идет суд. Пытаемся продавить, что это памятник архитектуры.

Дом отбрасывал черную тень на дворик с остатками фонтана, где обнаженная женщина с фигурой Венеры опрокинула амфору, откуда когда-то текла вода в распахнутый рот лежащего у ног сатира.

Казалось, что этот дом – константа в переменчивом мире, здесь стихает ветер, останавливается время и призраки прошлого движутся за черными стеклами. Если и есть у города душа, она живет именно тут, разрушь дом – рухнет само мироздание.

Марина перевела взгляд на Артура, он внимательно следил за ней.

– Вижу, что ты поняла. Хочешь внутрь?

– Да, – уронила она.

Дверь со скрипом отворилась. Просторный холл освещала луна, и фонарик включать не стали. Мимо камина по скрипучему паркету поднялись на винтовую лестницу.

– Первые упоминания этого дома датируются пятнадцатым веком. Здесь была гостиница. Потом жили графы Шеины. В прошлом веке тут сделали детский дом, затем терем долго стоял закрытым, пока место не заинтересовало небезызвестного застройщика.

Миновав каминный зал на третьем этаже, взобрались в одну из башен и остановились на балкончике. Деревянные ступени прогибались под ногами, дом вздыхал сквозняком, поскрипывал перекрытиями и ставнями.

На мгновение показалось, что ткань мироздания треснула, зажурчала вода в фонтане и вдалеке проехала карета, зацокали копыта по мостовой… Марина мотнула головой: нет, почудилось. Вон стоит «Мицубиси» Артура, мраморная женщина застыла с опустевшей амфорой.

Руки Артура легли на талию, и он прижал Марину к себе, уткнулся в ее волосы. Сердце забилось часто и гулко, по телу разлился жар, и ноги подкосились.

– Господи, как хорошо, – не желая того, проговорила Марина. Артур развернул ее лицом к себе, собрал в пучок волосы на затылке и чуть запрокинул ее голову, погладил по щеке, провел по губам.

– Ты красивая. Если бы ты видела, какая ты красивая!

Марина встала на цыпочки и потянулась навстречу, закрыла глаза, коснувшись его губ, и потеряла контроль. Он целовался властно, но нежно. Прерываясь, покрывал поцелуями веки, щеки, лоб. Нагнувшись, укусил за ухо, и с губ сам собой сорвался стон.

Артур снова развернул ее спиной к себе и принялся расстегивать молнию на брюках.

– Не здесь, – прохрипела она, остатками разума отмечая, что просто соблюдает приличия. Если даже здесь и сейчас, она не будет сопротивляться. Напротив, хотелось здесь и сейчас, но вбитые в голову нормы, что неприлично отдаваться первому встречному, заявляли свои права.

– Ты ведь хочешь меня, – прошептал Артур в самое ухо.

Да, чувствовать его каждой клеточкой. Отдаваться, растворяться в нем без остатка, и чтоб его руки касались тела, стискивали грудь, проникали в самые потаенные уголки.

– Не тут, – повторила она, и Артур отстранился.

Сразу такая пустота накатила, такая безнадежность, что захотелось самой на него наброситься, царапаться, кусаться, валяться по полу, усыпанному штукатуркой, сбивать колени и локти в кровь.

Задыхаясь, она проговорила:

– Поехали к тебе. Или ко мне.

Артур кивнул, взял ее за руку и повел за собой. Даже старинный терем перестал существовать, остался лишь силуэт Артура и его сильные пальцы, сжимающие запястье.

Марина понимала, что пропала, и, даже если прикажет себе, не сможет, не посмеет убежать, потому что впервые в жизни она захлебывалась страстью. Страсть несла ее, как цунами, позволяя лишь изредка вынырнуть, чтоб хлебнуть воздуха. Да, в ее жизни были влюбленности, даже вожделение было, но разве волнение водохранилища сравнится с волной, накатывающий на берег океана? Разве сквозняк похож на ветер, что оглаживает горные вершины?

Салон машины. Прохладное сиденье. Свет мазнул по незапертым воротам. Кошка шарахнулась в темноту.

Дорога, покрытая выбоинами, и мертвые пятиэтажки с черными стеклами. Рука Артура сжимает коленку, переключает передачу и ложится на бедро. Хочется ее еще выше, но Артур соблюдает приличия, а Марина млеет, и нет ничего в мире, желаннее единственного человека.

Вот собственный дом. Автомобиль кружит по двору – Артур ищет, где бы припарковаться. Кровь пульсирует в висках, в низу живота горячо от сладкого предвкушения.

Пришлось выезжать на тротуар и там останавливаться. Артур заглушил мотор и выключил фары, повернулся к неподвижной Марине, которая понимала, что пропала, что ось ее мира накренилась и ничего уже не будет по-прежнему. Потому она не спешила, оттягивала неизбежность, плавилась под его взглядом.

Артур покинул салон, открыл перед ней дверцу, взял за руку и потянул к себе.

– Не бойся.

– Я не…

Едва ноги коснулись земли, Артур привлек ее к себе, огладил спину, потом оттолкнул, не выпуская запястья.

– Идем.

– Да.

Автопилот повел ее вдоль молоденьких лип, вдоль песочницы, где блестел игрушечный перевернутый бульдозер, мимо желто-зеленых лавочек к подъезду на кодовом замке. Марина впервые в жизни возрадовалась, что в доме нет консьержа.

Вспомнилось платье, небрежно брошенное на кровать, и недопитая чашка кофе на полу. Но неловкость улетучилась, едва Марина ввела код, и дверь подъезда, мигнув красным огоньком, распахнулась.

Держась за руки, взбежали на четвертый этаж, и Марина непослушными пальцами достала из сумочки ключ.

Щелкнул замок.

Едва переступив порог, Артур прижал Марину к стене и погладил по щеке, она потерлась о его ладонь и зажмурилась. Сон… какой удивительный сон!

Артур медленно, одну за другой, расстегнул пуговицы на блузке, опустился на колени, ужалил языком в пупок, провел вверх, до ложбинки между ключицами – Марина застонала, зарылась пальцами в его волосы.

А потом потолок метнулся навстречу – Артур подхватил ее на руки, толкнул дверь в спальню, опустил Марину на кровать, не замечая неубранное платье. Руки нырнули под его футболку, подняли ее, отшвырнули прочь.

До чего же он великолепен! Даже черные волосы на груди, которые у большинства мужчин растут неопрятными клочьями, у него уместны и эстетически привлекательны. Если и существует бог, то Артур точно создан по его образу и подобию.

Он не походил на перекачанного бодибилдера, не казался массивным, но в нем чувствовалась сила. Марина залюбовалась фигурой Артура: широкий в плечах, с развитыми мышцами, кубиками пресса. Руки скользнули на его бедра: мускулистые, твердые. Ни единой лишней капли жира.

На пол упали брюки – звякнув, покатилась выпавшая из кармана мелочь. Белые кружевные трусики повисли на стуле флагом капитуляции. На мгновение Марина почувствовала странное: будто она перед Артуром не только без одежды, но и без кожи, еще есть шанс уцелеть, но он проговорил:

– Ты такая нежная, – поцеловал сосок, сжал его губами – Марина выгнулась. – Как арфа, отзываешься на каждое прикосновение.

Тревога отхлынула. Осталось сладкое томление, желание принять его, чтобы он наполнил ее смыслом, как вода наполняет сосуд, как, вращая механизм, проникают друг в друга зубчики шестеренок.

Скрипнула кровать – Артур сел, стянул трусы и, опираясь на локти, чтобы Марине не было тяжело, улегся сверху. Прижаться к нему, раствориться в нем, вывернуться наизнанку.

Лицо к лицу. Глаза в глаза. Больше ничего не существует – только его лицо, только его темно-карие глаза в желтую крапинку. Его дыхание. Удары его сердца…

Перевернувшись на бок, он провел ладонью вверх по бедру. Надавил на низ живота, скользнул ниже, и Марина захлебнулась собственным дыханием.

Его член прижимался к ноге Марины, и, казалось, будто он очень горячий, куда горячее всего тела.

Пальцы ласково раздвинули сокровенные складки. Марина почувствовала, как внутри все запульсировало – мучительно и сладко, в ожидании близости.

Артур, не переставая гладить, поцеловал Марину. Он не делал попыток целовать ниже пояса – и хорошо, у многих мужчин недостаточно такта, и они зарываются лицом в промежность на первом же свидании, не подозревая, что партнерше может быть неудобно и стыдно.

Ничего стыдного не было. Тело Марины отзывалось на его движения, и при этом ею овладела странная слабость, не позволяющая проявлять инициативу. Она извивалась и стонала, мечтая об одном: чтобы Артур вошел и заполнил ее полностью.

Артур снова улегся сверху, отвел руки Марины в стороны, прижал к постели и проговорил:

– Девочка моя… Тебе из-за меня может быть больно, я плохой человек…

– Молчи, – прохрипела она.

– Я должен предупредить…

Марина поднялась и закрыла его рот поцелуем.

– Плевать, – проговорила она, отстранившись.

– Тогда не жалуйся, – плотоядно улыбнулся он, раздвинул ее ноги и вошел рывком.

В глазах потемнело. Казалось, мир пульсирует медленно, ускоряется, замирает, заставляя Марину двигаться навстречу, выгибаться, вскрикивать.

А потом дыхание перехватило, и наступила темнота. Марина ощутила, будто внутри нее рождается солнце, неудержимо катится к горизонту, лижет лучами небо, а потом взрывается, поднимаясь и заливая светом холмы, и леса, и синие ленты рек, и улыбающиеся лица.

Новая вспышка скользит по стеклам домов, отражается крылом самолета, золотит края облаков.

Теплый свет разливается по миру, искры качаются на серебристых волосах ковыля, мерцают в зрачках парящей чайки.

Видения блекнут и вскоре гаснут. Марина понемногу начинает осознавать себя. Легкие прикосновения – это Артур целует веки, щеки, лоб. Его волосы свешиваются и щекочут лицо. Ликующая пустота повсюду. Кажется, что каждая клеточка тела звенит, наполненная светом.

– Это было волшебно, – прошептала она.

Артур лег на бок, положив ладонь ей на живот. Обессиленная Марина с удивлением отметила, что снова хочет его. Хочет, но не в силах пошевелиться. Артур сгреб ее в объятия, зарылся лицом в волосы и проговорил:

– Спокойной ночи.

Не привыкшая спать с кем-то, Марина проснулась перед рассветом. Все еще не веря в происходящее, она осторожно откинула одеяло, погладила Артура, спящего на спине, по груди – жесткие завитки волос защекотали пальцы.

Прижавшись к его боку, она мирно засопела, а когда проснулась, никого рядом не оказалось. За окном чирикали воробьи и хохотали дети, золотое пятно солнечного света трепетало на потолке.

Приснилось? Марина поднялась на локтях, осмотрела скомканную простыню, взяла несколько жестких черных волос. Нет. Но где Артур? Принимает душ? Нет, в ванной тихо. Заваривает кофе? Тоже вряд ли.

Неужели ушел? Марина вскочила, заметалась по комнате, споткнулась о валяющиеся на полу брюки, схватилась за стол и заметила записку, где ее любимой золотисто-розовой помадой был написан телефонный номер.

Ушел, не попрощавшись. Разве так поступают? Здравый смысл проворчал, что подобные Артуру – еще как поступают. Подумаешь, еще одну восторженную дурочку осчастливил, а сколько их, неосчастливленных, по миру ходит? Вспомнился стишок: